— Я понимаю, что вы уже оплакали Адама и проделали огромную душевную работу, чтобы справиться с этой утратой…
Кристофер хоть и был потрясен услышанным, не мог не заметить, что инспектор заговорила тише — вероятно, догадалась, что в соседней комнате спит ребенок, — и это его удивило. Он никак не ожидал такой деликатности от женщины, казавшейся невозмутимой и равнодушной.
— …Однако с фактами не поспоришь, — продолжала Сара, пристально глядя на него. — За тридцать шесть лет ваш брат был единственным посетителем "Гёустада", пожелавшим увидеть пациента, которому с конца семидесятых годов делали инъекции запрещенного психотропного препарата. И через неделю после этого Адам погиб в аварии. Я не имею права раскрывать вам подробности расследования, но все указывает на то, что своей поездкой в "Гёустад" он вызвал чье-то недовольство. Возможно, узнал то, чего не должен был узнать. И заплатил за это жизнью.
Ошеломленный Кристофер откинулся на спинку дивана и провел рукой по лицу.
— Послушайте, но смерть Адама действительно была несчастным случаем. Это установила дорожная полиция. Банальная авария… знаете из-за чего? Из-за превышения скорости. Тормоза были в полном порядке.
Саре пришло в голову, что Адам мог совершить самоубийство, но она сразу отбросила эту версию — ведь начальница отдела кадров "Жантикса" сказала, что в машине с ним была жена.
— Как это произошло?
Кристофер глубоко вздохнул и отвернулся. Сара, не решившись его торопить, терпеливо ждала, когда он соберется с мыслями.
— Адам и Натали были в гостях у друзей, на званом ужине. Симона они оставили с няней. — Произнося имя Симон, Кристофер машинально повел рукой в сторону коридора. — В разгар ужина няня, совсем молоденькая, позвонила им в истерике, сказала, что Симона тошнит, несколько раз вырвало, ему очень плохо… Адам и Натали в панике поспешили домой. Вот тогда и случилась авария. Адам гнал как сумасшедший, не справился с управлением на повороте, и машина врезалась в дерево. Они с женой умерли на месте.
С улицы долетал едва слышный шум дорожного движения на бульваре Сен-Жермен. Сара только что поняла, кто спит в соседней комнате и почему Кристофер в такой спешке сбежал от нее сразу после лекции в Сорбонне. Все ее первые, неприятные впечатления о брате Адама Кларенса мгновенно рассеялись. Воспользовавшись тем, что Кристофер впал в задумчивость, она еще раз внимательно присмотрелась к нему и словно увидела другого человека, вызвавшего у нее одновременно сочувствие и восхищение.
— Кто мог желать смерти моему брату? — жестко спросил Кристофер. — Если бы он чувствовал угрозу, непременно сказал бы мне об этом.
— Я пока не знаю. А у вас нет предположений?
— Никаких. Единственное, что меня смущает… Я не помню, чтобы Адам говорил о своем визите в Норвегию, хотя он всегда рассказывал мне обо всех своих поездках… Действительно странно, что он об этом умолчал. — Кристофера стали одолевать сомнения: а что, если аварию и в самом деле подстроили? Но кто, как и почему? — Инспектор, вы должны рассказать мне об этом деле подробнее.
— Сначала мне самой нужно во всем разобраться. А для этого понадобится ваша помощь. Но вам, вероятно, будет тяжело…
— Что нужно сделать?
— У вас остались вещи Адама?
— У родителей. Мама перевезла кое-что из его дома к себе, в детскую комнату Адама. Это, наверное, кажется вам странным… Но она до сих пор не оправилась…
— Можете дать мне адрес ваших родителей?
Кристофер тут же записал адрес на квадратике бумаги из блока на журнальном столике.
— И что же, вы просто придете к ним и заявите, что собираетесь обыскать их дом? У норвежской полиции есть такие полномочия?
— А вы думаете, ваши родители не захотят узнать правду о смерти своего сына?
— Мать захочет. Но я знаю отца — он больше не желает говорить об Адаме и просто захлопнет дверь у вас перед носом.
— И что вы предлагаете?
— Завтра мы с Симоном обедаем у них. Я сам осмотрю вещи брата и расскажу вам, если что-то найду.
У Сары не было выбора. Чтобы все оформить официально, пришлось бы обратиться во французскую полицию, а у нее не было ни времени, ни желания запускать бюрократическую волокиту, которая неизвестно когда и чем закончится. Если вообще закончится.
— Тогда до завтра, — сказала она, вставая. — Я мало сплю — ложусь поздно, встаю рано, так что можете звонить в любой час дня и ночи. Вот мой номер.
Сара дала Кристоферу визитную карточку, а он протянул ей руку на прощание — хотелось установить своего рода физический контакт с женщиной, которая стремилась выяснить правду о смерти его брата.
Сара медлила — в рамках расследований она всегда избегала рукопожатий. Но на этот раз инстинкт и любопытство возобладали. В ее руке оказалась горячая сухая ладонь, пожатие было крепким, но не давящим. А Кристофер на мгновение дольше, чем следовало, задержал в своей ладони изящную руку с нежной кожей, но ее пожатие напомнило ему, что перед ним женщина с характером.
— До завтра, — сказал он, отпустив ее руку.
