— Он говорит правду? — спросил Кристофер отца.
Эдвард так крепко стиснул челюсти, что у него задергались мышцы лица.
— Правду о тебе? Отвечай!
В тишине раздались рыдания Маргариты.
— Я говорю правду, — сказал Лазарь. — И то же самое намерен получить от тебя, Натаниэл. Слышишь меня? Правду. Немедленно.
Бородатый бандит настороженно следил за каждым движением пленников.
— Признайся в том, что ты сделал, Натаниэл. Поздно отпираться. Облегчи душу. Освободись ото лжи, в которой ты живешь столько лет.
— Эдвард! — выкрикнула Маргарита, не переставая всхлипывать. — Я прощу тебя за все, что ты сделал, только ответь ему! Умоляю!
Ее муж шумно дышал, не раскрывая рта.
— Ты убийца и садист, но уж точно не трус, — снова донесся из динамика скрипучий голос. — Так не разыгрывай труса перед женой и сыном! Постыдился бы…
Кристофер увидел, как быстро багровеет лицо отца — теперь тот уже не мог сдержать вспышку ярости:
— Да кто ты такой, чтобы меня стыдить, Лазарь?! Ты предал свою страну! Ты убивал невинных людей ради информации! А скольких ты лично замучил до смерти, чтобы получить какое-нибудь имя, адрес, шифр? Для тебя работа в разведке была всего лишь прикрытием, возможностью дать волю собственным извращенным наклонностям!
Голос Эдварда оборвался в полной тишине. Маргарита смертельно побледнела и перестала всхлипывать, только из глаз по-прежнему катились слезы. А Кристофера, хоть он и ожидал от отца чего-то подобного, охватила нервная дрожь.
Помощник Лазаря поигрывал пистолетом, перекидывая прицел с одного пленника на другого. Эдвард переводил дух, пытаясь унять бешеное сердцебиение, но его глаза все еще полыхали гневом.
— Ну вот, признание наконец прозвучало, и не важно, в какой форме, — сипло констатировал Лазарь. — А теперь ответь на мой вопрос: что вы искали и что нашли, проводя надо мной научные эксперименты?
— Ты этого никогда не узнаешь. Я, в отличие от тебя, свою страну не предам.
Кристофер смотрел на отца и не верил собственным ушам. Маргарита с каждым словом мужа все глубже впадала в оцепенение.
— Я знаю, что когда-то ты и твои коллеги были большими учеными, истинными визионерами, — вздохнул Лазарь. — Может, даже гениями. Но теперь это уже не имеет значения. Я даю тебе последний шанс раскаяться, открыв мне правду.
— Ты сдохнешь в неведении, Лазарь!
Зычный голос отца снова потонул в рыданиях матери. Помолчав, Лазарь продолжил:
— Что ж, я дал тебе шанс, ты им не воспользовался. Сергей!
Бородатый русский обошел вокруг Эдварда и приставил ствол к виску Маргариты.
— Нет! — заорал Кристофер. — Отец, ответь ему! Нет смысла молчать — инспектор полиции из Норвегии уже ведет расследование, она до тебя доберется так или иначе! Скажи ему то, что он хочет знать!
У Кристофера в голове не укладывалось, как Эдвард может молчать, когда его жене угрожают смертью. Тут он заметил, что у Симона глаза полуприкрыты, голова свесилась на грудь — мальчик мог в любую минуту потерять сознание, и Кристофер подумал, что так для него будет лучше.
— Помнишь, Натаниэл, как ты заставлял меня каждый раз считать до трех перед отключкой? — спросил Лазарь. — Я не хотел, потому что знал: после пробуждения боль станет еще невыносимее. Но вот сейчас я сосчитаю для тебя с удовольствием. А ты за это время должен будешь хорошенько подумать. В стрессовых ситуациях обостряются мыслительные способности — ты сам мне так говорил в свое время перед началом очередного эксперимента.
Маргарита, обливаясь слезами и дрожа всем телом, обратила умоляющий взгляд к мужу.
— Раз… — произнес Лазарь.
Вытянув спину и застыв, как настоящий солдат перед расстрельным взводом, Эдвард, казалось, не обращал внимания на жену, но по его глазам Кристофер видел, что отец сам с собой ведет жестокую битву, чтобы заставить себя сохранить тайну.
— Бабуля… — всхлипнул Симон и лишился чувств.
Маргарита этого не заметила:
— Все будет хорошо, милый, не беспокойся за меня. Я тебя люблю, детка.
— Папа! — выкрикнул Кристофер, хотя не называл так отца уже лет тридцать. — Пожалуйста, не надо! Ты не можешь так поступить!
— Два… — проскрипело из динамика телефона.
Кристофер поймал взгляд матери. Она улыбнулась ему сквозь слезы, несмотря на смертельный страх, как будто в последний раз хотела сказать, что любит сына. Потом перевела взгляд на внука и закрыла глаза.
— Отвечай! — заорал Кристофер отцу, задергавшись в веревках.
— Три, — закончил счет Лазарь.
В тишине гостиной раздался хлопок выстрела из пистолета с глушителем, и голова Маргариты свесилась на грудь.
Глава 20
Кристофер задохнулся, сердце пропустило удар. Сознание на мгновение потеряло связь с реальностью, столкнувшись с чудовищным абсурдом происходящего, и зависло в блаженной пустоте, где не было ни мыслей, ни боли, в преддверии безумия, избавляющего от земных бед. Еще немного, и Кристофер переступил бы порог и остался там навсегда, но прийти в себя ему помог опыт военного репортера, не раз сталкивавшегося с насилием. И еще у него был Симон, которого он обязался защищать.
