A Question Of Lust ворвалась в топ-десять, в очередной раз упрочив имидж группы, уникально сочетающей в своем творчестве мрачность и теплоту. В Англии сингл добрался только до 28-й позиции, а в музыкальных журналах, как всегда, стали появляться статьи – от плохих до циничных. Годом позже Гор прокомментировал в Record Mirror ситуацию, которая сложилась сразу же после выхода A Question Of Lust, а также вообще сам процесс создания синглов в духе часто цитируемого закона поп-музыки, гласящего: «Дело не в песне, а в певце». «Люди просто не понимают, как сложно написать хотя бы один сингл, – говорил он. – Возьмем, например, Джорджа Майкла. Громкое имя. Но стала бы песня Careless Whisper хитом, будь она исполнена каким-нибудь неизвестным итальянцем? Или она показалась бы нудной? Это Джордж Майкл сделал из нее хит. Когда мы выпустили A Question Of Lust, она всем показалась бесцветной. А ведь это была замечательная баллада».
Точнее всего атмосферу песен Black Celebration передает композиция Fly On The Windscreen, рисующая картину медленного умирания мух на лобовом стекле автомобиля. Песня, которая однажды уже стала оборотом неудачной стороны А, определенно была одним из основных символов тогдашней лирики Гора: «Death is everywhere / There are flies on the windscreen / For a start / Reminding us / We could be torn apart / Tonight». Как единственно возможный ответ на этот вездесущий недуг рождается человеческое стремление найти утешение. Только теперь уже не скука объясняет необходимость страсти и желаний. А осознание неизбежности смерти. В этом альбоме Гор еще ближе, чем в Some Great Reward, подошел к темам, которые волновали его больше всего. Сталкивая человеческую жизнь, полную страстей и желаний, с реальностью, он, как и положено всякому пессимисту, создавал образы в черных тонах.
Картины расставаний, разлук, страданий, мотивы быстротечности времени пронизывали его композиции. Однако мысль о бренности бытия вызывала у Гора не жалость к себе, а желание праздновать жизнь: «Let’s have a black celebration tonight / To celebrate the fact / That we’ve seen the back / Of another black day».
Впрочем, Black Celebration не стал целиком и полностью торжеством мрака. Гор вовсе не закрылся от окружающего мира. Напротив, он очень внимательно наблюдал за близкими отношениями между людьми. Он изучал связи, возникающие между людьми, которые любят друг друга, и любят не где-то в раю, а здесь, на земле, где путь влюбленных редко бывает гладким. Лучший пример такого наблюдения – фортепианная баллада Sometimes, которая, в сущности, есть не что иное, как пессимистическое продолжение Somebody: тот, кто обрел любовь, теперь медленно, но верно разрушает ее. «Эта песня о том, кто постоянно ставит отношения под сомнение и в итоге испытывает лишь усталость и сожаление», – рассказывал Гор журналу № 1.
Затронул Гор в альбоме и социальную проблематику. В песне New Dress Гор выступил с резкой критикой в адрес журналистов, которые скорее будут обсуждать новое платье леди Ди, чем обратят внимание на реальные трагедии, происходящие в мире. Слова, звучащие в припеве этой композиции, и сегодня могут стать лозунгом для тех, кто критически настроен по отношению к СМИ: «You can’t change the world / But you can change the facts / And when you change the facts / You change points of view / If you change points of view / You may change a vote / And when you change a vote / You may change the world».
Гор с недоверием относился к СМИ и презирал многие их приемы. Больше всего его злило то, что он не мог справиться с журналистами в собственных интервью. «Мне кажется, что во время интервью я выгляжу фальшиво, – говорил он сразу же после выхода альбома. – И это только моя вина. Я ничего не могу изменить. Я говорю неправду. Проблема состоит в том, что я никогда не смогу открыться и объяснить смысл собственных песен. Когда я их пишу, они кажутся мне логичными. Я создаю для себя подходящую атмосферу, которая помогает мне абстрагироваться от мягкости современной поп-музыки. Но при этом я точно знаю, что сами мы никогда не сможем стать такими жесткими, какими кажемся в нашем творчестве».
В этом состояло основное противоречие. Гор писал песни, которые слишком жестко и глубоко затрагивали суть вещей. Он отказывался от коллективного творческого процесса и работал только с теми идеями, которые приходили к нему в уединении. Гор знал: как только он окажется в привычном окружении своих коллег по группе, неважно, во время тура или на интервью, он вновь превратится в школьника на экскурсии, который удачнее всех прикалывается. Для него это не было проблемой, а вот у журналистов проблемы возникали не раз. Они предпочитали общаться с Моррисси, который был интеллектуалом и в своих песнях, и на публике.
