Разве полночь не кажется большинству людей чем-то вроде Центральной Африки? Разве нас не соблазняет перспектива исследовать ее, проникнуть до берегов ее озера Чад, открыть истоки ее Нила, которые, может статься, находятся где-то в районе Лунных гор? Кто знает, какие плодородные земли, какие красоты животного и растительного мира можно найти там, какую первобытную простоту, какие отблески истины можно обнаружить среди ее смуглых обитателей?
Мы освещаем лишь первые часы ночи. Свет за циферблатом часов на филадельфийской ратуше гасят ровно в одиннадцать часов вечера, чтобы не жечь зря масло. В городах эти часы отданы на откуп нескольким сторожам, которым надлежит следить, чтобы не случалось никаких безобразий. Неужто у нас никогда не будет сторожей другого рода, которые на зеленых холмах будут ожидать появления Божественного сияния? Высматривайте врага с городских стен, но не друга – с сельских холмов!
В Лунных горах, в ночной Центральной Африке – вот где скрываются истоки всех Нилов. Экспедиции, снаряженные вверх по течению Нила, доходят лишь до порогов, минуют развалины Фив и, возможно, достигнут устья Белого Нила, но нас-то интересует Черный Нил. Люди лишь строят догадки относительно того, где берут свое начало некоторые великие реки, такие, как Нил и Ориноко (?).
Неужели нужно высовывать голову из окна и просить сторожей, этих ночных блюстителей порядка, рассказать нам о ночи – каковы приметы ее прекрасного облика? Разве такие вопросы задают сторожам? А кому же тогда задавать их? Неужели нет никого, кто мог бы дать на них ответ?
Все вещи притягивают друг друга и стремятся слиться, подобно каплям воды. Пальцы соединены перепонкой. Законы света таковы, что когда я держу их против света близко друг к другу и свожу вместе, то, прежде чем они коснутся друг друга, кажется, будто вырастает перепонка и соединяет их. Так же бывает с предметами, которые мы рассматриваем через стекло с дефектами.
Имеет ли человек право лечь в постель, зависит от того, как он провел день. Проведите несколько часов так, чтобы получить право спать на солнышке.
Друзья, друзья! Меня не радуют встречи с ними. Им не хватает веры в меня, веры в человечество. Их самая жестокая, самая бессердечная мысль является, наконец, облеченная в вежливые и непринужденные слова. Я не отвечаю на их приглашения, потому как не чувствую, что меня приглашают; а того, что мы не делаем, и объяснять не нужно. Один из них говорит: Люби меня, но не в этой грязи. А другой: Кончай с этим, и будешь так мил. Тот, кто свысока относится к другим, заслуживает лишь презрения.
Зимой ботаник может изучать лишайники.
Недавняя золотая лихорадка в Калифорнии58 и отношение к ней всех, даже философов и пророков, кажется мне свидетельством величайшего позора, постигшего человечество. Подумать только, что многие готовы добывать себе средства к существованию, купив билеты лотереи золото-искательства, не внося при этом собственного вклада в общественное богатство! А подавляющее большинство тех, кто остается на месте, оправдывают их, дополняя наставление личным примером. Это похоже на фанатизм, который заставлял индусов бросаться под колесницу Джаггернаута59. Я просто не знаю более поразительного свидетельства аморальности торговли и всех способов зарабатывать деньги, чем золотая лихорадка в Калифорнии. Что значат философия, поэзия и религия этих людей, которые, едва заслышав новость, сломя голову кидаются принять участие в лотерее, разыгрываемой на золотых рудниках Калифорнии, чтобы жить милостью Фортуны и получать возможность распоряжаться трудом менее удачливых, иначе говоря, владеть рабами, не внося собственного вклада в общественное богатство? И это называют предприимчивостью! Пожалуй, только дьявол несколько более предприимчив! Философия, поэзия и религия этих людей не стоят и выеденного яйца. Боров, роющий землю рылом и так добывающий себе пропитание и дающий навоз, постыдился бы подобной компании. Если бы я мог, пошевелив лишь пальцем, распоряжаться всеми богатствами мира, я не стал бы платить за них такую цену. Как будто Бог – богатый джентльмен, который разбрасывает пригоршни монет для того, чтобы посмотреть, как человечество бросится их поднимать, расталкивая друг друга локтями. Отправляются в Калифорнию. Да она всего лишь на три тысячи миль ближе к аду. Я лучше расстанусь с жизнью, чем отдам себя на волю случая. Всемирная лотерея! Как можно добывать пропитание в царстве природы с помощью лотереи? Неудивительно, что там играют в азартные игры. Я просто не слышал, чтобы там занимались чем-нибудь другим. Какое горькое толкование, какая сатира на наши общественные институты! Кончится тем, что человечество повесится на дереве. И никто не придет, чтобы снять его. Разве все заповеди всех библий учили нас только этому? И разве последним и самым удивительным изобретением янки являются лишь грабли для навоза (кстати сказать, запатентованные)? Если бы некто стал продавать лотерейные билеты, на которые можно было бы выиграть место в раю, и принес бы соответствующие бумаги, то все билеты тотчас бы расхватали.
