Мусорку и кривые лавочки покрывала жесткая снежная корка. В бледно-фиолетовом небе зависла головка луны. Под ногами хрустнул лед.
Сыпать прекратило, теперь с неба падали редкие капли.
– Все в сборе? – спросил Максим.
Леша фыркнул. Тупой вопрос – ну конечно же все, их же четверо.
– Я вызову такси, – Марина покрепче завязала клетчатый шарф.
Ехали недолго. Правда, Максим попросил остановить за квартал до нужного места, и пришлось идти пешком.
– Так я и не понял, что будем делать, – прошептал Леша Никите. – Мутят что-то эти питерские, нам не говорят.
Никита пожал плечами: посмотрим. Наконец пришли. Окна бара «Хроники» были темными, а дверь оказалось плотно закрытой.
– Вы уверены, что он там? – Леша приподнялся на цыпочки, чтобы получше оценить обстановку.
– Должен быть, – сказала Марина, на этот раз не так уверенно. – Наши сказали, он не выходил.
– И какой у тебя план? – полюбопытствовал Леша.
– Очень простой, – Марина посмотрела на него, как на идиота. – Если ты говоришь правду, я легко почувствую инсептерский запах Рената, оставшись с ним один на один.
– И как ты объяснишь свое появление? – хмыкнул Анохин.
– Может, в любви ему признаешься? – поддакнул Леша напарнику.
– А что, хорошая идея, – рассмеялась Марина. – Ну что, я пошла!
Она вытащила из маленького кожаного рюкзачка стило и легко провела кончиком по щели между дверью и стеной дома. Линия заискрилась красным.
– Она что, вскрывает дверь? – шепотом спросил Леша у Максима.
– Так нет же, там акабадорский замок, – ответил тот, глядя только на Марину.
Наконец дверь скрипнула и приоткрылась.
– Если меня не будет дольше двадцати минут, – Марина обернулась и кивнула Максиму, – ты знаешь, что делать.
Тот промолчал. Она исчезла в темноте. Леша в очередной раз разозлился. «Ты знаешь, что делать». Их тут трое, вообще-то, и они с Анохиным, может, гораздо лучше знают, что делать.
Дверь захлопнулась. Мальчишки остались одни на темной улице. Снова пошел снег. Он падал пушистыми хлопьями на носы и волосы, и тут же таял. Леша поглядывал на часы на телефоне. Прошло пять минут. В баре было тихо.
– Долго еще? – он покосился на Максима.
– Всё в порядке, – отозвался он. – Не нервничай.
Но Леша нервничал. Он переглядывался с Анохиным, отсчитывал минуты на часах и не сводил взгляда с запертой двери.
– Всё, я пошел! – не выдержал он.
– Слушай, ее десять минут нет! – Максим схватил Лешу за грудки. – Ты можешь спокойно постоять?
– А что они там делают? – язвительно заметил Анохин. – Тишина – как в морге!
– Разговаривают! – осадил его Максим. – Вы оба, – он переводил взгляд с Никиты на Лешу, – может, у вас там так можно, но не у нас. Успокойтесь и ждите. Поняли?
– Поняли, – кивнул Леша, а сам бросил на Анохина красноречивый взгляд: мол, может, ушатать этого Максима и прорваться внутрь? Напарник отрицательно покачал головой: не лезь на рожон.
– Пятнадцать минут, – пробормотал Леша недовольно. – Пятнадцать!
– Да что же это такое! – Максим отвернулся и задрал глаза к ночному небу. – Если через пять минут Ках не выйдет, зайдем! Пять! Дурацких! Минут!
…Послышался глухой стук. Посмотрев вверх, на темное окно бара «Хроники», Леша увидел распластанную по стеклу фигурку Марины. Спина, обтянутая тканью бежевого плаща, из-под которого торчит зеленый свитер, разметанные черные волосы, левая рука с зажатым в ней стилом. Появилась – и исчезла. И тишина.
– Пошли! – закричал Мышкин. – Быстро пошли!
Он первым нырнул внутрь, на ходу вытаскивая стило из кармана.
Дверь хлопнула, и Леша остался в полной темноте.
– Никит? – позвал он.
– Не открывается, – отозвался Анохин, с ожесточением дергая дверную ручку.
– Максим?
– Здесь я, – раздалось у Леши над левым ухом.
Мышкин вытащил телефон. Беспокойный фонарик осветил длинную барную стойку, ряды бутылок, пустые стулья и столы.
– Где Марина? – спросил Анохин. – Никого не вижу!
– Пошли, – скомандовал Леша, и они стали медленно продвигаться вперед. Под ногой тонко хрустнуло разбитое стекло.
Телефонный фонарик бесцельно блуждал по пустому бару.
Столы, стулья. Стены. Тихо. Темно.
– Ках! Ках, ты здесь? – позвал Максим.
Тишина.
Леша сделал еще один шаг, едва не споткнувшись о стул.
«Да что так темно! – разозлился Леша. – Окна же есть!». Он направил свет на одно из окон – то, в котором показалась Марина – и невольно сглотнул. Окно не пропускало свет, словно было заклеено черной пленкой. Словно вместо него – просто непроницаемый прямоугольник.
– Странно, – протянул Анохин, уловив Лешину мысль.
– Наве… – начал говорить Леша и не успел.
Свет фонарика выхватил белую руку Марины Кахиани на полу. Леша подбежал, приподнял ее голову. Коснулся спутанных волос на затылке, и пальцы тут же стали теплыми и влажными. Посветил в лицо.
Легонько похлопал по щекам.
– Марина, – позвал шепотом, – Марина!
Ресницы задрожали – Кахиани приоткрыла глаза.
