— Отпустите Симона и моего сына, — потребовал он, держа папку перед собой кончиками пальцев.
Но Сергей, не дожидаясь решения начальника, вырвал папку у него из рук.
— Документы у тебя? — забеспокоился Лазарь.
— Да, — отозвался бородатый. — Целая папка.
— Открой ее.
Бандит попятился, не спуская глаз с Эдварда, и откинул картонную обложку.
— Здесь конверт.
— Что в нем? — нетерпеливо спросил Лазарь.
Убийца, отбросив папку, принялся вскрывать конверт, и Кристофер заметил, что отец пристально следит за каждым его движением. В тот самый момент, когда крафт-бумага надорвалась, бандит вдруг вскрикнул и попятился, выронив конверт и оружие. Кристофер, находившийся довольно далеко от него, почувствовал исходивший из конверта резкий запах. И прежде, чем он понял, что происходит, Эдвард метнулся к пистолету, упавшему на пол. Однако Сергей очухался раньше, чем ожидалось, и ударил его ногой по руке. Старик отпрянул, выпустив оружие, а его противник, страшно закашлявшись, согнулся, прижимая ладони к глазам, пошатнулся и, чтобы не упасть, с размаху оперся рукой на низкий столик — тот опрокинулся, по полу разлетелись безделушки, зазвенели фарфоровые осколки статуэток.
Эдвард тем временем бросился к двери, ведущей в сад за домом. По пути он сорвал халат — подозрение Кристофера подтвердилось, на отце действительно была уличная одежда. Открывая дверь, он обернулся, кинув взгляд через плечо, и, выбежав в сад, поспешил к лесу.
— Сергей! — надрывался динамик телефона. — Сергей, что у вас там происходит?!
Бандит с трудом встал на четвереньки, его вырвало, после этого он хрипло проговорил, задыхаясь:
— Натаниэл сбежал… Конверт… ловушка… ядовитый порошок…
— Догони его! — рявкнул Лазарь.
Сергей попытался подняться, но его не держали ноги.
— Не… не могу.
Последовало молчание, затем снова раздался скрипучий требовательный голос:
— Кристофер Кларенс, догоните отца и верните его в дом. Или Симон присоединится к бабуле на том свете.
Убийца на коленях дополз до Кристофера, достал из кармана нож и разрезал веревки, удерживавшие его на стуле. Вскочив, журналист на секунду замер, обдумывая, каковы шансы обезвредить бандита, надышавшегося ядом, но прямо на него смотрело дуло пистолета, и он решил, что риск слишком велик.
— Поторопитесь, — велел Лазарь, — если не хотите, чтобы я сдержал обещание.
— Но если этот ваш мерзавец хоть пальцем тронет мальчика, — процедил Кристофер, — вы никогда не получите ответов, пусть даже мне придется удавить отца голыми руками. Поверьте, я это сделаю, — и бросился к двери в сад.
За деревьями он увидел силуэт Эдварда, который тяжело бежал к калитке, той самой, к которой им с братом в детстве строго-настрого запрещалось приближаться — отец говорил, что в лесу опасно, они могут заблудиться.
Кристофер промчался по саду во все лопатки, но в лесу продвижение сильно замедлилось — было слишком темно, приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о корни. В десятке метров впереди шелестела опавшая листва и хрустели ветки под ногами отца.
Эдвард пробирался среди деревьев довольно шустро, как будто видел в темноте или хорошо знал дорогу. Кристофер отставал, порой в последний миг уклоняясь от веток и перескакивая через кочки и ямы; наконец он выбежал на опушку — отец был уже на другом краю поляны, залитой бледным лунным светом; он направлялся к видневшемуся за кустами строению, похожему на маленький садовый сарай.
Глаза Кристофера немного привыкли к сумраку, он кинулся следом по открытому пространству, почти догнал, но Эдвард уже захлопнул за собой дверь сарайчика. Кристофер ворвался туда спустя каких-то полминуты — внутри было пусто. Четыре дощатых стены, какие-то садовые инструменты, и никого. Задыхаясь, он ступил на старенький зеленый ковер, протертый в некоторых местах до дыр, осмотрелся, заглянул за пустой жестяной бак, поднял зачем-то пластиковый контейнер для мусора и наконец вынужден был признать очевидное: отец исчез. Тогда он выскочил наружу и обежал сарайчик в поисках скрытой двери, но ничего не нашел. Вернулся обратно, уставился на зеленый ковер и, осененный догадкой, откинул его в сторону. В деревянном настиле был люк. Кристофер опустился на колени, приник ухом к крышке, сколоченной из досок, и услышал приглушенный отцовский голос:
— Нет, я ничего не сказал… Да, все будет уничтожено.
Кристофер затаил дыхание, чтобы не упустить ни слова.
— Нет… Сын не уцелеет. Но должен предупредить — вам тоже придется принять меры, поскольку Паркерен мне сообщил, что какая-то норвежка, инспектор полиции Осло, заинтересовалась Адамом, а значит, и смертью пациента Четыре-Восемь-Восемь. А на острове… там остались документы и аппаратура. Мы ведь уезжали в спешке и… Да, месье, да, мне очень жаль, я должен был все уничтожить, но поймите, мы столько времени и сил потратили, чтобы там все построить и оборудовать, а я рассчитывал вернуться… Да, месье, виноват. Весьма сожалею… Я постараюсь вырваться из Франции… Хорошо, месье… Да, до свидания, месье.
