И тут вдруг меня осеняет неожиданная мысль.
Честное слово, если бы я сейчас так спокойно, с таким удовольствием не лежал бы в ванне, не вдыхал терпкий еловый настой и не следил бы, как на зеленоватой поверхности воды лопаются пузырьки кислорода, мне, наверное, не пришла бы в голову эта мысль.
А тут я вдруг подумал… Вера пропала неожиданно. Никто не видел, как приехала за ней машина из колхоза. И Веру стали искать, когда обнаружилось, что она не пришла ночевать. Тревогу, наверное, подняла ее соседка по комнате, Оксана. И вот… А Игорь Леонидович упомянул, что он в прошлом году помогал разыскивать какую-то девушку. Не Веру ли он искал? Не ее ли нашел? И может быть, ему помогал этот Павел, если он был влюблен в Веру? Как же ему, в таком случае, ее не искать, не волноваться?
Меня охватывает нетерпение. Надо срочно найти Игоря Леонидовича, расспросить его. Я смотрю на песочные часы, которыми тут отмеряется время процедур. В верхнем сосудике песка еще минуты на три. Их следует отлежать, нельзя нарушать порядок. Да и три минуты сейчас уже ничего не решают.
Но вот я наконец выбираюсь из ванны и отправляюсь на розыски старого инженера. Это оказывается непростым делом. Десятки кабинетов, лабораторий, и всюду люди, больные, ждут, принимают процедуры, отдыхают. Что назначено Игорю Леонидовичу, в какие часы, этого мне никто не скажет. Я торопливо перехожу от кабинета к кабинету, всматриваюсь в лица людей. Безнадежное дело. А время приближается к обеду. В конце концов я натыкаюсь на Валю, и на этот раз уже она тянет меня на «водопой».
С Игорем Леонидовичем мы встречаемся только за обедом. Но я не могу тут же подступиться к нему с расспросами. Это всех насторожит, в том числе и самого Игоря Леонидовича. Я не раз уже обжигался из-за своей спешки и нетерпения. Надо незаметно подвести старика к тем событиям, пусть вспоминает с удовольствием и подробно, главное – подробно, если… если, конечно, он искал Веру, а не кого-то другого.
Разговор у нас за столиком вертится вокруг фильма, который мы собираемся смотреть сегодня вечером. Это какой-то заграничный детектив с загадочным и жутковатым названием. Все полны нетерпеливого ожидания, хотя оба старых инженера делают вид, что их это мало интересует, и идут они нехотя, только чтобы убить время.
– Дешевка, конечно, – говорит Яков Захарович, поправляя заткнутую за ворот на старинный манер салфетку. – Ну, да все равно.
– Почему же «все равно»? – ехидничает Раечка. – Пойдите в соседний санаторий, там идет серьезный фильм, к тому же цветной, широкоэкранный. Совсем не дешевка. Про врачей, кстати.
– Я и так сыт врачами, – отбивается Яков Захарович. – Зачем мне еще в кино их смотреть?
– Ну, может быть, и не о врачах. Да, да, я вспомнила. Это о строителях. Я вам даже билет могу взять, хотите?
– Нет, как тебе нравится эта девица? – обращается Яков Захарович к своему другу. – Экая, однако, заноза.
– Подарочек будущему мужу. Фу!.. – отдуваясь, говорит Игорь Леонидович, впрочем весьма добродушно, и добавляет. – А ты не ханжи. Я, например, открыто объявляю, что хочу смотреть эту дрянь, вот тянет, и все тут.
– Нашего Игоря Леонидовича влекут тайны и подвиги, – по-прежнему ехидничает Раечка.
– А он, кажется, и сам недавно раскрыл тайну и совершил подвиг, – смеясь, говорю я и обращаюсь к старику: – Вы говорили, что нашли пропавшую девушку, помните?
– Еще бы не помнить… – ворчит Игорь Леонидович.
– А кто она была? И где это случилось, расскажите.
– Да здесь вот и случилось. Наша больная была. Забыл уж фамилию. Удрала, понимаете, из санатория, в какой-то там колхоз. И там, изволите ли видеть, заночевала. Я просто как сыщик действовал. Сначала я обнаружил следы чужой машины…
– С помощью лупы, конечно? – смеется Раечка.
– Ну что вы! Про машину мне сказала дежурная. Получалось, что девушку увезли. Может быть, даже похитили. Вот тут я, признаться, серьезно заволновался.
– А когда он вот так загорается, – вставляет Яков Захарович, – он становится чертовски находчив.
– Что же было дальше? – нетерпеливо спрашивает Раечка.
– Дальше я стал рассуждать…
– Вот в чем прелесть всякого детектива, – перебивает Раечка. – Значит, стали рассуждать?
– Да. В таком приблизительном плане. Значит, приезжала посторонняя машина. Ее видела дежурная. Это был газик с брезентовым верхом. Стоял этот газик не у подъезда и не на улице, а на заднем дворе, за главным корпусом, около котельной и склада. Там же вход в столовую для персонала.
– Видите? В детективе все имеет значение, – внушительно говорит Раечка и поднимает палец. – Все! Каждая мелочь.
– А как же, – со скромной гордостью рокочет Игорь Леонидович. – Именно. Тем более что все это было в обед. И в то время не одна та машина во дворе стояла. Угадываете ход мыслей?
– Не совсем, – заинтересованно откликается Яков Захарович. – Ты решил выяснить, не обедал ли в той столовой для персонала и водитель газика?