Разве Бог велел нам добывать себе средства к существованию, копая там, где мы не сеяли, в надежде, что Он, быть может, наградит нас слитками золота?
Вот вам тема для проповеди – увы! – Ионам нашего поколения60, но с церковных кафедр не раздается ни звука, они так же молчат, как бессмертная Греция, молчат, потому что проповедник сам отправился в Калифорнию. Золото Калифорнии – вот тот пробный камень, который обнажил гнилость и подлость человечества. Сатана с одного из своих наблюдательных постов показал человечеству царство Калифорнии61, и оно тотчас заключило с ним сделку.
Бог выдал одному человеку бумагу, удостоверяющую его добродетельность, которая обеспечивала ему пищу и одежду, но это вызвало недовольство остальных, и они исполнились зависти. Но, по последним сообщениям, кто-то обнаружил место, в котором хранятся подобные бумаги для выдачи людям добродетельным в будущем, и поднялся крик во всех землях, и грешники ринулись туда отовсюду и присвоили их.
Бог выдал праведнику бумагу, обеспечивающую его пищей и одеждой, а неправедный: нашел в сундуках Бога ее факсимиле и, присвоив его, получает пищу и одежду наравне с первым.
Есть вещи, глядя на которые Бог может позволить себе улыбнуться, но не человек.
26 июля. Из-за моей близости к природе я отдалился от людского общества. Интерес к солнцу и луне, утру и вечеру вынуждает меня к одиночеству.
Самая величественная картина в мире – небо во время заката. Когда испытываешь душевный подъем, зачем с кем-то встречаться? Поневоле будешь один. В этот момент ум, ясно постигающий любые проявления природной красоты, далек от человеческого общества. Мое желание жить в обществе бесконечно возросло, а моя способность жить в реальном обществе уменьшилась.
Сегодня ездил в Бостон и Кембридж. Д-р Харрис сказал, что большая ночная бабочка, которую я поймал, – Attacus luna; можно считать, что это одна из разновидностей павлиньего глаза. Они встречаются довольно редко, потому что их поедают птицы. Как-то д-р Харрис шел через университетский двор и увидел, что прямо ему под ноги опустились крылышки такой бабочки. Как это трагично: ведь упавшие на землю крылышки – единственное доказательство того, что существо это взмывало в вышину; большие и удивительно красивые, они словно созданы для того, чтобы нести на себе драгоценную ношу высоко в небе. Нечто похожее происходит и со стихотворениями и даже эпическими сказаниями: как крылышки бабочки, она падают на землю, а поэта, о чьем наполненном приключениями полете они говорят нам, съедает голодный хищник этого мира. Если ночная бабочка осмелится летать днем, какая-нибудь птица схватит на лету драгоценный груз, а паруса и оснастку бросит на произвол судьбы. Так матрос, видя плывущую мачту, и парус, сообщает о судне, потерпевшем аварию на такой-то широте и долготе. Зачем же созданы такие нежные и беззащитные организмы? Я посадил бабочку в коробку, и она билась там всю ночь, пытаясь выбраться наружу, истрепала все крылья и даже отложила яйца на стенки своей тюрьмы. Возможно, мой знакомый энтомолог никогда и не видел живой бабочки этой разновидности, но однажы во время прогулки он увидел, как на землю плавно опустились крылышки бабочки гораздо большего размера, чем ему до того приходилось встречать. Кораблекрушение в воздухе.
Он сказал мне, что светлячков можно наблюдать начиная со второй половины августа и что здесь можно видеть большого и очень яркого светлячка, более дюйма в длину (он показал мне его размеры на пальце), но это бывает редко.
Быть может, зарево заката разливается по небу тем стремительнее, чем больше изрезаны края облаков, когда солнце достигает, наконец, такой точки, в которой его лучи могут от них отражаться.
Около десяти часов вечера видел высокие столбы тумана, упавшего на долины и освещенного луной; он как бы готовился захватить более возвышенные места. Кажется, что небо здесь касается земли, так как леса совсем не видно.
23 окт. После полудня. Ходил в направлении Конантума.
Сегодня выдался день бабьего лета. Довольно туманно, гор совсем не видно. Заметил, что цвет шандры стал голубым или стальным с красноватым отливом. Листья желтых кувшинок в Хаббардовой канаве совсем зеленые, словно только что распустились. На реке еще видны листья белых кувшинок, но желтых почти нет. На полях у Конантума пустил ростки полевой осот, но они еще совсем маленькие. Поля кажутся красновато-коричневыми. Видел полосатую землю. Истод (Syriaca) быстро увядает. Ланцетовидные коробочки лопнули, и семена высыпаются из них при малейшем прикосновении, когда подсыхают на солнце; они образуют колышащуюся на ветру белую шелковистую массу, или пучок, причем каждое семечко держится на конце тонкой нити, пока сильный порыв ветра не оборвет ее. Очень интересно они рассеивают семена. Листья на липах облетели. Видел место, где мальчишки собирали орехи, хотя они еще не совсем поспели. В зарослях грецкого ореха верещит рыжая белка. С дерева на дерево перел