Сара была удивлена и тронута их поступком. Но она не собиралась затягивать этот разговор.
— Вы прочли мой рапорт?
Хенрик Вальберг поднял руку, показывая, что чуть не забыл, что с этой женщиной надо разговаривать напрямую.
— Да, Сара, я его прочел. — Он поправил узел галстука. — Это… в общем… я хочу сказать…
У человека, который никогда не затруднялся с подбором слов и всегда оперативно и четко отвечал политикам, такое колебание выдавало сильнейшую неловкость.
— Связь между убийством нашего премьер-министра и результатами вашего расследования крайне… невероятна… и блестяща, — поспешил он добавить. — Никто другой никогда бы не сумел распутать подобный заговор и раскопать столько тщательно скрываемых тайн Истории.
Он опустил глаза, как будто смущаясь. Сара знала, что он искренен и что разоблачения Этты и Ады его глубоко потрясли. Но хватит ли у него смелости взяться за того, кто сильнее его?
— Йенс Берг… — бросила Сара, вызывающе глядя на него.
— Использует убийство, в котором вас обвиняют, чтобы разрушить вашу репутацию и подготовить свою контратаку, если вы выдвинете обвинения против него и двух его сообщников, Петера Гена и убийцы Катрины, которого, сообщаю вам, зовут Стиг Анкер. Он бывший военнослужащий норвежской армии, участник операции в Афганистане. Сначала служил переводчиком: его пригласили из-за высокой квалификации. Похоже, что там он увлекся военным делом, прошел спецподготовку, включая снайперское дело и навыки рукопашного боя. Однако его радикальный антифеминизм появился не тогда. Мы нашли у него памфлеты, написанные им еще в студенческие годы…
— А его связь с Йенсом Бергом и Петером Геном через их мачистскую организацию?
— Это не может являться серьезным обвинением. Просто подозрение. Даже если продолжение расследования и докажет вину Берга, на этой стадии у нас нет неопровержимых доказательств. Чтобы их получить, его надо официально привлечь к делу. Что в отношении действующего министра, тем более человека такого склада, как он, будет очень непросто сделать…
— Вы отказываетесь? — спросила Сара, выдержав взгляд директора.
— Нет. Я выбрал эту профессию не для того, чтобы идти на уступки, тем более в столь серьезном деле. Я буду драться изо всех сил, Сара. За вас, за всех женщин, за благополучие нашего мира и за свою совесть. Но вы должны набраться терпения.
Саре хотелось ему верить. Она надеялась, что однажды правда выйдет наружу, и все, ради чего всю свою жизнь боролись Этта, Ада и Людмила, даст шанс изменить цивилизацию к лучшему. А сейчас она задала вопрос, крутившийся у нее в голове много дней:
— Вы установили личность той, кто называла себя Людмилой?
Хенрик Вальберг прикусил губу.
Сара наклонилась к директору, положив запястья на стол.
— Людмила? — повторила она.
Директор Крипо провел рукой по своему гладкому лысому затылку, покопался в картонной папке и вынул оттуда тонкую стопку скрепленных между собой листков бумаги, которую протянул Саре.
Когда она посмотрела на титульный лист, ее сердце сжалось:
"Отчет о вскрытии — Центр судебной медицины. Рим".
Неужели и она тоже умерла? Значит, Сара так и не смогла защитить ни одну из трех женщин, посвятивших свою жизнь этой спасительной борьбе?
Сара пробежала глазами отчет, и руки у нее задрожали. По венам поползли льдинки, а грудная клетка сдавила легкие. Она остановила испуганный взгляд на последних строчках, и листки выпали из ее пальцев, кровь отхлынула от помертвевшего лица, губы посинели, а тени под выпученными от ужаса глазами, стали еще гуще. Рука попыталась ухватиться за стол, но соскользнула, будто неживая, тело обмякло, и Хенрик Вальберг едва успел позвать на помощь, прежде чем Сара рухнула на пол под скрип ножек стула.
Рядом с ней лежал отчет, открытый на последней странице, на которой можно было прочесть резюме о вскрытии тела кардинала Клещинского, избранного папы римского под именем Павел VII:
"Потерпевший, по документам Адриан Клещинский, шестидесяти четырех лет, скончался в результате пулевого ранения в голову, повлекшего кровотечение и остановку сердца.
При внешнем осмотре тела жертвы обнаружены женские половые органы и женская грудь обычного характера. Внутренний осмотр подтвердил наличие системы яичников, что приводит к выводу о принадлежности жертвы к женскому, а не мужскому полу, хотя общая внешность позволяла предположить обратное.
Анализ крови установил присутствие гормонов типа дегидроэпиандростерона и тестостерона, которые могли быть причиной низкого голоса жертвы с целью маскулинизации. Наконец, между мизинцем и соседним пальцем левой ноги обнаружена маленькая татуировка, которую прочитали как слово "Людмила"".
Глава 60
Сара открыла глаза на кушетке, среди белой мебели тюремной санчасти. Рядом с кроватью, на которой она лежала, сидел в кресле директор Крипо.
— Вы потеряли сознание после того, как…
Сара закрыла глаза и с такой силой стиснула челюсти, что Хенрик Вальберг понял, что она не хочет слушать дальше. Она задышала так часто, что он испугался, как бы у нее не случился новый обморок.