– Нет-нет! – восклицает Раечка и даже хлопает в ладоши. – Я поняла. Вы решили найти других шоферов, да?
– Именно, – довольно урчит Игорь Леонидович. – Умница. Я всегда утверждал: женщина – прирожденный сыщик. Впервые я в этом убедился вскоре после женитьбы. У моей супруги неожиданно обнаружились поразительные способности. Что-нибудь не только скрыть, а просто недосказать оказалось немыслимым.
– И вы, конечно, дали ей полную возможность развить этот талант? – невинным тоном спрашивает Раечка.
– Она эти возможности находила сама. Уф… – отдувается Игорь Леонидович.
– Но как же вы все-таки действовали дальше? – возвращаю я его к главной теме.
– А вот как, – с воодушевлением продолжает Игорь Леонидович. – Кто лучше знает и запоминает машины, как не шоферы? И кое-кто из шоферов непременно в этот час обедал в столовой, раз перед ней машины стояли. Вот я и решил этих шоферов найти.
– Гениально! – вполне искренне восхищается Яков Захарович. – В духе лучших рассказов Конан-Дойля.
– Ну и что же, нашли вы нужного водителя? – спрашивает Раечка.
– Конечно, нашел, – гордо произносит Игорь Леонидович. – Даже двоих. Оба этот газик видели. А один из них даже сказал, из какого он колхоза. Ну, а дальше все было, как говорится, делом техники. Как видите, никакого героизма не потребовалось.
– Но зато была тайна, – смеется Раечка. – И какая! Похищение. Это же жутко интересно. Может быть, там и любовь была замешана?
– Чего не знаю, того не знаю, – качает головой Игорь Леонидович. – Может быть, и была.
Последние его слова наталкивают меня на некоторые размышления. Сам рассказ, как я и предполагал, ничего не дал нового. Но если Павел ухаживал за Верой и нравился ей, то, может быть, и он с ней поехал? Нет, тогда бы искали и его. А впрочем… Сосед Павла мог и не поднять тревоги. Даже наоборот, мог из дружеских соображений скрыть такое нарушение режима. Эх, только бы установить, что Павел ездил вместе с Верой, или вообще кто-то ездил с ней в тот колхоз! Вера сказала, что она ездила туда «по служебным делам». А что, если и мне съездить туда «по служебным делам»? Ведь председатель наверняка запомнил Верин визит. И если Вера приехала не одна… Пожалуй, это неплохая идея. Заодно интересно будет узнать, что это за служебные дела оказались у Веры.
Мы уже давно пообедали и сейчас машинально потягиваем из стаканов кисленький компот, увлеченные рассказом Игоря Леонидовича. Поднимаемся мы из-за стола, кажется, самыми последними и идем по опустевшему залу, где снуют лишь официантки, убирая грязную посуду.
Между прочим, я только сейчас замечаю, что здесь все знают Игоря Леонидовича, и чуть не каждая официантка, уборщица и сестра с ним приветливо здоровается и называет по имени и отчеству. Во дворе нам попадается Мотька, так и тот сначала здоровается с Игорем Леонидовичем, а потом кивает мне, довольно, кстати, снисходительно.
Двор большой, и зданием столовой он разделен как бы на две части. Та, куда мы сейчас вышли, даже не двор, а сад, с клумбами, дорожками, подстриженным кустарником вдоль них, раковиной эстрады и рядами скамей перед нею, а дальше, за тенистой аллеей, – спортивные площадки и второй санаторный корпус с большими, во всю стену, окнами и лентами пестрых балконов. А вот по другую сторону столовой раскинулся хозяйственный двор. С того места, где мы стоим, видна только часть его: потемневшая от времени стена склада, торец главного корпуса с дверью, ведущей в котельную, асфальтовая площадка для машин и распахнутые ворота с будкой для сторожа.
В этот момент в ворота лихо вкатывает старенький газик, дребезжа всеми своими металлическими суставами, взвизгивает тормозами и резко, «на всем скаку» замирает возле двери в котельную.
Из газика выскакивает паренек, с силой хлопает дверцей и, обогнув машину, скрывается в черном проеме двери.
Игорь Леонидович поворачивается к нам и говорит, кивнув в сторону подъехавшей машины:
– Вот, кстати, живой свидетель всей этой истории с девицей. Он ее увез, он ее и привез.
– Ой! – всплескивает руками Раечка. – Может быть, он теперь меня увезет? Это так романтично! А вы будете искать.
– Если история повторяется дважды, – иронически замечает Яков Захарович, – то, как известно, первый раз это может быть трагедия, а второй раз уж непременно фарс. Так что лучше придумайте что-нибудь оригинальное, мадемуазель.
– Я постараюсь, – кивает Раечка. – Но на этот раз героем будете вы, приготовьтесь.
– Ну, тут есть кое-кто помоложе, – усмехается Яков Захарович, бросая взгляд в мою сторону.
– К сожалению, не получится, – притворно вздыхает Раечка. – Товарищ Лосев совершает подвиги в честь другой дамы.
Она, конечно, намекает на мой недавний разговор с Валей, когда я признался, что чувствую себя как собака на сене. Но мне вдруг становится не по себе, мне кажется, что Раечка имеет в виду Веру.
– Так вы узнали не только машину, но и водителя? – спрашиваю я Игоря Леонидовича. – Вот это память!