— Все в порядке, оставь нас. И приготовь нам чаю. Ты голоден, Лаэр?
— Нет, благодарю.
Паренек растворился, а я прикрыл за собой дверь. Тут ничего не изменилось, даже запах тот же. Что-то мускусное, какие-то приторные благовония в антураже полумрака. Скинув мешок и сняв обувь, я прошел в центр комнаты и только тогда увидел маман, сидящую на том же месте, что и Кастер.
— Я думала, если просижу тут достаточно долго, то он восстанет из мертвых, чтобы наворчать, что это его любимое место и нечего тут рассиживаться. А еще начал бы брюзжать, что я тут своими духами все провоняла.
Странно, но я не уловил никаких духов. Пахнет так же, как и в тот раз. И тут меня осенило. Пахнет так же, как и в тот раз. Но тогда тут не было маман, а сейчас тут нет Кастера. Но на самом деле они оба тут были, пусть и в разное время.
— Вы были близки?
— У нас были теплые деловые отношения с твоим наставником, — сказала женщина, — Проходи, садись. Хотя, постой, пожалуйста там, пока не принесут чай.
Просьба оказалась странной, но я почему-то не решился спорить. Вскоре дверь открылась и тот же парнишка протянул в мою сторону поднос с чайничком, чашками и каким-то печеньем. Между нами было метра три, но паренек не сдвинулся с места.
И только тогда я понял, что он банально боится переступить порог. Вздохнув, я подошел ближе и взял протянутый поднос. Паренек выдохнул с облегчением и свалил. Подойдя ближе, я поставил поднос на столик.
К тому времени маман уже пересела в соседнее кресло и принялась быстрыми движениями наливать чай. Столик стоит чуть ближе к ней, под левую руку, поднос она тоже немного передвинула. Движения, положение, детали. Она делает это далеко не в первый раз, причем сидела она именно в этом кресле.
Я сел на место Кастера и уставился в пустой камин. Почему-то в этом мире у всех есть камины и кресла возле него. Хотя технически, ловцам не нужен огонь, чтобы согреться, для этого хватает магических нагревателей, установленных в каждом доме.
Видимо, это какая-то мода или традиция, но мне нравится. Создает какую-то уютную атмосферу.
— Он оставил тебе это, — женщина протянула мне большую шкатулку. — Хотел передать, когда ты победишь в турнире.
— Так и сказал? — я бережно взял шкатулку.
— Нет, конечно, — засмеялась она, прикрывая рот. — Дословно там было что-то вроде… Если это подобие человека не проткнет сам себе пузо мечом в первый год, то я смогу сделать из него достойного мечника. Достойного показывать фокусы в бродячем цирке. В общем, он тебя очень хвалил.
— Если честно, не знаю почему. Боец из меня крайне посредственный.
— Кастер был опытным ловцом, опытным боевым ловцом. И к тому же, превосходным воином ближнего боя, что само по себе большая редкость среди вашей братии. Он обучает фехтованию уже очень давно… — она замялась на мгновение. — Обучал. И поверь, он оценил весь твой потенциал, расписал твое будущее и оценил твой предел, как мечника еще в ту ночь, когда ты в первый раз ударил кочергой его сновидение. И на моей памяти, Кастер еще ни разу не ошибся. Не в этом, по крайней мере. Ты станешь великим мечником, Лаэр. Если доживешь. И, если найдешь себе наставника хотя бы уровня Кастера.
— Знать бы еще, где его искать.
Я открыл шкатулку и увидел содержимое, лежащее на подкладке из черного бархата. Две одинаковых рукояти мечей, перетянутых кожаными ремнями. В навершие, где у обычного оружия начинается клинок, были вставлены алмазы, с мой большой палец каждый.
Я взял их в руки и немного повертел, воображая, будто это настоящее оружие. Тяжелые, сбалансированные, они приятно лежали в ладонях. Это не было произведение искусства. Это были практичные вещи, созданные для дела.
Жаль, что пока что я не могу их использовать. Врум не может совмещаться с проводящими камнями, пусть это и универсальные алмазы. А боевого сновидения у меня нет. А рукояти, судя по рунам и форме, предназначены именно для боевого сновидения мечей.
К тому же два. Мало кто из ловцов специализируется в ближнем бою. Но никто из известных мне не использует два меча. Два оружия — два потока из трех. А значит, остается только один свободный.
Обычно ловцы накидывают на себя свой сон и сновидение-спутника. А оставшийся поток превращают в оружие. Это оптимальная сборка, максимально усиливающая ловца. Никто не отдает целый поток во второе оружие, теряя при этом значительное усиление тела. Странно.
— Странный подарок, — произнес я.
— Кастер пошел по пути копья, потому их и не использовал. Но он говорил, что тебе они подойдут идеально, если ты будешь их достоин. И найдешь достойное этого оружия сновидение. Они какие-то… — маман замялась. — Особенные что ли. Не знаю, вроде они принадлежали наставнику самого Кастера. А тот взял их по праву наследования. А теперь, они по праву твои.
— Но я же ему не сын.
— Ты его ученик, он признал тебя, пусть вы еще и не заключили связующий договор. Если бы у Кастера было сто детей, жен и прочих родственников, все, что касается калейдоскопа все равно перешло бы тебе. Все, связанное с миром снов передается от учителя к ученику. Все мирское от отца к сыну. Таковы законы этих миров.
