Боль наполняет тело, а я не могу пошевелиться. Знакомое чувство, кажется, я сломал с десяток костей. Может чуть больше, сотню, скажем. Мне не привыкать.
Рядом появляется черная тень и нависает надо мной.
— Мне все равно не жить, если не убью тебя, — Шики — мастер, замахивается.
Я вижу как что-то острое блестит из его рукава, ловя отсветы магических фонарей. Время, словно бы замедляется, растягиваясь. В то же мгновение грудь Шики разрывает и я вижу окровавленное острие копья. Красная кровь стекает по зеленоватому чешуйчатому древку.
Тело Шики заваливается набок, но как-то медленно, словно весь мир перешел в режим слоумо. Надо мной нависает ящер, вот его тело подергивается дымкой и тает. Вместо него на меня смотрит белая маска без прорезей для глаз.
— Так, — произносит Кастер, снимая маску. — Всё, получается? А я ведь тебе подарок даже…
Его лицо на мгновение искажается болью, наставник хватается за сердце и замирает. Затем медленно оседает на землю, но в его серых, подернутых пеленой глазах, уже не было жизни.
Тело Кастера осело, а последнее, что я увидел, перед тем как погрузиться в беспамятство, это черное переплетение татуировки Шики на его лице. Которая медленно таяла, пока не исчезла вовсе.
Глава 6. Если ты не будешь ежедневно занудствовать, то я могу умереть от счастья
— Мне, пожалуйста, апельсиновые блинчики, — произнесла чуть полноватая, но милая женщина.
— А мне ореховые, будьте добры, — добавила ее подруга.
— Присаживайтесь, — улыбнулся я, поправляя фартук. — Через пару минут будет готово.
Я взял большую миску и пытался вспомнить, как готовить блинчики. Хорошо, что в ресторане нет очереди и можно никуда не торопиться. Так, для начала нужно сделать тесто.
Я взял тесто и вылил его в миску. Вот, готово. Кинул туда же апельсин и начал взбивать, пока тесто не приняло характерный оранжевый оттенок. Так, там же еще и ореховые просили. Я взял горсть фисташек и кинул в миску, продолжая помешивать.
Люблю свою работу, сам бы съел. Захотелось даже напеть какую-нибудь песенку, но я никак не мог вспомнить ни одного мотива. Ладно, не важно.
Я вылил тесто на одну из блинниц, это будет апельсиновый. Вылил остатки на вторую плиту и принялся размазывать. Так как орехи я добавил позже, то этот будет ореховым, все логично. Блины не особо хотели принимать нужную форму и постоянно норовили собраться в комок.
Точно, я же забыл включить блинницу. Вот, теперь зашкворчало как надо.
— Извините, а скоро будет готово? — спросила женщина.
— Да-да, — ответил я. — Буквально минутку.
— Не торопи его, — добавила подруга. — Лаэр готовит такие чудесные блинчики, ты бы знала. Не мешай.
А я все никак не мог размазать сраный блин по поверхности. Есть, конечно, можно будет, но для ресторана такое не годится. Не в подвале же каком-нибудь готовим.
Пока я сражался с ореховым, апельсиновый наоборот растекся во все стороны и тесто уже лилось на пол. Это из-за того, что температура маленькая скорей всего. Я врубил больше мощности и оба блина тут же почернели.
Да как так-то? В нос ударила вонь горелого теста, за спиной гостьи начали недовольно ворчать. Я вздохнул и опустил руки. Видимо, не стать мне никогда крутым приготовителем блинчиков.
— У вас все нормально?
— Да, — ответил я обреченно.
Главное не поворачиваться к ним лицом, я наверное красный от стыда, как рак. Ну блинский блин, даже блин приготовить нормально не могу.
Я зажмурился и открыл глаза. Кухня ресторана растаяла, вместе с недовольными клиентками и результатами моего кулинарного мастерства. Так это был сон? Ну конечно сон, а почему я тогда не проснулся?
— Врум?
— Врум-врум.
— Ты знал, что во сне для приготовления теста требуется всего один ингредиент? Тесто.
— Врум-врум.
— Тоже мне всезнайка, — поморщился я. — Зануда. Да, я не знал. Ладно, путниками погуляли, пошли еще где походим.
— Врум-врум.
Значит, бессознательно я вижу сны из своего мира. Интересно, а сознательно получится? Мечта о боевом сновидении-танке больше не прельщала. Недавние события показали, что такое сновидения наяву будет неэффективно.
Все-таки ловцы быстрые, а Скверны бывает слишком много. Вот реактивная система залпового огня — другое дело. Удар такой артиллерии по площади и никаких проблем.
Так как я вошел в калейдоскоп путником, то сейчас даже не представлял, где могу находиться и где мой якорь. Сон с блинчиками растаял, так что я сосредоточился на образах своего прежнего мира.
Города с высокими небоскребами, дороги, автострады, поезда в метро, несущиеся, словно огромные железные черви, рестораны, неоновые вывески и прочие вещи технологичного мира, которых нет и не может быть во снах жителей Эра.
Окружение начало постепенно выстраиваться, хотя я еще не мог осознать, где я нахожусь. Поэтому просто представлял те места, где хотел бы оказаться. И просто шагал вперед, опираясь на длинный сучковатый посох.