Кристофер посмотрел на отца — тот сидел, гордо подняв подбородок; взгляд его блуждал в пространстве, при этом на лице не отражалось никаких эмоций, кроме ужасающей решимости человека, готового принять любые страдания, но выполнить свой долг до конца.
— Вижу, ты не изменился, Натаниэл, — вздохнул Лазарь. — Научное знание и долг для тебя по-прежнему превыше гуманности. Ладно… Мне жаль, что до этого дошло, Натаниэл, но, возможно, сын тебе дороже супруги?
Сергей устремил тяжелый взгляд из-под густых бровей на Кристофера и шагнул к нему, поднимая пистолет, забрызганный кровью Маргариты.
У Кристофера так отчаянно заколотилось сердце, что казалось, будто от этого сотрясается все тело.
— Послушайте, — пробормотал он, — должно же быть какое-то разумное решение… Может, мы… — Он замолчал, почувствовав, как в висок уперлась холодная сталь.
В этот момент Эдвард впервые повернул голову в сторону сына.
— Не делай этого, Лазарь, — процедил он сквозь зубы, к удивлению Кристофера. — Или, поверь мне, ты горько пожалеешь.
— О чем мне жалеть, Натаниэл? — хмыкнул динамик телефона. — Я умру через несколько дней.
— Тем более. Потрать оставшееся время на покаяние в грехах. Последуй моему совету, Лазарь, и поверь, ты скажешь мне спасибо.
— Хватит нести чушь, Натаниэл.
— Поверь мне раз в жизни, Лазарь. Не трогай моего сына, иначе, обещаю, ты дорого заплатишь, очень дорого.
Лазарь молчал, как будто обдумывал угрозу.
У Кристофера свело шею от напряжения, но дуло глушителя сильнее вдавилось в висок, заставив его наклонить голову. Он покосился на Симона — мальчик по-прежнему был без сознания.
— Если не хочешь ему ответить ради меня, сделай это ради Симона, папа. Я ведь знаю, что ты его любишь.
— Я больше не могу терять время, — нетерпеливо сказал Лазарь. — Сергей, убей мальчишку, если Натаниэл не ответит.
— Что?! — всполошился Кристофер. — Нет, нет, нет! Прошу вас! Вы не можете! Только не ребенка! — и расширенными от ужаса глазами уставился на отца: — Папа!!!
Убийца поднес оружие к поникшей голове бесчувственного Симона, и у Кристофера от ярости из глаз брызнули слезы.
— Нет!
— Повторяю, — произнес Лазарь, напрягая усталый голос. — Что вы искали, проводя эксперименты над пациентами Четыре-Восемь-Восемь, и что вам удалось найти? Я хочу знать об этом все, Натаниэл. Все! Раз…
Кристофер задергался на стуле, сражаясь с путами, как обезумевший зверь; веревки врезались в кожу, пережимая сосуды, мускулы напряглись так, что казалось, сейчас лопнут.
— Даже если у тебя есть причины молчать, ничто, ничто не стоит жизни Симона! — заорал он.
Отец наконец осмелился взглянуть сыну в лицо. У него по щекам тоже текли слезы. Еще пару часов назад он читал внуку сказки о рыцарях и драконах, в лицах разыгрывая сценки, а до этого играл с ним в пинг-понг.
— Два! — громко, со злостью сказал Лазарь.
— Стойте! — крикнул Кристофер.
— Пусть ответит.
Эдвард все еще смотрел на сына — тот рыдал, напрягшись всем телом и натянув веревки, будто хотел броситься между Симоном и пистолетом в руке бандита.
— Последнее предупреждение, Натаниэл.
— Как же твоя вера, папа? — всхлипнул Кристофер. — Как ты мог заставлять нас молиться и позволить убить свою жену? Ты не можешь молчать! Ты обязан спасти Симона!
Теперь Эдвард снова смотрел в пустоту.
— Смерть внука будет на твоей совести, — сказал Лазарь. Бандит отступил назад и прицелился в затылок мальчика.
Кристофер дернулся с такой силой, что веревки содрали кожу на руках.
— Три, — проронил Лазарь.
— Стой, — произнес Эдвард ровным голосом.
Кристофер видел, как палец бородатого бандита замер за секунду до того, как коснулся спускового крючка.
— Я тебя слушаю, Натаниэл.
— Все ответы в папке с документами, которую я храню здесь, в этом доме.
— Где именно?
— В комоде у меня за спиной.
— Сергей, посмотри, — приказал Лазарь.
— Он не сможет открыть сейф, — возразил Эдвард. — Там сканер отпечатка пальца. А на случай, если тебе придет в голову мысль отрезать мне палец по старой привычке — ты ведь часто так делал, когда работал в советской разведке? — имей в виду, что сканер реагирует еще и на пульс.
— Сергей, развяжи его, пусть откроет сейф. Только будь осторожен.
Убийца подошел к Эдварду и, одной рукой держа пистолет возле его головы, другой разрезал ножом веревки.
— Не шали, — предупредил он, — а то первым я пристрелю пацаненка.
Эдвард медленно встал со стула, приблизился к комоду из красного дерева, на котором стояла статуэтка, знакомая Кристоферу с детства, — чайка, расправившая крылья. Отец, присев на корточки, открыл дверцы, достал с полки коробки с бокалами и поставил их на пол рядом с собой. Затем приставил большой палец к маленькому экрану в глубине комода — панель с экраном отъехала в сторону, открыв металлическую дверцу сейфа. Эдвард набрал код из четырех цифр и, осторожно достав из сейфа серую картонную папку, тяжело поднялся на ноги.