Она могла бы попытаться поговорить с кем-нибудь, кто мог бы ее успокоить, сказать, что все пройдет. Но она знала, что никто и ничто не избавит ее от приступа. Ничто, кроме уверенности или, по крайней мере, надежды на то, что она все-таки раскроет это проклятое дело.
Сара попыталась достать трясущейся рукой мобильник, уронила его, нагнулась, чтобы поднять, и ощутила головокружение. Она больше не могла дышать. Перед глазами опустился черный занавес, тело утратило силы, его сотрясала дрожь, заставлявшая Сару плакать от бешенства. Телефон звонил, но она не могла ответить на вызов.
Собрав в кулак волю, она через две минуты все-таки сумела взять в руку телефон и, несмотря на спазмы, кое-как набрать текстовое сообщение, к которому приложила фото мертвой Катрины Хагебак, лежащей рядом с бычьей головой. Затем, не нажимая дрожащим пальцем на "Отправить", несколько секунд колебалась, отлично понимая, чем рискует.
Но в глубине души она знала, что не может поступить иначе: ей была необходима вера в то, что помощь все-таки возможна. И даже если она рисковала увольнением из полиции за эту ошибку, она готова была ее совершить.
Она нажала на кнопку "Отправить" и уронила телефон, отчаянно пытаясь вернуть контроль над собой.
Глава 16
Как только Кристофер вошел в большой зал редакции, у него возникло ощущение, что норвежцы еще более ранние пташки, чем французы. Было всего 9 часов утра, а там уже царило гудящее оживление конца рабочего дня, как будто все журналисты спешили закончить свою работу перед сдачей номера в печать.
Кристофер вежливо улыбнулся нескольким будущим коллегам, которые не обратили на него никакого внимания. Он подождал несколько минут и понял, что подобное возбуждение не является нормой. Персонал пребывал в состоянии кипения, одни, прижав плечом телефонную трубку к уху, что-то быстро говорили, одновременно стуча по клавиатуре своего компьютера, другие перемещались из кабинета в кабинет так торопливо, словно еле сдерживались, чтобы не перейти на бег, некоторые громко передавали распоряжения коллегам, прикрыв ладонью микрофон телефона.
Кристофер заметил главного редактора, который принял его на работу, и помахал тому рукой. Это был мужчина лет пятидесяти, худощавый, с костистым лицом.
Главный редактор читал какую-то бумагу, одновременно отвечая одному из журналистов, и, казалось, смутился, узнав Кристофера.
Он положил листок бумаги, который держал в руке, на край стола, нацарапал на нем несколько слов и протянул журналисту, который тут же выбежал.
— Кристофер… мне очень неловко принимать вас в таких условиях, — произнес Эрик Йоханнсен, нервно скребя те немногие седые волосы, что еще оставались у него на висках.
Кристофер сдержал недовольную гримасу, когда его ноздрей достиг запах табака, идущий от его собеседника.
— Да нет проблем. А что случилось?
— Вот уже час ходят слухи… Будто бы на самом севере, рядом с Вардё, отмечены перемещения крупных сил полиции и армии. В тех краях находится загородный дом нашего премьер-министра.
Кристофер тут же подумал о Саре.
— Что-то касающееся непосредственно Катрины Хагебак?
Эрик Йоханнсен говорил быстро, непрерывно глядя по сторонам и ловя малейший жест своих подчиненных.
— Известно, что несколько человек из ее окружения были допрошены на предмет их времяпрепровождения в последние двадцать четыре часа. Возможно, что-то случилось. Мы задействуем все наши источники, всех информаторов, чтобы выяснить больше и, если понадобится, подготовить экстренный выпуск. У меня сегодня нет времени заниматься вами. Извините… Я позвоню вам завтра, как только что-то прояснится, идет?
— Но, может быть, я могу как-то помочь?
— Эрик! — позвал голос из-за стола.
— Мне действительно надо идти…
Главный редактор уже сделал шаг, как вдруг резко повернулся лицом к Кристоферу.
— Э-э, но… конечно, вы можете помочь! Сейчас или никогда.
Кристофер сразу понял, куда клонит главный редактор.
— Забудьте, — тут же остановил он его. — Даже если Сара что-то знает, она ничего мне не скажет.
— Кристофер, — вкрадчивым голосом произнес Эрик Йоханнсен, отводя его в сторону. — Послушайте меня. Если слух подтвердится, через несколько часов разразится национальная катастрофа. Даже международная. Полиция и армия все перекроют, и нам придется выполнять свою работу, преодолевая адские трудности! Нам нужны люди вроде вас, которые имеют доступ к правде!
Забавно было сознавать, как этот человек за несколько секунд показал свое истинное лицо, тогда как в обычных условиях у Кристофера могло бы уйти много месяцев на то, чтобы узнать его и проникнуться к нему презрением.
Он вежливо высвободил локоть из рук главного редактора и покачал головой.
— Я узнаю, что можно сделать, — соврал он.
— Гениально! — завелся Йоханнсен. — Гениально…
И протянул визитку с номером своего мобильного телефона, который не счел нужным сообщить Кристоферу, когда принимал его на работу.
— Я на вас рассчитываю. Это было бы громоподобным вступлением в нашу команду…
"А еще это угроза увольнения, замаскированная под поощрение", — мысленно добавил Кристофер.