Полы моего рваного, несколько раз штопанного плаща, развевались на ветру. И это было первое осознанное ощущение. Значит сон начал формироваться, я все-таки куда-то попал. А то ведь в калейдоскопе можно и просто блуждать между снами в пустоте.
А вот песчаный пляж откуда тут взялся? Где урбан городов родного мира и где море вообще? Я смотрел на полосу прибоя, пытаясь разобраться в ощущениях. Пока чувствуется только ветер и песок под ногами, значит в сон меня еще не затянуло.
Я повернулся спиной к морю и пошел по песку, выглядывая шоссе или башни городских зданий. Тут ведь надо не концентрироваться на желаемом, так только разрушишь сон. Концентрация — это грубое вмешательство, свойственное яви, а не калейдоскопу.
Потому я старался впасть в транс, перестать о чем-то думать, просто шел и впитывал окружающие образы на подсознательном уровне. Картинка города висела перед мысленным взором. Я старался просто поверить, что он тут есть.
Так и шагал по калейдоскопу, пока песчаный пляж не превратился в бескрайнюю пустыню. Но я здесь мимоходом, не задерживаюсь, так что никакого палящего солнца или раскаленного песка под ногами. Но надо что-то менять и я представил прохладные улицы города.
И вот тут что-то пошло не так. Где-то я переборщил с прохладой, видимо, вновь подумал о метро, которое под землей, где не так жарко. Потому что прямо передо мной взорвался бархан и оттуда со скрежетом вырвалась голова какого-то червя.
Механического червя. Эта тварь больше напоминала какую-то стимпанковскую машину, собранную из ржавых кусков металлолома. Существо возвышалось надо мной, полностью закрыв солнце.
Из сочленений валил пар, а затем пластины брони раскрылись и из железного чрева на песок посыпались какие-то мелкие человекоподобные существа, с ног до головы замотанные в тряпки.
— Так, где-то мы пропустили поворот.
— Врум-врум.
Я зажмурился и открыл глаза. На этот раз в реальном мире. Это я понял по пронзившей мозг боли и знакомому потолку перед глазами. Крыло целителей значит.
До ушей доносился какой-то гул, на краю зрения мелькали тени, слышались шорохи и стоны. Кажется, я понял, почему не мог проснуться, я тут был ближе к дохлому Лаэру, нежели к выспавшемуся.
— Черный проснулся раньше времени, — раздался писклявый голос. — Нужен стазис, этот закончился.
— Не поможет, — послышался усталый голос Дока. — У него дар пробуждения, так лечите.
— Так ему и надо, — послышался чей-то шепот.
Вокруг меня сновали зеленые мантии, что-то происходило, боль то нарастала, то отступала. Я был на грани, почти готовый провалиться в беспамятство, но усилием воли удержался. Боль отрезвляет, заставляет мыслить холодно. Я расслабился и теперь Кастер мертв.
— Отойди, — рявкнул женский голос, — Не приближайся к нему.
Боль пошла на спад, а по коже разлилась прохлада. Что-то явно не так, но я не мог понять, что именно.
— Тебе бы поспать, Лаэр. У тебя все тело переломано.
— Не впервой, — ответил я.
От Евы приятно пахло лесом и хвоей. И еще весной. Постепенно сознание возвращалось, беря верх. В какой-то момент я даже смог сфокусировать взгляд и немного оглядеться. Я лежал на обычной койке, увитый плющом и какими-то корнями. Сновидение Евы.
Природа, это жизнь. Она лечит и исцеляет, пусть и медленно, зато дерево может зарастить даже самую глубокую рану. Если у него хватит воли к жизни, а у меня с этим как раз проблемы. Впрочем, не думаю, что со мной все так плохо.
— Я вывела токсины из организма, — произнесла Ева. Я только сейчас понял, что она разговаривает с заметным акцентом. — Кости сраслись правильно, но лучше лишний раз не нагружать организм. Тебе бы еще пару дней полежать.
— Ты нервничаешь, — произнес я. — Что случилось?
— Все в порядке, — она вымучила из себя фальшивую улыбку.
— Что с Кастером?
— Я не знаю, кто это. Но позавчера многие погибли. И до сих пор погибают. Целители изгоняют Скверну, но не всех удается спасти, некоторым уже не помочь.
— А я?
— Ты не заражен. Источник подвергся воздействию, но отразил Скверну. Пару дней и будешь как новенький, — она снова улыбнулась и на этот раз искренне.
— А ты? — говорить было тяжело, поэтому приходилось общаться такими вот короткими фразами.
— Ни царапины. Пара ушибов, ничего серьезного. Я не знаю, что произошло, нас атаковали Шики и оскверненные. Но говорят, ты меня спас, — она усмехнулась. — В этот раз у тебя по-настоящему получилось.
— Ясно.
Мысли вяло бродили в мозгу, пытаясь выстроиться в хоть какое-то подобие логичных цепочек, но получалось слабо. Все срывалось на какие-то обрывки образов и все силы приходилось тратить на то, чтобы не уснуть.
— Жив? — раздался властный голос.
— Стабилен, жить будет, просто слаб, — ответил ему Док.
— Поместите его в отдельное помещение и выставите охрану.
— Хорошо, магистр Ки.
Меня перенесли на носилки и куда-то потащили. Стоны, шипение и голоса стали громче и казалось, что говорят обо мне. Надо будет изобрести для местных каталки на колесиках, стану богат и знаменит. Но это в другой раз.