И вот он, день великой мести.
— Мы родились. Мы воскресли. Мы сожрали все камни. Мы сточили все прутья. Мы пролезли сквозь все решетки. Мы родились. Все, — Стефан наклонился к крысе, что держал в руках все это время и прошептал. — Передай остальным, наш час настал.
Та радостно пискнула в ответ и спрыгнула с его рук, сразу же метнувшись вон из камеры. А сам заключенный принялся наносить финальные штрихи в произведение, которое никто никогда не сможет разглядеть.
Они были уже не нужны, просто почему бы и не сделать лучше, если есть такая возможность. Ведь потом этой возможности уже не будет. Да и чем еще можно заниматься в одинокой камере, когда у тебя нет ничего, кроме крохотного остатка уголька.
Разве что слушать нарастающий гул и шорох тысяч лапок, скребущих камень. Или писк тысяч глоток, идущих брать свое по праву смерти. Ведь месть, это когда ты возвращаешь то, что когда-то получил сам. В том случае, когда получал ты только смерть своих сородичей из поколения в поколение.
Поэтому Стефан не обернулся, когда услышал истошные вопли жирного стражника, что всегда выкидывал половину еды Стефана, чтобы поиздеваться над ним. Творец его понимал, стражнику просто было скучно на этом посту. И не винил его, ведь друзья-крысы всегда возвращали потерянное, принося иногда даже больше.
Также Стефан не обернулся, когда пол его камеры, вместе с запечатанными рунами решетками провалился под землю. Хотя казалось бы — куда? Ведь они уже под землей, а под ними лишь каменные плиты защитных барьеров, вкопанных туда века назад.
Но крыс было много, они постоянно рождались. И у крыс была цель — месть. А для этого надо было всего лишь вырыть огромных размеров полости под камерой Стефана, перегрызть защитные руны, до которых не смог бы добраться ни один человек. И в нужный момент обвалить половину камеры.
Но это только начало чудесного дня мести. Стефан обернулся лишь когда пространство вокруг погрузилось в мертвую тишину. Глубокую, всепоглощающую тишину. Обернулся, чтобы осмотреть бесконечный живой ковер шкур, клыков, когтей и бусинок-глаз, пылающих огнем праведной мести, смотрящих на своего предводителя.
Он ничего не говорил, ведь его друзьям-помощникам не нужны слова. Короткий кивок и живая река ненависти и жажды крови сорвалась в бурлящий поток мимо его камеры. Бесконечный бег тысяч лап. Стефан высчитал точное число крыс, которые должны были родиться в этом замке. По сотне голов на каждый алый плащ, плюс тысяча на каждую алую мантию, плюс десять тысяч на каждую душу, оплетенную терновыми побегами. И вот сегодня все наконец совпало. Не идеально, но погрешности неизбежны.
Крысы бежали долго, но каждый миг, что Стефан смотрел на их бег, был блаженством. Потому он даже немного расстроился, когда поток прекратился. С тоской и предвкушением он побрел следом, по пути подобрав с жирного трупа обгрызенное копье. Все-таки Стефан давно уже не ходил дальше, чем от одной стены до другой, так что опора ему сейчас не помешает.
Ведь нужно будет добраться до самого верха самой высокой башни. Ведь он ждал этого дня так долго и будет крайне обидно просто споткнуться и не встать где-нибудь на середине пути.
Он ведь не крыса, к сожалению. Тогда он бы сейчас не поднимался по этой длинной высокой лестнице. Он бы вместе с остальными пробирался по вырытым путям, которые его помощники десятилетиями выгрызали в камне, стачивали среди железных прутьев, своими телами взламывали сквозь охранные знаки.
Они делали это размеренно и методично, с той терпеливостью и упрямством, которым позавидовал бы любой человек. Десятки лет кропотливого труда прямо под носом у кровного врага. Тайная операция длинною в десятки поколений, объемом с владениями, которые никогда не пробегала ни одна крыса целиком за всю свою жизнь. Великое полотно сегодняшнего дня, нарисованное тысячами существ и одним гениальным разумом, захлебнувшимся коктейлем из злобы, отчаяния и жажды мести. За жену, что пала от рук имперцев. За дом, что сгорел дотла. За дочь, что была вынуждена, расти в одиночестве, скрываясь от всего и вся. За будущее, чтобы оно было не таким, как у него.
Он поднимался по высокой и длинной лестнице, а ему навстречу стекали алые ручьи крови. Их было недостаточно, чтобы утолить его жажду, но этот день только начался. Ведь прямо сейчас крысы проникали в самые отдаленные помещения замка и вгрызались в глотки его врагов. Далеко не все из них доберутся до цели. До некоторых не доберутся и вовсе. Но в его холсте просто не было места для еще большего количества рожденных жизней.
Посмотрим, сколько крови он успеет увидеть и тогда станет ясно, достаточно или нет. Но для этого нужно забраться на самый верх, ведь оттуда открывается прекрасный вид. Его крысы уже сейчас должны были ворваться на сторожевую площадку, выгрызая последние камни, падая прямо на головы обескураженной стражи. Вылезать из самых темных нор, хватая их за ноги, перегрызать сухожилия. Ждать их в засадах внутри стен, под потолком, за углом, под ногами. И рвать, грызть. Ведь пока нас убивали, мы рождались. И теперь, когда все нужные камни сожраны, мы родились. И пришел наш черед убивать.