Гор оставался верен себе. Но для группы все изменилось. Black Celebration стал долгожданным шедевром и был принят публикой по достоинству. Миллионам слушателей по всему миру было совершенно безразлично, что новые песни не соответствуют стандартам радиоэфиров. Словно паломники, они съезжались на концерты, которые проходили на все более и более крупных площадках, чтобы поприветствовать группу, которая создавала совершенно уникальную, мощную атмосферу без гитар и барабанов. Дела внезапно пошли в гору даже в Америке: в обход всех маркетинговых стратегий Depeche Mode стали альтернативной командой, демонстрировавшей Америке свои сильные стороны во время концертов. Своими новыми песнями Гор сорвал оковы с поп-индустрии. Он почувствовал, что его идеи сработали. Оглядываясь назад, он говорит, что вместе с выпуском альбома Black Celebration для него начался новый период в истории группы, период, когда ему стало нравиться все, что выпускают Depeche Mode. И что самое удивительное – этот период продолжается и по сей день.
Музыка для рабочего класса
Depeche Mode устраивают легендарный концерт в Восточном Берлине 7 марта 1988 года
Входные билеты отпечатаны на тусклой бумаге коричневого цвета. Надпись на них тоже не многообещающая: «Концерт, посвященный дню рождения FDJ»[3]. Место проведения мероприятия – Вернер-Зеленбиндер-Галле на Пауль-Хайзе-штрассе, что возле парка народных гуляний во Фридрихсхайне. Вернер Зеленбиндер, в честь которого назван концертный зал, был борцом и участником коммунистического сопротивления, которого нацисты казнили в 1944 году. Март 1988 года, холодный и мрачный будний день в Восточном Берлине. Тот, кому посчастливилось в тот день прокатиться на метро в сторону станции Лениналлее (ныне – Ландсбергер Аллее), непременно почувствовал, что вокруг творится что-то неладное. Улицы были заполнены молодыми людьми. Все они были одеты в настолько темные цвета, насколько позволял гардероб. Синие рубашки – неотъемлемая часть официальной униформы FDJ, практически не видны. Люди стекаются в зал. Они не кажутся возбужденными, скорее спокойными и молчаливыми. В конце концов, ребенок в канун Рождества ведь не берет гостиную штурмом. Несмотря на скудную информацию на входных билетах, все знают: на концерте, приуроченном ко дню рождения FDJ, будут играть Depeche Mode.
Западная группа для ГДР не такая уж и сенсация. Здесь даже были агентства, которые организовывали гастроли западноевропейских звезд. Руководящая партия ГДР давно уже уяснила для себя, что иностранных артистов замечательно принимают, а их приезд существенно улучшает репутацию Социалистической единой партии Германии. Большинство партийных деятелей рассматривали такие концерты как своеобразную терапию, направленную на поддержание собственной значимости в глазах Англии и ФРГ: Джеймс Браун, Uriah Heep, Шейкин Стивенс, Джо Кокер или Barclay James Harvest – все они отлично подходили для этой роли. Но Depeche Mode – это совсем другой уровень. Знаменитая группа мирового уровня в рамках тура Music For The Masses прибывает в Восточный Берлин прямо из Франции, чтобы потом после пары концертов в Будапеште и Праге отправиться покорять Азию и Америку. Их остановка в Берлине – настоящая сенсация.
Тот факт, что Depeche Mode, как и The Cure, уже задолго до этого легендарного концерта зацепили молодежь ГДР за живое, отлично иллюстрирует идеи о том, что воссоединение Германии лишь вновь переплело все то, что изначально было единым. Пластинки с записями альбомов Depeche Mode в ГДР расходились с той же головокружительной скоростью, что и в ФРГ, правда, в Восточной Германии достать их было намного сложнее. Вот почему в начале и середине восьмидесятых такое значение имели так называемые «переписчики»: люди, которые имели выходы на западные музыкальные рынки, приобретали пластинку или кассету и при помощи магнитофона переписывали музыку на другие кассеты. Одна пластинка превращалась в сотни. И паства Depeche Mode в ГДР точно так же, как и на Западе, неуклонно росла. Кстати, в Восточной Германии, как и на Западе, быстро возникла и стала развиваться сеть фан-клубов. Правда, неофициальных. Названия у них были самые разные. К примеру, клуб Grabbling Hands организовывал вечеринки, рассылая пригласительные по почте. Чтобы руководители других молодежных клубов предоставили им свое помещение для проведения мероприятия, они непременно подкупали их презентом в виде бутылки шампанского или еще чего-то приятного. Другие прибегали и к более жестким методам: например, неподвижно сидели на танцполе до тех пор, пока диджей не включал Depeche Mode. Девизом их было: мы тоже хотим танцевать.
За то что Depeche Mode 7 марта 1988 года отыграли концерт в Восточном Берлине, вряд ли следует благодарить их преданных сторонников из ГДР, потому что мероприятие состоялось по инициативе чутких венгерских организаторов. На пути из Страсбурга в Будапешт в туре Music For The Masses образовалось три свободных дня, и команда согласилась, несмотря на смехотворный гонорар (ходили слухи о 5000 марок, но все же немецких марок), сыграть исторический концерт, вместо того чтобы останавливать гастрольный автобус на три дня. Теперь организаторов занимала еще одна проблема. Как собрать достаточно публики в Вернер-Зеленбиндер-Галле без свободной продажи билетов? Или же пригласить на выступление только пламенных сторонников FDJ и SED