Когда инспектор Геринген ушла, Кристофер безвольно рухнул на диван. Гибель брата была потрясением для всей семьи. Его родители, Симон и он сам только начали приходить в себя, а теперь к скорби добавятся сомнения…
Он бесшумно вошел в комнату племянника и с облегчением убедился, что малыш спит на боку, прижимая к себе скомканную отцовскую толстовку. Погасив ночник, Кристофер отправился обратно в гостиную, зная, что сам он этой ночью не заснет.
Глава 15
На следующий день, сидя за рулем на подземной парковке, Кристофер чувствовал тошноту и изнеможение. Заснуть ему все же удалось, но только под утро, за час до того, как Симон прибежал его будить. Всю ночь в голове крутились навязчивые вопросы: почему Адам не сказал ему о своей поездке в Норвегию? Что он там нашел? Его и правда убили? Эта версия казалась до невозможности нелепой…
— Тебя что, сейчас вырвет? — деловито осведомился Симон, глядя на его бледное лицо.
— Ну, если хочешь посмотреть, что я ел на завтрак, могу устроить.
— Фу-у-у! — сморщился мальчик. — Гадость!
Кристофер, через силу улыбнувшись, завел мотор. Сохранять беззаботный вид было невыносимо тяжело, но пришлось приложить усилия, чтобы не растревожить Симона, и весело болтать всю дорогу. Он спросил, какой у мальчика любимый персонаж, раскритиковал всех героев комиксов и заявил, что нет никого прекраснее диснеевских принцесс, — тут уж Симон не мог промолчать и принялся восстанавливать справедливость.
Когда они уже подъехали к каменному особняку родителей в Розни-су-Буа, Кристофер получил эсэмэску:
"Пишу на случай, если вы потеряли мою визитную карточку. Позвоните мне, как только найдете хоть что-нибудь любопытное, даже если это покажется вам несущественным. Сара".
"Позвоню через час", — набрал он в ответ.
— Это кто? — поинтересовался Симон, отстегивая ремень безопасности.
— Коллега. — Кристофер быстро вышел из машины, чтобы открыть для него заднюю дверцу. — Кстати, Симон, я жутко устал за эту неделю, так что посплю, пока вы будете обедать. О’кей?
— А если ты пообедаешь, тебя вырвет?
— Нет, но если я посплю, у меня разыграется аппетит и я поем с бо́льшим удовольствием.
— Тогда о’кей!
— Беги поздоровайся с бабушкой.
Мальчик, выпрыгнув из машины, пулей помчался по усыпанной белой галькой дорожке к женщине в кухонном фартуке, стоявшей на крыльце. Она раскинула руки, подхватила его и расцеловала в обе щеки, как будто они не виделись целый год, хотя Кристофер привозил к ней внука каждые выходные. Наобнимавшись с бабушкой, Симон бросился в дом, к деду.
Кристофер подошел к матери и тоже нежно ее обнял:
— Привет, мам.
— Привет, дорогой. Ну-ка посмотри на меня… По-моему, ты похудел. Если бы я знала, наготовила бы побольше!
— Ой-ой, и как же теперь быть? Ты уверена, что пастор не наложит на тебя епитимью за такое упущение?
— Не смейся, сынок, — ласково покачала головой мать. — Если бы не вера, не знаю, как бы я пережила… смерть Адама. Говорю себе, что он где-то там, в лучшем мире, и становится легче.
Кристофер с улыбкой кивнул, ласково глядя на нее.
Маргарите Кларенс было за шестьдесят. Каштановые волосы аккуратно уложены, милое, доброе, слегка отекшее лицо внушало доверие. По натуре скромная и великодушная, она принадлежала к тем христианам, для которых вера означает не только покорность высшим силам, но и возможность выразить свою любовь к людям. В детстве Кристофер тоже верил в Бога, а когда приблизилась пора принимать первое причастие и другие дети из общины начали спрашивать его, что он хочет получить в подарок на этот праздник, его вдруг одолели сомнения. Тогда и родился здоровый скептицизм, который определял образ его мышления во взрослой жизни. Он отказался принимать причастие, вызвав у отца вспышку гнева. Но матери удалось успокоить мужа, и в итоге старшему сыну было позволено сделать важный жизненный выбор самостоятельно. "Верь во что хочешь, главное, чтобы твое сердце оставалось добрым", — сказала она Кристоферу.
— Симон сегодня, по-моему, веселый.
— Сегодня да, но он все еще часто грустит, мам. Особенно по вечерам… впадает в задумчивость.
Они вошли в дом, и Кристофер с удовольствием вдохнул знакомый запах овощного супа, всегда витавший в воздухе на первом этаже, прислушался к мерному тиканью старых часов с маятником, под аккомпанемент которых он вырос. Отец, как обычно, сидел в любимом кресле и как раз складывал газету, чтобы принять в объятия подскочившего к нему Симона.
— Я есть хочу!
— Какое совпадение, я тоже! Но мне повезло больше — вкусняшка сама пришла! — Дедушка подхватил внука на руки и сделал вид, что хочет его проглотить.
Симон разразился радостным визгом.
— Дети-дети… — вздохнул Эдвард Кларенс, поставив довольного мальчика на пол, и проворчал, не глядя на Кристофера: — К счастью, вы с братом были спокойнее.