Сара услышала вдали вой сирен и вытерла нос, на конце которого повисла холодная капля.
— Это могла бы быть месть… Один из редких мотивов, которые способны поднять даже мертвых. Но на вас это не похоже. Стало быть, остается только…
Саре начало надоедать, что он так настойчиво ее разглядывает. И еще больше то, что при этом приходится слушать глупости.
— …чувство вины! — бросил Петер Ген в тот момент, когда позади них остановился полицейский джип, синие огни проблескового маячка которого разбрасывали в снег яркие блики.
Сара вздрогнула, и Петер Ген должен был заметить ее реакцию по глазам.
— Да, именно так. Вы чувствуете огромную вину за что-то и пытаетесь искупить ее любой ценой, инспектор. Это вас убьет.
Хлопнули дверцы патрульной машины, двое полицейских подбежали к ним.
— Что случилось, мадам? — спросил один из патрульных.
— Инспектор Петер Ген похитил важную улику по расследуемому делу, — ответила она, показывая на ноутбук, который держала в руке. — Задержите его и доставьте в управление.
Ей было трудно умолчать о своих открытиях, говоривших о сотрудничестве Петера Гена с убийцей. Но лучше было не настораживать врага, пока она не получит явного преимущества над ним.
Патрульные выполнили приказ. Им не пришлось силой тащить Петера Гена. Тот прошел мимо них и на мгновение остановился перед Сарой.
— Хотелось бы мне знать, в чем вы чувствуете себя виноватой… очень хотелось бы.
— По крайней мере, в отношении вашей вины вопросов нет, — невозмутимо ответила Сара.
Петер Ген прикусил губу и отвел глаза.
— Вас подвезти, мадам? — спросил один из полицейских.
Сара покачала головой и отправилась в управление пешком. Быстро шагая по улице, чтобы не простудиться, она не могла не возвращаться мыслями к словам Петера Гена.
Брошенные им ей в лицо слова эхом отдавались в голове. У нее всегда было это подспудное чувство, что она старается исправить чудовищную ошибку. Но какую? Не будучи святой, Сара никогда не ощущала, что причинила кому-то такое зло, чтобы потом всю жизнь ее глодала необходимость все исправить. Тогда откуда же чувство вины, которое разглядел в ней этот отвратительный Петер Ген? Откуда в ней эта одержимость, по мнению одних, придававшая ей силы, но в действительности ежедневно ее ослаблявшая? Она чувствовала, что пришло время заняться этим вопросом, пока еще не поздно.
Но стоило ей войти в здание полицейского управления, как мысли о расследовании полностью овладели ею.
Она заметила сидящего в коридоре, ведущем к камерам предварительного заключения, полноватого мужчину лет пятидесяти. Он поздоровался с Сарой кивком, когда она свернула в противоположный коридор. Она взяла в туалете несколько бумажных салфеток и пошла в комнату экспертов в области информатики.
— Что вы там нашли?
Она положила ноутбук на стол, сняла парку и вытерла мокрые от снега волосы салфетками.
Оба компьютерщика наблюдали за ней со смесью восхищения и испуга. Но ни один не решился спросить, что произошло.
Только сейчас Сара обратила внимание на оборудование, установленное в комнате. Там было пять больших машин, самых мощных и современных.
Первой взяла слово женщина с пучком:
— Компьютер премьер-министра заперт паролем, крайне сложным для расшифровки. Но благодаря новейшей аппаратуре и нашим методам мы сумели получить список содержимого жесткого диска. На нем всего три файла.
— Их имена?
Компьютерщица взглянула на экран своего компьютера.
— Первый озаглавлен: "Речь 10/12/2018", второй — "Ада", а третий — "Людмила".
— И, если я правильно поняла, — продолжила Сара, сразу воспрянувшая духом от имен файлов, — открыть и прочитать их не удается?
Компьютерщица с унылым видом покачала головой. Сара бросила мокрые салфетки в корзину.
— Можете ли вы мне сказать, переписывались ли эти файлы недавно на флешку?
— Мы посмотрели историю обмена данными. Действительно, эти три файла были переписаны на флеш-карту в среду, 5 декабря, накануне смерти премьер-министра.
Значит, убийца, возможно, знает то же, что и она. Ситуация хуже не придумаешь.
— Если из Управления уголовной полиции прислали именно вас, то вы, полагаю, одни из лучших в своем деле. Почему же тогда вы не можете вскрыть этот компьютер?
— Видите ли, госпожа Хагебак использовала защиту высшего уровня, разработанную специально для глав государств, — объяснил мужчина, такой худой, что казался больным. — Это очень редкие технологии… и невероятно мощные. Короче говоря, подбор пароля к ноутбуку госпожи Хагебак требует аналитического ключа, без которого количество возможных комбинаций составляет много миллиардов. При самой мощной аппаратуре потребуется несколько лет, чтобы полностью расшифровать пароль.
— Что значит полностью? — переспросила Сара. — Вы что, подобрали его часть?
— В процессе… результат должен быть получен скоро, — ответила специалист по компьютерам, показывая на экран, по которому с головокружительной быстротой мелькали тысячи цифр.