– Инсептер! – выдохнула она. – Он инсептер, Леша…
– Держись, – Леша стащил шарф и аккуратно уложил на него Марину. – Сейчас!
Он поднялся. Фонарик бегал по стенам, барной стойке, столам и задвинутым стульям.
– Никита! Максим! – позвал Леша неуверенно.
Никто не ответил – секунду, две, и вдруг…
– Леха, берегись! – завопил Анохин.
Поздно. Тычок в спину, и Леша упал на живот. Губу обожгла вспышка боли – короткая, острая, во рту стало солоно.
Мобильник отлетел в сторону, и еще включенный фонарик осветил квадратный подбородок, волосы, стянутые в хвост и мощную руку со стилом.
– Ну, добро пожаловать! – Ренат Вагазов рассмеялся грудным, глубоким баском.
Леша лежал, не шевелясь. Всё, что он мог чувствовать, – едкую гарь в носу. Гарь, которая ощущалась так явно, что перебивала даже боль пораненной губы.
Еще удар – на этот раз в бок. Леша приподнялся на локтях и, собрав силы, пополз в угол, где валялся телефон.
– Далеко не убежишь! – гаркнул Вагазов и прыгнул на Лешу, как хищник.
Мощная рука схватила Лешу за загривок и несколько раз ударила головой об пол. Мышкин отчаянно заморгал – то ли вокруг темно, то ли это в глазах потемнело.
Звон и хруст битого стекла. Хватка ослабла. Воздух наполнился запахом вина.
– Леха! Леха, вставай!! – заорал Анохин.
Леша кое-как поднялся, схватил телефон, направил свет. Никита стоял, держа за горлышко бутылку – вернее, то, что от нее осталось. Ренат Вагазов метнулся в его сторону, но тут его по голове хрястнула вторая бутылка. Виски, судя по запаху.
– Прыгай! – скомандовал Анохин, и все трое накинулись на Вагазова и повалили его на пол.
Леша бил наотмашь, пока хватало сил – по груди, по животу, по подбородку. Вагазов рычал, пытался скинуть их, как могучий зверь – мелкую мошкару, но силы оставляли его. Он дернулся в последний раз и наконец затих.
Леша отпустил.
– Он что, умер? – испуганно прошептал Максим.
– Дурак, что ли? – процедил Анохин. – Просто вырубился. Фонарь включи.
Максим шлепнул по карманам в поисках телефона, и наконец свет полоснул Вагазова по лицу.
– Дышит, – Анохин потрогал его шею.
– И что делать будем? Куда его теперь? – голос Максима дрожал.
– Куда-куда, – Анохин вытер пот со лба. – Понесли.
– Надо скорую, – сказал Леша.
Они с Никитой едва не сгибались под весом Рената Вагазова, Максим держал на руках Марину.
– Ках в порядке, – ответил он, – царапина просто глубокая.
– А Вагазов? – рявкнул Леша. – У нас тут человек без сознания, эй! Кто бы он ни был!
– Положи его, – сухо ответил Анохин.
Леша отпустил ноги Рената, и Вагазов безвольным мешком рухнул на землю – голова в грязи и снегу, глаза закрыты. И пахнет, как ликеро-водочный завод.
– Отойдем, – сказал Никита, покосившись на Максима.
Они сделали два шага по пустой улице.
– Ты с ума сошел? – Анохин вцепился в Лешину куртку. – Какая скорая? Вообще нельзя, чтобы нас видели!
– К черту, – упрямо повторил Леша. – Ему помощь нужна. А если он у нас на руках откинется?
– Не откинется, – фыркнул Анохин, – глянь, какой он боров. Лех, – он заглянул Мышкину в глаза, – Лех, посмотри на меня.
Нехотя Леша взглянул на напарника. Анохин выглядел встревоженно. Покусывал губу, лохматил волосы, торчащие из-под кепки-таблетки.
– Лех, – сказал Анохин, – мы не можем его сейчас потерять. Он опасен. Он ударил Марину. Он виноват в пропаже инсептера.
– Да, но…
Леша обернулся. Недвижимый Вагазов всё еще лежал на асфальте, словно труп. Труп. Леша тут же попытался отогнать эту мысль, но не вышло.
– Лех, всё будет нормально, – Никита уверенно кивнул. – Обещаю.
Мышкин еще раз посмотрел на Анохина. Ладно, если напарник верит, то и он тоже.
– Пошли, – сказал он. – Нельзя тут оставаться.
– Так, парни, ключевая зона через квартал, – сказал Максим.
И, вздохнув, на «раз-два-взяли» Анохин с Мышкиным подняли недвижимого Вагазова.
– Сколько еще его переть? – кряхтел Леша, когда они кое-как поползли по улице.
Странное, должно быть, зрелище со стороны: два подростка тащат огромного мужика, еще у одного на руках – девушка. Хорошо, что прохожие не попадались.
– Заткнись, я вообще спиной иду, – заскрежетал Анохин, пятясь по ледяной корке.
– Еще чуть-чуть, парни, еще чуть-чуть, – сказал Максим, выдохнув облачко пара.
Наконец пришли, и Максим, вытащив из кармана стило, одной рукой начертил портал.
– Вы первые, – кивнул он.
– И как прикажешь его в портал запихнуть?! – ответил Анохин.
– Ну, – Максим задумался, – давай его на спину, а Леша подтолкнет.
Никите перспектива не понравилась. Бросив на Максима уничижительный взгляд, он покрепче схватил Вагазова на локти и попытался водрузить его на спину. Леша бросился помогать. С третьего раза получилось. Анохин пошатывался, из последних сил удерживая Вагазова на спине. Теперь глава питерских акабадоров и правда напоминал мешок с картошкой – слишком тяжелый мешок.