Ему не нужен сон, он спит наяву. Ему не нужен эфир, потому что он связан напрямую с калейдоскопом. Он — пуповина, соединяющая два мира. Живой портал, ходячие врата, узкое горлышко песочных часов, через которые постоянно льется эфир из верхнего плана в наш. Но в часах может закончиться песок и их потребуется перевернуть.
А если в мире снов закончатся сновидения, значит, им просто некуда будет стекать, потому что наступил конец времен.
И как бы сильны и быстры мы ни были, победить таким образом невозможно. Потому что мы сражаемся не с ордами сновидений, а со всем калейдоскопом разом, просто сейчас на нас стекается тоненькая струйка из необъятного океана.
Мы дали себе волю наиграться всласть, почувствовать свою силу и превосходство над бесконечными противниками. Ни одна их атака нас не задела, хотя многие были близки. Некоторые были опасно близки. И если в самом начале битвы мы намеренно подставлялись под удары, ускользая в считаных сантиметрах от когтей, бивней, клыков и рогов, то сейчас это было заслугой исключительно противника.
Достойный враг, славная охота. И пусть она не принесла добычи, но следующий наш пир будет заслуженным, и мы насытимся вдоволь без капли сожаления.
Но пора это заканчивать. Ритуал соблюден, предки одобрительно смотрят со своих незримых троп, пора перейти к главному. Решить, чьи эти угодья на самом деле. Этот остров может принадлежать лишь одному охотнику, и пока мы здесь, он останется нашей территорией. Слабейший должен будет признать нашу силу или уйти.
И в тот момент, когда луг частично опустел, а новые противники не успели ввязаться в бой, мы изменили траекторию атаки, нацелившись на кукловода.
Усталости не было, источник еще полон, азарт будоражит кровь. Мышцы только разогрелись, а тело вступило в стадию наибольшей эффективности. В бесконечной битве мы достигли пика и это было лучшим моментом завершить начатое.
Как опытные охотники, мы готовились к нему, выжидали, наблюдали, вели добычу, делали все, чтобы настигнуть жертву одним прыжком.
Этот рывок превзошел все предыдущие. Тело отозвалось вспышкой боли от внезапной нагрузки, но так было надо. Воздух с гулким щелчком разошелся в стороны от того места, где мы стояли мгновение назад.
За один удар сердца мы преодолели расстояние, которое было пределом наших возможностей. Само пространство волнами раздалось в стороны от этого полета, трава прижалась к земле, словно опасаясь оказаться на нашем пути.
Нас переполняло восторженное чувство, символизирующее кульминацию этой охоты.
Двойной росчерк клыков разрезал пространство на выходе из рывка, не оставляя шанса противнику. Это был наш лучший удар, способный сокрушить любого врага, лишь бы у него была плоть и что-нибудь, похожее на кровь.
Только вот у лунатика ничего этого не оказалось. Усмехающаяся рожа молодого паренька, которому по логике было больше ста двадцати лет, просто распалось тысячей искр, беспомощно стекших по нашей завесе.
Фигура лунатика взорвалась порывами ураганного ветра, а разум затопила волна ярости от ускользнувшей добычи и гнева на самих себя.
— Скай, успокойся, — произнес я, взывая к голосу разума.
Мой спутник недовольно рыкнул моим горлом, но отступил, освобождая разум от своего присутствия. Азарт охоты мгновенно спал, остров из места для игр превратился в поле битвы на смерть.
Наши разумы вновь разделились, хоть тело и осталось в единой ипостаси. Но Скай слишком эмоционален и в бою его захлестывает раж, а сейчас в дело вступила хитрость и коварство врага. Нам требовался ясный ум и трезвая оценка обстановки.
— Врум, найди его, — произношу я, хотя вербальная команда и лишняя.
Скат взмыл в небо бесплотным сновидением, не принимая материальную форму. Затем принялся нарезать круги, постепенно расширяя спираль поиска. Я же с шумом втянул воздух, пытаясь учуять человека, но все перебивал запах озона.
Рывок в сторону, даже не скоростной, и буйвол проносится мимо, сталкиваясь со сновидением величественного оленя, у которого между рогов скачут молнии.
Я игнорирую сновидения, для меня они слишком медлительны, так что можно просто обойти, пусть это и потребует расхода дополнительных сил. Вдалеке видны строения. Одинокий дом был лишь первым из нескольких похожих.
Если принц-полубог на острове, то не в пещере же ему жить? Значит он там, а если так, то Вигор вряд ли позволит мне к нему приблизиться.
Расчет удался. Более того, вблизи избушек не было и призванных сновидений, что подтверждает мелькнувшую в голове мысль. Лунатик сторожит принца, охраняет его от любых угроз извне.
И стоило мне приблизиться, как в землю ударил каскад молний. Не в меня, но на моем пути. И там, где они вспыхнули, через мгновение возник улыбающийся лунатик.
Я даже не думал тормозить, наоборот, еще больше ускорился, намереваясь снести эту мерзкую ухмылку с его рожи.
Только вот в последний момент ублюдок сдвинулся с места, будто его порывом ветра отбросило и я промахнулся. В то же мгновение по ребрам пришелся мощный удар, от которого на мгновение перехватило дыхание.