Сара встала перед работающей машиной.
— Да. Половину пароля составляет комбинация цифр, — пояснил мужчина. — Их всего девять, тогда как букв в алфавите двадцать шесть. Таким образом…
Компьютер громко пискнул, и результат дешифровки появился в прямоугольнике.
— Ну что там? — спросили оба техника, которые не могли видеть экран, закрытый от них Сарой.
Впившись взглядом в цифры, Сара раскрыла рот, сама того не замечая. Капли растаявшего снега жемчужинками сверкали у нее на лбу и на щеках. Мозг работал на полных оборотах. Она повернулась к техникам, постаравшись встать так, чтобы заслонить собой экран.
— Отвернитесь! — приказала она. — Сейчас же!
Оба эксперта медленно, с недоверчивым видом подчинились.
— Это ради вашей же безопасности, — пояснила Сара. — Никто не должен видеть пароль, кроме меня. Никто. Ноутбук Катрины Хагебак я забираю с собой. Что же касается данных, загруженных в эту дешифровальную машину…
Сара выключила монитор, резко выдернув силовой кабель.
Компьютерщики подпрыгнули, испуганно глядя на нее.
— Дайте мне диск этого компьютера, — скомандовала Сара. — Это мера безопасности.
— Мадам, вы уверены, что…
Сара молча посмотрела на компьютерщицу, и та подчинилась: отвинтила боковую крышку системного блока, извлекла жесткий диск и протянула его инспектору.
— Хочу все выяснить до конца. Чтобы пароль был полным, к цифрам, которые я видела на экране, нужно добавить комбинацию букв, верно?
— Ну да… — ответил тощий компьютерщик.
— Спасибо за вашу работу, — сказала Сара, выходя из комнаты.
Она в два шага преодолела коридор и вышла из управления.
В голове у нее крутились цифры, высветившиеся на экране: 3666. Номер могилы в Клиффс-энд-Фарм.
Сара энергичным шагом обогнула здание управления полиции, направляясь к себе в пристройку. Если Катрина выбрала первой частью пароля 3666, вполне возможно, что вторая часть как-то связана с этим числом. И единственный способ разгадать пароль — было искать эту вторую часть рядом с могилой номер 3666.
Проблема заключалась в том, что, если убийца сумеет расшифровать первую часть пароля, как это сделали два специалиста по информатике, он придет к тому же выводу, что и она. Хотя он уже и без того мог знать все, что прямо или косвенно было связано с могилой номер 3666.
Он убил премьер-министра в точно таких же условиях, как более двух тысяч семисот лет назад убили ту женщину. Значит, он найдет слово пароля за несколько секунд, откроет файлы, узнает настоящие имена Ады и Людмилы и ему останется только убить их, а Сара ничего не успеет сделать для их спасения.
Каждая секунда была на счету, чтобы попытаться предотвратить бойню и разгадать тайну этих убийств.
Сара позвонила Кристоферу и, едва тот успел ее спросить, что нового произошло, сказала:
— Предупреди моих родителей, что им придется оставить у себя Симона еще на несколько дней и немедленно вылетай в Клиффс-энд-Фарм! Я присоединюсь к тебе там завтра, как только вырвусь.
— Что? Но почему?
— Потому что там находится ключ к расследованию.
— Подожди, Сара! Я разговаривал с главным археологом, о котором тебе говорил. Ехать в Англию бессмысленно. Мы там ничего не узнаем.
— Не говори мне этого…
— Я не закончил. Если мы хотим узнать больше, то ехать надо не в Клиффс-энд-Фарм, а в Бейрут.
Сара нахмурилась.
— В Ливан? А какая тут связь с раскопками в Англии?
— Послушай, это довольно сложно объяснить, но, когда у тебя имеется полная информация, это совершенно логично.
— Допустим. А что мы будем делать, когда приедем туда?
— Мой собеседник назвал мне имя: Нассим Шамун, ученый с факультета богословских наук в Бейруте. Именно он может нам помочь больше узнать о той женщине и причине, по которой ее казнили. Вроде как этот профессор создал целую теорию о церемониале, окружающем смерть женщины из могилы 3666.
— А твой английский археолог не мог сам изложить нам эту теорию?
— Как ты понимаешь, я настаивал, но он ответил, что ничего конкретного об открытиях своего коллеги не знает и что в любом случае он не хочет в это впутываться. Как будто эта тема — табу.
— Странно… А с этим ливанским исследователем ты не можешь связаться по телефону?
— Мой английский знакомый всегда общался с ним только по почте.
— По почте? Ты хочешь сказать: писал ему письма на бумаге?
— Да. Он не зарегистрирован ни в одной социальной сети, не имеет электронного адреса, а если верить справочнику, где указан только его адрес, то и домашнего телефона не имеет тоже.
— Неожиданно для ученого, который должен постоянно поддерживать контакты с коллегами…
— Я так понял, что Нассим Шамун боится утечки информации, и бумажная переписка кажется ему наиболее надежным способом связи.
— Что же за теорию он придумал, если так боится… — вслух размышляла Сара. — Короче, встречаемся в аэропорту Бейрута через двадцать четыре часа.