Стефан чувствовал сильную, хоть омерзительную ауру, исходящую от великого кристалла, который своими лапами осквернили эти мелочные жалкие людишки. Значит там, на верхней площадке сейчас много сильных ловцов, поддерживающих порядок заклинательного круга, в который вплетен отпечаток сновидения, испускающий эти эфирные испражнения.
Не удивительно, что сам Вечноспящий приоткрыл один глаз, чтобы обратить свой взор на явь. От этого смрада тяжело укрыться даже в мире бесконечных грез. Но так им и надо. Ничего, скоро все будет хорошо. Ведь прямо сейчас его верные друзья выгрызают внутренности из этих тварей в алых мантиях имперских ловцов.
По тысяче душ на каждого, чтобы хотя бы у одной из крыс появился шанс добраться до цели.
Когда прогремел взрыв, больше похожий на хлопок, Стефан даже замер на мгновение. Затем вздохнул полной грудью, наслаждаясь постепенно очищающимися эфирными потоками. И широко улыбнулся двумя рядами давно сгнивших зубов.
— Да, так намного лучше.
Глава 12. Кто подохнет в бою, тот останется без обеда
Честно говоря, ситуация напоминала какой-то сюр. Я по всякому представлял в голове эту битву, но точно не так. Тысячи солдат на поле боя, которые сейчас с трудом могут шевелиться. Те, кто находился на левом фланге ближе всего к пузырю, возможно вообще мертвы или без сознания.
И по всему этому полю, где смешались и наши, и имперцы, сейчас утюгом пройдется тяжелая конница. Они уже почти развернули строй, а из ворот продолжали выходить все новые и новые солдаты в алых плащах.
Да даже если бы мы не пострадали от взрыва, такой удар привел бы к полному поражению. Мы оказались между молотом и наковальней. Ведь изначально командиры говорили, что имперское подкрепление будет для нас фатальным. Потому и хотели штурмовать быстро, до подхода новых сил противника.
— Если в этом волшебном мире может произойти чудо, — произнес я, — то сейчас самый лучший для этого момент.
Но что-то чудо то ли потерялось по дороге, то ли вовсе не собиралось происходить. Я, конечно, уже летел в том направлении, но в голове свистел ветер вместо дельных мыслей. Я не представляю, как смогу помешать этой атаке.
Я хорош в противостояниях один на один или с небольшой группой врагов, которые обычно атакуют меня. То есть бой в небольшом радиусе. А тут веер конницы был больше сотни метров. Максимум, что я смогу сделать, это прикрыть своей тушкой короля. Гипнос Вечноспящий, размышляю как коренной эдеец.
Но конница сорвалась с места в галоп, постепенно наращивая скорость. А я не то, что до короля не успевал, по ощущениям я даже самый простенький конструкт сформировать сейчас не в состоянии. Все-таки первое использование маски, бой, а затем еще выброс искаженной энергии. Да, Ева сделала, что смогла, но над полем боя концентрация негативного эфира сейчас просто зашкаливала.
Мне даже стало тяжело поддерживать банальную смену гравитации.
— Ну, или сейчас, — взмолился я неведомому чуду.
И как же я прифигел, когда оно произошло. Что-то влетело под копыта несущихся лошадей, а затем взорвалось, взметнув в воздух клубы дыма и земли. А затем еще, еще и еще. От летящих снарядов в ушах свистело так, что казалось, будто бы ядра падают с неба прямо у меня из-за спины.
А затем я понял, что именно так оно и есть. Медленно оборачиваюсь и гляжу на самую невероятную картину в моей жизни. Ну, не считая парящих по небу китов, разумеется. И сна с танцующими рыбками. Короче, уверенное третье место по шкале офигевающих Лаэров.
Из-за облаков, прямо с неба, медленно спускался корабль. Классический такой средневековый корабль из досок, с мачтами, парусами и всем таким прочим. Не воздушный шар или плоскодонка а-ля дирижабль, которые я видел в Крауне. Реальный корабль.
В первый момент я подумал, что Спящие вернулись предъявить мне за прикарманенный посох их братца. Все-таки я только у них видел подобную посудину.
Но нет, этот корабль был больше, длиннее и гораздо новее той старой посудины. А еще его борт ощерился двумя рядами пушек, которые прямо сейчас поливали имперскую кавалерию разрывными ядрами.
А следом из облаков спустился второй такой же корабль, пусть и гораздо меньших размеров. И тоже принялся обстреливать противника. А затем третий, четвертый, мать моя женщина, да тут целый воздушный флот приплыл. Прилетел. Припарил. Да, припарил.
И вот огонь велся уже не только по кавалерии, но и по тем войскам, что атаковали нас изначально. Свист и грохот стояли такие, что я успел оглохнуть на оба уха. Даже отсюда чувствовался запах порохового дыма, которым заволокло половину поля боя.
А мелкие посудины тем временем уже практически достигли земли, и я наконец смог разглядеть экипаж. Крепкие мускулистые парни, бронзовый загар, легкие одежды и целая куча разномастного вооружения, от сабель и мачете до топоров и алебард.