Главной задачей Лесли и его помощников было создание кавалерии, способной достойно оппонировать польским гусарам — главной ударной силе предполагаемого противника. За образец выбрали незадолго перед тем появившихся на полях сражений рейтар — особый род конного войска, происходивший от наемных кавалерийских отрядов, отменно проявивших себя в ходе Тридцатилетней войны. В отличие от всех прежних родов кавалерии, основу вооружения рейтар составляло огнестрельное оружие — помимо аркебузы или мушкета у каждого были пистолеты в седельных кобурах. Если же дело доходило до рукопашной схватки, то рейтары пускали в ход меч — оружие, сочетавшее лучшие качества сабли и шпаги: длинный, прямой, узкий, обоюдоострый клинок, которым можно было и рубить, и колоть. Первым московским рейтарским полком командовал француз шевалье Шарль де Эберт. Набирали в рейтары только молодых людей из лучших московских фамилий.
Для того чтобы вооружить русских рейтар, Лесли и Ван Дам совершили вояж в Европу, где на казенные деньги были произведены закупки вооружения, главным образом лучшие образцы пистолей и мушкетов. Кроме прямых закупок были сделаны большие заказы разным европейским фирмам. Для налаживания производства собственного оружия голландскому предпринимателю Виниусу, который вел торг хлебом в Московии, было разрешено основать близ Тулы железоделательные заводы. Также предполагалось, используя связи Лесли среди шведских военных, навербовать побольше солдат-наемников. Но сделать это не удалось, так как еще продолжалась Тридцатилетняя война и каждый шведский солдат был на счету у себя дома. Из-за трудности найма солдат Лесли и Ван Дам смогли только на треть укомплектовать полки «иноземного строя» профессионалами-наемниками, которым была отведена роль инструкторов. Две трети состава полков были набраны из русских добровольцев, получавших за службу деньги. К 1633 году в новом войске уже было 9500 человек. В его рядах оказались и предки классиков русской литературы Георг Лермонт и Денис Фон Висин (тезка своего отца — ротного командира в Большом полку) — оба служили в рейтарском полку де Эберта, состоя в чине ротмистров.
Дед Дениса Фон Висина-второго — барон ордена меченосцев Берндт фон Висин (в Московии ставший Петром Владимировичем) был взят в плен во время Ливонской войны. Позже, как и многие другие пленные, он поступил на службу русской короне, премного отличился и был награжден поместьями. Шотландец Джордж (Георг) Лермонт происходил из «бельских немцев»; в 1618 году, состоя в чине прапорщика, он сражался с войсками королевича Владислава и гетмана Ходкевича под Можайском и в Москве, у Арбатских ворот. За отличия в 1621 году его пожаловали поместьями в Галиче, и он продолжил служить, состоя в ротах, подчиненных Украинному разряду. В 1632 году ему поручили обучать «хитростям ратным в конном строю» детей боярских, а также немцев и татар.
Несмотря на, казалось бы, тщательную и продуманную подготовку, дебют нового войска получился неудачным, как и вся военная кампания, во время которой он состоялся. Полки Лесли и де Эберта в составе войска воеводы боярина Шеина отправились воевать с поляками под Смоленск, но не оказали того решающего влияния на ход боевых действий, которого от них ожидали. В конце 1633 года рейтарский ротмистр Георг Лермонт вместе со многими своими товарищами сложил голову где-то под Смоленском. После этого войско «иноземного строя», признав его «не оправдавшим доверия», расформировали. Рейтарский полковник де Эберт в скором времени покинул Московию, а вот пехотные полковники Александр Лесли и прочие остались на русской службе; они очень пригодились десяток лет спустя, когда была предпринята новая попытка создания русских воинских частей европейского образца.
4. Вторая слобода
В 1642 году в Москве решили, выбрав из московских стрельцов лучших, свести их в два новых солдатских полка, по способу формирования названных «выборными». В каждом полку было четыре десятка офицеров-иноземцев и больше тысячи солдат. Для постоя новому войску отвели Бутырскую слободу, даровав личному составу значительные льготы: кроме шедшего им казенного денежного жалованья и провианта солдатам разрешалось заниматься огородничеством, разными промыслами, открывать лавки и любые другие торговые заведения, не платя никаких пошлин. За это служивые обязаны были в мирное время учиться «иноземному строю», стрельбе из мушкетов, нести службу в городских караулах наравне со стрельцами, а во время войны беспрекословно идти, куда направят воеводы, исполняя роль ударной силы на поле боя. Конечно, этих двух полков было явно недостаточно, и их создание можно назвать еще одним экспериментом, но нельзя не признать, что теперь для этого имелась значительная материальная база. За десять лет, прошедших с той поры, когда голландскому купцу Виниусу были даны привилегии на основание железоделательных заводов, он в значительной степени расширил дело и вместе с другим голландским предпринимателем, Исааком Аменом, и его зятем, гамбургским купцом Петром Марселисом основал промышленную компанию. Эта компания получила привилегию на строительство железоделательных заводов и вдобавок к тульским основала новые — на Шексне, под Костромой, в Олонце. Для работы на этих заводах было приглашено более 600 мастеров из Голландии и Германии: литейщиков, кузнецов, шпажников, оружейников, слесарей и строителей плотин, необходимых для устройства водяных двигателей, которые обеспечивали работу заводских механических молотов и иных устройств.