Он простился с главным редактором, не сказав, что в действительности думает о нем, вышел из здания и, едва оказавшись на улице, позвонил Саре. Он наткнулся на автоответчик, но не оставил сообщения.
Конечно, именно в связи с этим делом ее вызвали вчера ближе к ночи. А если так, значит, речь идет об убийстве. Кристофер почувствовал, что у него учащается дыхание. Хотя вчера ему удалось победить свое беспокойство, сейчас он вдруг снова ощутил тревогу.
Он собирался перезвонить Саре, как вдруг на экране смартфона появилось сообщение от нее. Ему понадобилась пара минут, чтобы переварить информацию.
Прежде всего Кристофера смутило огромное количество орфографических ошибок в тексте. Сара не имела привычки писать небрежно. Должно быть, она очень торопилась.
Но еще сильнее его поразило содержание. Он открыл прикрепленное фото, и у него перехватило дыхание. После того, что рассказал Йоханнсен, Кристофер сразу узнал тело Катрины Хагебак, голое, плавающее в луже крови, возле лежащей бычьей головы.
Шокированный этим зрелищем, он стал искать опору и присел на ограду. Прохожий спросил, хорошо ли он себя чувствует, и Кристофер испугался, что этот человек увидел фотографию в телефоне. Он быстро махнул рукой в знак благодарности, и милосердный незнакомец пошел своей дорогой.
Значит, это правда. Премьер-министр убита. Кристофер еще несколько секунд осмысливал информацию, потом перечитал текст сообщения Сары.
Эта необычная мизансцена ему действительно что-то напоминала. Но где он ее уже видел? При каких обстоятельствах?
Он остановил проезжавшее мимо такси и попросил как можно скорее отвезти его к дебаркадеру, чтобы вернуться к себе домой, на остров Гримсойя. Если он где-то видел эту сцену, то источник можно найти в еще не разобранных после переезда коробках.
Глава 17
Стоя у окна своего маленького гостиничного номера, Сара смотрела на порт Вардё и на окаймляющие его припорошенные снегом деревянные домики красного, желтого и синего цветов. Приступ паники отступил, так что Сара смогла покинуть остров на глазах у заполнивших его военных и полицейских, так и не заметивших ее недомогания. Ей даже удалось выглядеть спокойной при встрече с новым руководителем расследования — инспектором Петером Геном.
Тем не менее она максимально сократила их встречу, опасаясь, что ее лихорадочное состояние все-таки проявится.
Не привлекая внимания, она вернулась на материк и отправилась в единственную в городе гостиницу.
Если снаружи заведение походило на третьеразрядный мотель, внутри после недавнего ремонта оно выглядело вполне прилично. Оранжевые обои, синий ковер на белой стене и светлый паркет в номере делали его если не приятным, то, по крайней мере, опрятным.
Лежавший на ночном столике туристический буклет расхваливал тишину и уединенность Вардё, последнего цивилизованного уголка Норвегии перед Баренцевым морем, полярным кругом и находящейся на востоке Россией.
Но в 20 часов ледяные волны просто кишели рыбацкими лодками, нанятыми по астрономическим ценам целой армией журналистов, жаждущих отправить своим телекомпаниям картинки с острова Хорнойя, где произошла трагедия.
Как и предупреждала Сара, Николаю Хаугу пришлось прервать допросы и отправить всех своих людей сдерживать этот истерический десант прессы, выбрасывавший в маленький городок новые и новые группы. Первые репортеры стали прибывать около полудня, привлеченные становившимися все более упорными слухами. Но основная толпа подтянулась к 19 часам, то есть приблизительно через пять часов после официального сообщения министра внутренних дел Йенса Берга об убийстве премьер-министра. Как раз минимальное время, чтобы журналисты добрались на самолете в этот затерянный на краю света уголок, о существовании которого некоторые, возможно, до сегодняшнего дня даже не знали.
Улицы, обычно пустынные в этот час, постоянно принимали новые автобусы — передвижные телестудии с логотипами национальных телекомпаний, к которым скоро присоединятся и иностранные. Операторы толкались, пытаясь снять вид лучший, чем у конкурентов, а между ними вспыхивали и гасли проблесковые маячки на крышах патрульных автомобилей полиции, безуспешно пытавшейся избежать пробок.
На экране телевизора, стоящего в номере, информационный канал крутил сюжет об убийстве Катрины Хагебак, тогда как основная часть видеоряда была отведена планам острова Хорнойя и забитым транспортом улицам Вардё. В студии эксперты по борьбе с терроризмом, преступности и международным отношениям переливали из пустого в порожнее, дожидаясь, когда репортеры, действующие на месте событий, сделают за них всю работу и передадут новые данные, которые они смогут затем обсасывать.
Наиболее обсуждаемая версия преступления базировалась на заявлениях Петера Гена, инспектора полиции, назначенного Йенсом Бергом и возглавившего расследование вместо Сары. Его интервью как раз показывали по круглосуточному новостному каналу. Едва сойдя с катера, доставившего его после наступления темноты с острова, Ген — мужчина с глубоко посаженными глазами на плохо выбритом вытянутом лице — с едва скрываемым презрением говорил в целый лес микрофонов: