Прежде чем переехать в Нью-Йорк и начать там новую жизнь, Гаан вместе с группой отправился в Лондон, где они предприняли последнюю, причем успешную, попытку спасти свой девятый альбом Ultra. Гаан настолько вернул доверие Гора, что последний позволил ему исполнить самые сложные вокальные партии, в частности в композиции Freestate, для микширования которой Гор пригласил в студию своего давнего соратника Гарета Джонса.
Сдержанный оптимизм этой песни воплотил в себе настроения, витавшие в студии. Композиция стала своеобразным символом мирного завершения выматывающей студийной работы. Казалось, что Гор воплотил в этой песне переживания бурных месяцев, оставшихся за плечами освободившегося от наркотической зависимости фронтмена. «I can hear your soul crying / Listen to your spirit sighing / I can feel your desperation / Emotional deprivation, – говорилось в ней. – Step out of your cage and onto the stage / It’s time to start playing your par t/ Freedom awaits, open the gates / Open your mind, freedom’s a state».
То же самое можно было сказать и о медленной, лиричной композиции Home, которую многие фанаты и по сей день интерпретируют как гимн, написанный Гором в честь преодоления Гааном наркотической зависимости. Эту точку зрения разделял и Керри Хопвуд, программист, занимавшийся студийными записями Ultra: «Мартин категорически отрицает, что когда-либо писал песни о Дейве. Но мы все были убеждены, что именно так и было. Пусть в песне Home нет прямого упоминания о Дейве, Мартин может даже не пытаться убедить кого-то в обратном». Однако истинные мотивы, побудившие Гора к созданию Home, выяснились только 13 лет спустя. «Эта композиция родилась в очень печальный период моей жизни, – рассказывал Мартин в интервью мексиканскому журналу Revolution в 2010 году. – Мне наконец стало ясно, насколько сильно я зависим от алкоголя. Он всецело определял мой жизненный ритм. В Home я выразил уныние, в которое меня повергло осознание этого». Песня и правда была о зависимости, только не о зависимости Гаана.
Вероятно, Home была лучшей из песен Depeche Mode, спетых самим Гором. Тем не менее в феврале 1997 года, после 13 месяцев напряженной работы, предвестником нового альбома Ultra стала не Home, а открывающая его эмоциональная Barrel Of A Gun, своего рода обновленная версия песни I Feel You, открывавшей Songs Of Faith And Devotion. «В Barrel Of A Gun речь идет о самосознании и о том, что не обязательно подражать чьему-либо образу», – говорил Мартин в интервью NME. При этом арт-директор группы Depeche Mode Антон Корбейн снял к этому синглу видеоклип, в котором заставил Гаана, изображавшего наркомана-параноика, блуждать по переулкам Марракеша, имевшего репутацию наркотической Мекки, а Гора и Флетчера мирно спать, склонив головы Гаану на плечи.
«Это должно было символизировать, что они все проспали, – объяснял Корбейн. – И не вмешались в происходящее тогда с Дейвом». Гор в свою очередь оправдывался за свое поведение: «Ты мало что можешь сделать для человека, достигшего дна, если он отвергает любую помощь». Последующие интервью об Ultra стали для Гаана возможностью откровенно рассказать о своем опыте употребления наркотиков. И хотя остальные члены группы не возражали против этого, понимая, через какой ад пришлось пройти вокалисту, признания Гаана скорее вредили новому альбому, чем приносили пользу. Журналисты уделяли много внимания словоохотливому фронтмену, его героиновые приключения были на всех обложках и в центре всех репортажей. А сам новый альбом Depeche Mode, давшийся группе труднее всех предыдущих и вовсе не безупречный, оставался в тени. «Казалось, что Дейв использовал интервью как сеансы психотерапии, – сказал Гор. – Он часами мог говорить на эту тему. Журналисты тут ни при чем. Просто он много и с удовольствием об этом говорил».
Гор пытался оградить свою семью от разговоров о наркотиках. «Да, мне это неприятно, – говорил он в интервью новозеландскому журналу Pavement. – Моей дочери сейчас пять, но однажды ей будет восемь, как сейчас сыну Дейва, и тогда все это может превратиться в проблему. В этом возрасте дети уже начинают читать газеты, следовательно, в их воспитании принимают участие посторонние люди. В том, что касается дочери, у нас еще есть время, чтобы взять ситуацию под контроль. Надеюсь, что через три года наркотики не будут для нас проблемой». Тем не менее тема наркотиков постоянно присутствовала во всем, что окружало Ultra. Музыкальные аспекты альбома в прессе рассматривались бегло, а если кто-то останавливался на них подробнее, то реакция была чаще всего сдержанной. Как только стало известно, что группа наконец вышла из затяжного кризиса, большинство музыкальных критиков предположили, что возвращение Depeche Mode ознаменуется подборкой мажорных хитов. Мало кто ожидал такой тяжеловесный альбом. Ultra же, постепенно раскрываясь от композиции к композиции во всем своем мрачном великолепии, рассказывал об усыпанном камнями пути, который пришлось пройти Depeche Mode за последние годы, а вовсе не о радужном будущем, которое, возможно, ждало где-то впереди.