— Я вообще-то не за этим пришел, — вздохнул я, закрывая шкатулку.
— А за чем тогда? — в ее голосе почувствовалось напряжение.
— За его исследованиями. Они связаны с Шики и Архитектором.
— Он искал способ снять метку. Но тебе-то это зачем?
— Не знаю, — пожал я плечами и взял чашку с чаем. — Он, как бы, жизнь мне спас. Почему-то. А я как-то обещал, что если узнаю, как снять метку, то расскажу ему. Не хочу оставаться должным, особенно перед мертвыми.
— Мудро, — кивнула маман. — А больше ты ему ничего не обещал? Чего-то такого, что он оказался готов умереть, лишь бы ты смог сдержать свое слово?
— Да вроде нет, — пытался припомнить я.
— Значит, твое слово тоже переходит по праву наследования, Лаэр.
— Вот сейчас тоже не понял.
— Как только ты узнаешь, как снять метку, ты передашь это знание потомку Кастера.
— У него есть сын?
— Дочь. Я не знаю ее имени, но она стала главой Шепчущих, после того, как Кастер покинул гильдию.
— Так, стоп, — повысил я голос, стараясь сдержать удивление. — Кастер был главой гильдии Шепчущих?
— Он ее основал, если быть точным. Ту ее часть, которая носит белые маски, а не тех, что напали на академию.
— Ясно. Так он пытался найти способ спасти своих. Избавить их от метки.
— В какой-то момент это стало целью его жизни. И он думал, что найдет ответ в академии со всеми ее умами, знаниями и библиотеками. Но не срослось.
— Могу я взять его записи себе? Это может помочь.
— Их забрали, — произнесла маман. — Один из Шики вскрыл всю защиту дома, прошел в королевскую комнату и сжег все в его кабинете. Никого не тронул, никого не убил, зашел, сжег и вышел. А перед уходом накрыл дом своей завесой, чтобы Скверна не проникла. Ничего не осталось, Лаэр.
— Думаю, спрашивать, кто это был или как он выглядел, не имеет смысла.
— Черный плащ, черная маска без глаз, — улыбнулась маман. — Знаешь, почему гильдия Шики называется шепчущими?
— Есть пара шуток в голове, но сейчас не то время.
— Когда человек шепчет, его трудно узнать. У всех людей разные голоса, интонации, тембр. Но шепчут все примерно одинаково. Шики гильдии безлики и похожи друг на друга. Если близкого тебе человека убил Шики, то тебе некому мстить, кроме как всей гильдии. Но даже убив всех Шики, ты никогда не узнаешь, на самом ли деле ты убил всех.
— Маман, — дверь в помещение распахнулась, а на пороге появился тот самый парнишка. — У нас проблема, нужна ваша помощь.
— Милый, я же говорила, у меня сегодня выходной. Меня нет, разберитесь там сами.
— Да, вы сказали, что у вас выходной, даже если сам Гипнос решит посетить наш дом.
— И что? — она приподняла бровь.
— Ну вот, посетил, — замялся парень. — И уже съел половину заготовок на кухне.
— Милый, ты опять нюхал те сиреневые цветы? Я же предупреждала, чтобы…
— Погодите, — прервал я маман. — А ваш Гипнос случаем ничего не передавал вам?
Паренек потупился и вытащил из кармана деревянную свистульку. Я закатил глаза и отставил чашку. Подхватив мешок, спустился вниз по лестнице. Паренек показывал дорогу, а маман шла следом.
— Привет, Убо, — поздоровался я с лохматым чудовищем в лохмотьях, бывших когда-то крестьянской одеждой. — Паршиво выглядишь для бога.
— Бог есть, — улыбнулся бывший секс-символ Эра.
— Убо, это маман, маман, это…
— Бог, — Убо важно ткнул себя пальцем в грудь, забыв при этом пережевать половину пирога.
Я лишь вздохнул и присел за кухонный столик, разглядывая стоящего рядом Убо, уплетающего пироги без остановки. Он заметно схуднул, от него воняло, как от бомжа, да и выглядел он похоже.
Весь в грязи, земле и каких-то листьях. В спутанных волосах и бороде застряли колтуны и сухие ветки. Много царапин, пара новых шрамов. Уже затянувшихся, но судя по расположению — оставленных холодным оружием. Я бы сказал, широким клинком. Причем некоторые из них — явно смертельные для путника.
Но глаза парня оставались добрыми, а при виде меня, в них проскользнула еще и радость.
— Есть шоколад? — спросил я маман. — Или что-то сладкое?
— Ну, — опешила она. — Есть короб Ипских Конфет. Но он, как бы, для особых случаев.
— Я возмещу. Как-нибудь.
Маман вздохнула, но промолчала. Просто кивнула одной из девочек в полупрозрачном халатике и та куда-то убежала. Вскоре принесли деревянный ящик, в котором на подставках лежали шоколадные шарики, каждый размером с куриное яйцо.
Взяв одну «радость», протянул шоколад Убо. Но тот не взял ее, а вместо этого начал судорожно совать руки по карманам и хлопать себя по одежде.
— Спокойно, Убо, — произнес я. — Потом отдашь. Бери.
Здоровяк с благодарностью в глазах взял шарик и прижал к груди. Затем тихо сел прямо на пол и подтянул к себе тарелку с пирогом.