По-настоящему формировать новую армию стали при Алексее Михайловиче, занявшем трон в 1645 году. Новому государю было только шестнадцать лет, но у него имелись очень дельные советники, которые, ни секунды не сомневаясь, продолжили политику прежнего правления — тем более что эксперимент с «выборными» полками, похоже, был признан удачным.
Царский тесть, боярин Илья Данилович Милославский, побывавший с посольством в Голландии, пригласил на русскую службу полковника Исаака ван Бокховена с сыновьями Корнелиусом и Филиппом. Вместе с ними в 1647 году приехали десятка два опытных голландских и немецких офицеров, которые совместно с «московскими старожилами» — полковником Александром Лесли, Александром Кроуфордом и Иоганном Бутлером — собрали еще два элитных полка. Руководившие новым войском Бокховены превратили новые части в подобие военного училища; поэтому через рядовой состав этих полков прошло немало отпрысков благородных фамилий. Офицеры-иностранцы обучали русских солдат сражаться в конном и пешем строю, действовать пикой, атаковать сомкнутым строем, стрелять залпами, чем достигалась большая плотность огня. Скорострельность зависела от слаженности действий при движении в плотном строю. Поэтому строевая муштра сделалась важнейшим элементом боевой подготовки. Офицеры с палками в руках нещадно гоняли солдат на плацу, уча их безукоризненно точно и быстро двигаться, делать повороты, смыкать и размыкать строй, рассыпаться в цепь, перестраиваться по сигналам. Необычайное значение приобрели военные музыканты: их игра не только поднимала дух воинов и давала ритм движениям, они еще и выступали в качестве сигнальщиков, когда в грохоте боя голос командира уже трудно было разобрать.
Все это было ново и непривычно для русских, но инструкторы-иностранцы, не без помощи суровых наказаний, так преуспели в боевой подготовке своих подчиненных, что многие из рядовых, прошедших эту школу, спустя пару лет уже сами могли командовать частями «иноземного строя». По крайней мере, именно так утверждал шведский резидент Родес, писавший из Москвы своему королю: «Бокховен уже 2–3 года обучает здесь упражнениями конного строя два русских полка, которые большей частью состоят из благородных людей. Думаю, что он теперь так сильно обучил, что среди них мало найдется таких, которые не были бы в состоянии заменить полковника». Если в послании шведского дипломата и имелось некоторое преувеличение, то весьма незначительное — из полков, которыми командовали Бокховены, действительно вышло немало дельных русских офицеров.
Личный состав частей «иноземного строя» подчинялся Иноземному и Пушкарскому приказам, а их командиры-иностранцы из тех, кто не перешел в русское подданство, еще и Посольскому приказу. Людское пополнение солдатских полков было возложено на крестьянские и посадские общины, которые обязаны были «выставлять даточных людей». От общин уходившим в солдаты «даточным» полагалось «кормовое и денежное жалование», а беглых «тягловых», которые сами являлись в Иноземный приказ или приказные избы по городам, изъявляя желание служить в солдатах, их помещикам и общинам не выдавали.
Цеевский полк в Коломне
Для русского общества того времени солдатские полки оставались чем-то инородным, отдельным, живущим по законам, отличавшимся от тех, по которым жили коренные русские люди и остальные войска. Отношения между военными и окружавшим их населением складывались совсем непросто; иллюстрацией этому служит история о том, как в Коломне квартировал солдатский полк, которым командовал немецкий офицер, на русский лад писавшийся Андреем Романовичем Цеем.
Коломна стояла у слиянии Москвы-реки и Оки, коломенский гарнизон отвечал за охрану окских бродов, прорыв через которые открывал пришельцам из степей дорогу на Москву. Для усиления этого гарнизона в 1653 году прибыл полк, состоявший из иноземных солдат, в большинстве своем немцев, которым командовал майор Андрей Романович Цей. Усиление потребовалось в связи с тем, что царь Алексей Михайлович одновременно воевал в Прибалтике и вел большую политическую игру, присоединяя к своим владениям огромную территорию Малороссии. Конечно, у таких царских планов имелись сильные противники, и потому очень скоро на Украине началась война. Опасаясь нападения татар, науськанных поляками или турками, русские воеводы укрепляли оборону на подступах к Москве.
Традиции, заведенные в европейских наемных войсках ландскнехтами, сохранялись и в русских солдатск