Особенно отличилась Melody Maker, которая в своей граничащей с хамством рецензии написала, что атмосфера альбома столь же приятная, как «назойливый шум в ушах», а прошлый успех группы постепенно «покрывается мхом».
«Расстроенный создатель всего этого Мартин Гор проведет остаток своей карьеры, сочиняя бесконечные колыбельные своему когда-то многообещающему детищу, подчищая за своим фронтменом запятнанный кровью хлам и украшая студию парами едкого оптимизма», – написали в газете. При этом звучание Ultra отнюдь не казалось холодным. Наоборот, звучание было теплым, органичным и идеально подходило к вдумчивой лирике Гора, скорее скрывая, чем подчеркивая экспериментальные стороны альбома. Entertainment Weekly решили, что у Ultra есть перспективы: «Лучшие композиции альбома позволяют увидеть группу с другой стороны благодаря использованию неожиданных инструментов, например педальной слайд-гитары в The Bottom Line».
Эта гитара прозвучала в The Bottom Line благодаря Б. Дж. Коулу, которого Мартин Гор пригласил поучаствовать в записи альбома, чтобы «воздать должное кантри-наполнению песен». Помимо него он пригласил также Яки Либецайта, одного из основателей легенды немецкого краут-рока Can, который украсил песню своими минималистичными ударными. В записи Ultra в целом приняли участие более полудюжины приглашенных музыкантов, играющих в самых различных жанрах. «Мы записали все эти мелодии, – вспоминал Гор, – а потом бросили их в микшер и получили в итоге весьма необычный коктейль, который тем не менее определенно звучал как Depeche Mode». Во время записи Ultra Гор вдруг понял, что за полтора десятилетия его группе удалось создать абсолютно уникальное звучание и ни на что не похожий стиль текстов. Так что теперь они могли не опасаться, что участие сторонних музыкантов сделает их творчество неузнаваемым. Это открытие кардинально изменило его подход к работе над материалом в студии и повлияло на саму суть всех будущих альбомов Depeche Mode.
Продажи альбома Ultra говорят сами за себя. Несмотря на прохладные отзывы критиков, 14 апреля 1997 года альбом занял первое место в британских чартах, подвинув дебютную работу Spice Girls, к немалому огорчению последних. В каком-то смысле один дебютант заменил другого, потому как Depeche Mode, впервые с 1982 года оставшиеся втроем, чувствовали, будто начинают свою карьеру заново. Однако успех альбома лишний раз показал «молодому» трио, что ни уход Уайлдера, ни героиновые истории Гаана не могут подорвать преданность их фанатов. Группа с радостью бы вознаградила за это своих поклонников гастрольным туром, но чувствовала, что пока еще не готова вновь пережить такой стресс.
«Тогда никто из нас не выдержал бы гастрольной атмосферы, – говорит Гор, – хотя сегодня, конечно, совершенно ясно, что альбом пострадал от нашего отказа продвигать его вживую». Depeche Mode дали только два коротких выступления в Лондоне и в Лос-Анджелесе. На этих концертах группу сопровождали мощные ударные и хмурый взгляд австрийца Кристиана Айгнера, подменявшего ударника. Впрочем, довольно скоро к этому взгляду на концертах Depeche Mode привыкли.
Незаметная поп-звезда
Неприрожденный шоумен Гор делает успехи на концертном поприще
Поклонники Depeche Mode чувствуют разницу. Они не отдают предпочтение кому-то одному, как это бывает с фанатами многих известных групп. Леннон или Маккартни, Пейдж или Плант, Ноэл или Лиам Галлахер. В случае с Depeche Mode нет никакого «или», есть только «и». Гор и Гаан. Генератор идей и тот, кто их воплощает. Серьезный автор и шоумен. Человек в тени и человек в свете софитов. Гор и Гаан образуют единое целое, основу группы, которая не может функционировать без одного из них. Поклонники это знают, поклонники чувствуют разницу. Случайные слушатели – нет. Тот, кто знает Depeche Mode только по радиоэфирам, прежде всего знает голос Гаана. Тот, кто знает Depeche Mode по передачам на телевидении, знает прежде всего жесты Гаана. Они даже не догадываются, что и этот голос, и эти жесты никому бы не были известны, если бы не коллега Гаана, что редко поет и еще реже двигает бедрами. Мартин Гор – одна из самых незаметных поп-звезд во всем мире. Он не допускает и мысли навсегда разжаловать Гаана до бэк-вокалиста. Все же существует место, где его незаметность превращается в ощутимое присутствие, – это сцена.
Гор работал над своими выступлениями на протяжении всех трех десятилетий существования Depeche Mode. Ему удалось стать более открытым, более понятным для публики, более уверенным в себе, менее стеснительным. В самом начале творческой карьеры он еще мог спрятаться за чьей-то спиной, ведь Гор был лишь третьим в списке после фронтмена Гаана и автора песен Кларка. Хотя его роскошная шевелюра уже тогда притягивала к нему больше взглядов, чем к четвертому участнику группы Энди Флетчеру. Иногда суровый, иногда мечтательный и почти всегда немного напряженный, Гор прятался за своим синтезатором. Он не отводил сосредоточенного взгляда от пальцев, бегающих по клавишам. Кажется, ему было проще смириться с ядерной атакой, чем с необходимостью выходить на сцену.