Кристофер рывком откинул крышку люка. Отец успел поднять голову и встретиться взглядом с сыном, перед тем как тот спрыгнул в проем и приземлился на нижние ступеньки деревянной лестницы, чудом удержав равновесие. Эдвард от неожиданности попятился к столику из красного дерева. Еще в маленьком погребе стояли пустой письменный стол с тумбочкой и кресло; к стене были приколоты фотографии каких-то людей и зданий.
— Да кто же ты такой?! — выдохнул Кристофер.
Отец молча смотрел на него.
— А впрочем, мне плевать. Сейчас ты вернешься со мной в дом и скажешь тому человеку все, что он хочет знать. — Кристофер шагнул к нему и взял за плечо.
— Отпусти меня! — рявкнул Эдвард, резко дернувшись.
Тогда сын схватил его за воротник и рывком притянул к себе:
— Мерзавец, вот кто ты такой! Сволочь, которая считает себя умнее всех! Ты не ученый, ты просто псих! Чокнутый садист! — Он с силой толкнул отца к лестнице: — Поднимайся!
Эдвард не пошевелился.
— Поднимайся по этой чертовой лестнице!
Отец отвернулся, и Кристофер, шагнув к нему, занес кулак:
— Ты позволил застрелить свою жену — тебе этого мало? Хочешь, чтобы и внука убили? Да?! А ну лезь наверх!
— Думаешь, я всю жизнь хранил тайну, чтобы сейчас ее выдать?
Даже не дослушав до конца, Кристофер с размаху ударил отца в солнечное сплетение, и тот согнулся пополам.
— Поднимайся по лестнице, — холодно повторил Кристофер.
Эдвард, отдышавшись, взглянул на него снизу вверх с насмешливым любопытством:
— Вот видишь, ты тоже прибегаешь к насилию, чтобы добиться своего. Но не добьешься. — Он устало осел на пол.
Тогда Кристофер, обезумев от ярости, взвалил его себе на спину и попытался втащить по ступенькам, но отец был слишком тяжелым, к тому же сопротивлялся из последних сил, и Кристофер, пошатнувшись, не удержал его. Раздался отвратительный хруст и сдавленный вскрик — Эдвард, упав, сломал бедро.
Кристофер на пределе нервов и сил опустился на ступеньку. Губы дрожали, глаза щипало от слез.
— Почему?.. Почему ты это делаешь? — с отчаянием спросил он, тяжело дыша.
Приподнявшись на локте и кривясь от боли, Эдвард на боку дополз до стены и с трудом сел, привалившись к ней спиной. Пока он полз, рубашка задралась и стало видно, что под ней что-то спрятано. Не дав отцу времени отреагировать, Кристофер подскочил к нему и вырвал из-под ремня стопку бумажных листов.
— Что это?
Эдвард отвел взгляд. Кристофер лихорадочно просмотрел документы — в них часто мелькали слово "пациент" и цифры "488", были еще какие-то числа в колонках с примечаниями, написанными от руки. Вверху каждой страницы стояли даты; все начиналось с 1980 года и заканчивалось текущим февралем. Кроме того, нашлась фотография рисунков, которые Кристофер уже видел — ему их показывала Сара на экране телефона. Только на фотографии они были увеличены и четко различимы: рыбу, дерево и языки огня кто-то заштриховал на фотобумаге разными цветами.
— Что это такое?!
Эдвард вздохнул.
— Говори, или, клянусь, боль от перелома, которую ты испытываешь сейчас, потом покажется тебе даже приятной, — пообещал Кристофер, занося ногу над бедром отца.
Старик поморщился и поднял руку в успокаивающем жесте:
— Ладно, ладно… У тебя за спиной большой стол. Открой тумбочку под ним.
Кристофер покосился на стол через плечо.
— А в тумбочке конверт с ядом, да?
— Нет. Здесь я гостей не ждал.
Кристофер осторожно открыл тумбочку — внутри обнаружились только бутылка виски, стакан и коробка с сигарами.
— Ты издеваешься?! — обернулся он к отцу.
— Дай мне виски и сигары.
— Сначала ты мне все расскажешь.
— Кристофер, — вздохнул отец, — ты не специалист по допросам с пристрастием, у тебя нет ни навыков, ни способностей палача. А я жил в эпоху, когда все мы были готовы хранить секреты при любых обстоятельствах. Так что дай мне бутылку и коробку, а потом поговорим.
У Кристофера в голове безжалостно тикал секундомер, отмеряя время, проведенное вдали от Симона, который остался наедине с убийцей. Делать было нечего — он плеснул виски в стакан и поставил его на пол рядом с отцом. Тот, подняв стакан дрожащей рукой, неспешно сделал глоток янтарной жидкости. Сын наблюдал за ним, сгорая от нетерпения.
— Сигару получишь, когда расскажешь, — презрительно бросил он.
Отец опустил стакан на пол и с облегчением перевел дух. — Документы, которые ты у меня забрал, — это отчеты о физическом и психическом состоянии пациента Четыре-Восемь-Восемь из "Гёустада" начиная с января тысяча девятьсот восьмидесятого года. Ежемесячные анализы крови, ежедневные записи о поведении и его собственные рисунки.
— Значит, это ты руководил проектом?
— Да.
— Зачем? Что вы исследовали? Говори быстрей!
— Наши исследования и полученные результаты перевернут твое мировоззрение, Кристофер, — неспешно начал Эдвард, будто намеренно испытывая терпение сына. — Ты даже не представляешь, что за открытие мы совершили. И оно заслуживает любых жертв.