Из соседней комнаты пришла медсестра, услышавшая его голос.
— Вот, возьмите это, — сказала она, протягивая Саре таблетку и стакан воды. — Это поможет вам справиться с тревогой.
Сара хорошо знала это успокоительное. Она отвернулась.
— Позвольте вам помочь, хотя бы на несколько часов, — шепнула медсестра добрым голосом. — Это не слабость облегчить свою боль, когда не можешь сделать ничего больше. Уверяю вас, я не буду заставлять вас пить это регулярно, если только вы сами не захотите.
Сара находилась в таком отчаянии, что в конце концов все-таки проглотила таблетку.
— Мне очень жаль, — сказал директор Крипо, — но я должен был сообщить вам правду раньше, чем она станет общеизвестной.
Чувство вины вместе с раздражением так пожирали Сару, что ее мучения становились почти физическими. Она поднесла руку к макушке, в которую словно вбили железный гвоздь. Желудок разъедала желчь, рот пересох от тревоги. Как она сможет жить, совершив такую ошибку?
— Вы же не могли знать, что Людмила — это новоизбранный папа римский, — сказал директор Крипо. — Никто не мог этого знать. Она маскировалась всю жизнь.
Сара отбросила простыню, села на край кушетки и спрятала лицо в ладонях. Ее рыжие волосы волной растеклись вдоль рук.
— Адриан Клещинский на самом деле был Адрианой Клещинской. Ее переодевание и решение выдавать себя за мужчину относится, по нашим первым данным, к 1979 году. Во всяком случае, так нам объяснила ее ассистентка и телохранитель София Ковяк, знавшая ее с детства. Вот она.
Хенрик Вальберг показал фотографию молодой женщины. Сара подняла голову и закрыла глаза. Она узнала ту, которую видела в прицел винтовки в комнате за балконом и кого приняла за Людмилу, готовую начать действовать.
— София Ковяк была в сильном стрессе, но все-таки объяснила итальянским следователям тайны получения папского звания той, кого защищала и кого боготворила.
Сара судорожно глотнула воздуха, ожидая, когда директор нанесет последний удар.
— Как вы уже поняли, Адриана Клещинская входила в кружок из трех женщин, который вы обнаружили. Более двадцати лет назад Катрина Хагебак, Шафи Рейнвассер и Адриана Клещинская заключили договор: посвятить свои жизни борьбе за женское равноправие. И бороться они решили, заполучив власть, которая обычно принадлежит мужчинам. Поэтому три четверти своего времени они отдавали тому, чтобы забраться повыше по социальной лестнице и занять ступени, женщинам обычно недоступные. А заняв эти ступени после многих лет самоотречения и терпения, одновременно воспользоваться своей известностью и сделать три разоблачения, которые весь мир обязан будет услышать.
Сара мысленно вернулась к своему расследованию, думая об энергии, уме, смелости, самоотречении, упорстве и преданности, которые эти женщины вложили в свой грандиозный проект. Обо всех препятствиях, которые им пришлось преодолеть, чтобы исполнить условия своего договора.
— Адриана Клещинская, конечно, знала, что женщина не может быть избрана папой римским, — снова заговорил Хенрик Вальберг. — Тогда она решила выдать себя за мужчину и стать примерным священником в глазах своих коллег, создавая себе репутацию сурового и строгого святоши, даже женоненавистника, если это требовалось, чтобы лучше их обманывать. Все время своего священства она стремилась продемонстрировать свою огромную энергию, полное подчинение самой консервативной традиции церкви и абсолютную преданность католическому делу. Так что ее рвение было быстро замечено влиятельными лицами Ватикана, которые добились ее назначения кардиналом, при том что никто не догадывался об обмане.
Директор Крипо наблюдал за Сарой, обеспокоенный тем состоянием прострации, в котором она пребывала: глаза уставлены в пустоту, никаких эмоций на страшно бледном лице.
Зная, что она захочет узнать всю правду, пусть даже для того, чтобы однажды из отдельных элементов собрать целую картину, он завершил рассказ Софии Ковяк итальянской полиции.
— Став кардиналом, Адриан сблизился с действующим папой. Она, простите, он знал, что не имеет никаких шансов на избрание без его поддержки. Тогда, зная его желание провести реформы и сделать церковь более открытой, Адриан пошел на риск, раскрыв понтифику свой план: совершить безумный акт и в один момент изменить менталитет, поставив женщину во главе католической церкви. Дискуссии продолжались более двух лет, до тех пор, пока папа не согласился и они не составили среднесрочный план. Понтифик должен делать все, чтобы раздражать консервативно настроенных кардиналов, составляющих большинство римской курии, выпуская декреты, смягчающие позицию церкви по вопросам разводов, абортов, положения женщин… А Адриан Клещинский параллельно будет выставлять себя энергичным и решительным знаменосцем консерватизма. Если все пройдет успешно, кардиналы попадут в ловушку и, после отречения папы, на которое он пойдет по надуманным медицинским причинам, поспешат избрать понтификом человека, способного навести в церкви порядок, расшатанный уходящим папой. Адриан Клещинский представлялся идеальным кандидатом для выполнения этой задачи выправления положения.