Всполох молний не причинил вреда, лишь ослепив, но вот кулак пацана я почувствовал. Откуда столько силы в таком хрупком теле?
Развернувшись на месте, атаковал косыми росчерками клыков, но лунатик в одно мгновение распался на тысячи искр, пропустив удар. В следующий миг всполохи молний окружили меня со всех сторон и посыпались удары.
Ублюдок воплощался со спины, с боков, а стоило мне развернуться, как он растворялся всполохами и я в то же мгновение получал очередной болезненный удар в печень. Его кулаки двигались со скоростью десятибалльного шторма и от них не спасала завеса.
Зарычав, я сделал рывок, чтобы вырваться из круга смерти. Пролетел десяток метров, развернулся на месте и в то же мгновение атаковал, снова разрубив пустоту. Но останавливаться я не собирался.
Рывок, разворот, повторить. Срезать очередной пучок молний, разворот, повторить. Эфирные клинки рассекали эфирные всполохи, заставляя те опадать разрозненными искрами на землю. Я двигался на пределе скорости, пытаясь обогнать бурю.
Да только куда мне против существа, чьи аспекты — молния и ветер. Сколь бы быстрым ни делал меня Скай, он сновидение зверя-охотника. А тут две быстрейших стихии.
И в какой-то момент ответ пришел сам собой, когда несколько ветвистых молний распались, коснувшись меня. Идея интересная, не знаю, сработает ли. Память Неуязвимого молчала, а спрашивать Ская слишком долго.
Второй поток — обволакивающая пелена. Расширить, видоизменить, вернуть изначальный вариант купола. Снова расширить, увеличить радиус действия, рывок.
Я проношусь насквозь, молнии бьют в защитный купол завесы и распадаются. В этот момент в воздухе материализуется тело лунатика, а его ошарашенное лицо как бальзам на источник. Разворот и новый рывок, пока он не сообразил, что к чему.
На этот раз никаких клинков, мгновение растягивается в вечность, первый поток перенаправляется, рукояти принимают изначальную форму. Поверх моего тела, соединенного со сновидением Ская, я накидываю еще и сон Неуязвимого.
Тело Вигора одновременно начинает распадаться молниями и потоками ветра, но теперь уже слишком медленно. Моя скорость возрастает пропорционально, тело разрывает от боли, натягиваются связки, трещат сухожилия, а в следующий миг мой кулак впечатывается в рожу ублюдка, отзываясь вспышкой боли.
Кажется, я сломал сам себе руку, но плевать, оно того стоило. Импульс такой, что это должно было убить даже ловца средней руки, но что-то я сомневаюсь, что Вигору этого хватит.
Если я правильно помню то, что знаю о лунатиках и то, что мне рассказывал Хоуп, то за сотню с лишним лет без ограничивающих браслетов, в пареньке мало чего от обычного человека. Его плоть настолько пропитана эфиром, что он ближе к овеществленному сновидению, нежели к человеку.
Ловец — это баланс между двумя мирами. Он вхож в оба, но якорь всегда привязан к яви до самой смерти. Затем уже душа переходит на план мира грез. Лунатики — другое дело. Сейчас он одновременно принадлежит обоим планам и после физической смерти вряд ли для него что-то изменится.
Возможно, он давно мертв и это его новая форма. А может он физически не способен умереть, пока кто-то не развоплотит его источник в эфирном плане. Слишком часто таких как он уничтожали еще молодыми, пока они не успели достаточно сродниться с калейдоскопом.
Я одним рывком навалился на упавшего лунатика, сократил радиус щита до оболочки и приставил клинки к горлу и груди Вигора. Лезвия немного углубились в плоть, но крови не было, хотя физически он ощущался как обычный человек.
— Добей его, — рявкнул Джа, проявляясь за спиной.
— Мы на одной стороне, — произнес я, обращаясь скорее к лунатику.
— Нет никаких сторон, — усмехнулся он. — Однажды я убью тебя. Не сегодня, так в другой раз.
— Твой отец заслужил то, что получил. Ты сам это прекрасно знаешь.
— И что? — лениво произнес он, не пытаясь пошевелиться. — Это должно что-то поменять?
— Вигор, — раздался голос позади меня. Тихий, спокойный, я бы назвал его серым и обычным. — Хватит. Мы знали, что так будет.
Я убрал клинки и медленно поднялся, не спуская с лунатика глаз. Но тот больше не пытался атаковать. Даже поднялся на ноги не применяя своих фокусов.
Я медленно обернулся, готовый к чему угодно. Впереди возле ближайшего дома стоял человек лет тридцати по меркам моего старого мира. Невзрачный, с копной длинных светлых волос и безжизненным взглядом.
Ни большой, ни маленький, ни толстый, ни мускулистый, ни худой. Такого в толпе не заметишь, а увидев — тут же забудешь. Я даже на мгновение заподозрил в нем дар ускользания, как у Тумана, но нет, образ отпечатался в памяти довольно легко, стоит лишь захотеть.
В общем, этот человек казался и ощущался настолько обычным, что я даже начал сомневаться в своем здравомыслии.
Но стоило мне прикрыть глаза, все изменилось. Я даже не успел войти в транс, чтобы открыть внутренний взор. Лишь краешком скользнул в этом направлении.