Проведя указательным пальцем по экрану смартфона, Сара перелистнула фотографию, открыв следующую, и в изумлении медленно поднесла к губам палец: в левой руке у женщины был кусок мела, совсем рядом с ее лицом, как будто она его нюхала или собиралась съесть. Наконец, на последнем фото была изображена задняя часть черепа жертвы с четырьмя глубокими ранами.
— Ну что, видела? — спросил Кристофер издалека.
— Не могу в это поверить.
— Посмотри отчет исследователей.
Сара стала читать присланный Кристофером текст и тут же спросила себя, не играет ли с ней недосып злую шутку. Чтобы убедиться, что она не спит, стала читать вслух:
— Смерть человека женского пола, в возрасте приблизительно пятидесяти лет, могила 3666, наступила в результате четырех ударов, нанесенных по задней части черепа, и вызванной этим кровопотери. Исследование краев ран под микроскопом показало, что речь идет об оружии скорее режущего, чем колющего или рубящего действия. Таким образом, приоритетным является предположение об использовании скорее меча, чем более распространенной в тот период секиры. Учитывая угол повреждений, удары наносились обездвиженной жертве сзади и сверху. В противном случае она, весьма вероятно, сопротивлялась бы, результатом чего был бы иной характер повреждений. Всё позволяет предположить, что речь идет о процедуре казни. Однако в ту эпоху приговоренных казнили обезглавливанием. Следовательно, более вероятно предположение, что имело место ритуализированное умерщвление, близкое к жертвоприношению. В комплексе эти заключения ставят ряд вопросов: почему эта старая женщина стала объектом такой жестокости? Она определенно не представляла физической угрозы, следовательно, речь идет о политике или о каком-то символе. Второй вопрос: мел, который она держит перед лицом — предмет, очевидно, бывший ей дорогим и поэтому сохраненный ею до последнего вздоха. Наконец, правая рука, согнутая над головой с указательным пальцем, определенно направленным в конкретном направлении. В данном случае на юго-запад. На что направлен палец? На что она пыталась указать?
Последняя фраза Сары закончилась невнятным бормотанием.
— Ну, что ты об этом думаешь? — спросил Кристофер.
— Что ты прав по двум пунктам: первый — теперь нет никаких сомнений, это один и тот же способ действий. И второй — вопросов появилось больше, чем ответов. Что известно об этом древнем поселении?
— Немного. И еще меньше об этой старушке. Потому-то она так известна среди археологов: она — загадка.
— Не для убийцы Катрины Хагебак, определенно. Иначе говоря, разгадав загадку Клиффс-энд-Фарм, мы, возможно, поймем мотив убийцы и получим шанс его найти.
— Сара, не заводись. Вот уже несколько лет над этим работают университетские профессора и археологи, ни ты, ни я не сможем в этом разобраться с налету.
— Окажи мне услугу: собери все, что сможешь, о проводившихся в том месте раскопках, особенно об этой женщине. Посмотри, нет ли нестыковок в рассуждениях, в выводах, ищи отвергнутые гипотезы, которые могли бы нас заинтересовать. Мне нужно нечто конкретное, если я хочу убедить Йенса Берга и его протеже Петера Гена в том, что, разрабатывая версию о русских националистах, они идут ложным путем.
— О’кей, стало быть, у нас остается менее четырех часов, чтобы раскрыть убийство, совершенное более двух тысяч семисот лет назад. Амбициозная задача.
— Сделай, что сможешь. Завтра утром посмотрим. Позвони мне… — Сара вдруг осеклась. — Прости, я думаю только о себе и совсем забыла спросить, как прошел твой первый рабочий день на новом месте.
— Не беспокойся, мой прием на работу отсрочен ввиду последних событий. Поговорим об этом позднее.
— А Симон?
— У твоих родителей. Все образуется. А ты как себя чувствуешь? Твоя эсэмэска была… хаотичной.
Сара засомневалась, говорить ли ему правду. Она не хотела его волновать.
— Все наладится. У меня был один довольно трудный момент сегодня, но все обошлось.
— Эй, Сара, если мы даже ничего не найдем, это не катастрофа, согласна? Тебе быстро дадут новое дело, расследуя которое ты всем им докажешь, как они ошиблись, что отстранили тебя от этого.
— Угу. Постараюсь смотреть на вещи именно так.
— Береги себя, я не хочу, чтобы тебя снова отправили в Хемседал, о’кей?
— Мне хватило одного раза, можешь быть в этом уверен.
Сара ожидала, что Кристофер продолжит в том же шутливом тоне, но он молчал.
— Кристофер, ты здесь?
— Да, да, уже думаю, с кем надо связаться, чтобы разгадать тайну могилы 3666. Я берусь за работу. Пока!
Сара хорошо изучила Кристофера и сейчас мысленно спросила себя, что его расстроило или встревожило. Тем более обычно он завершал телефонные разговоры словами, что любит ее.
Неужели он узнал, что она солгала ему о своем пребывании в Хемседале? Это невозможно. И потом, это не тот случай, чтобы скрывать от нее свои сомнения. Он бы спросил прямо. Должно быть, он немного выбит из колеи всей этой историей.
Сара подошла к окну гостиничного номера, чтобы посмотреть на огни фонарей, отражающихся в бурных водах порта.
Дело приобретало настолько невероятный размах, что ей было тяжело его принять. Она вспомнила слова Кристофера, вспоминавшего Гомера, Одиссея, завоевания Александра Македонского, диалоги Сократа. Она представила себе греческие храмы в зените славы, мужчин и женщин в тогах, прогуливающихся под палящим солнцем между величественными колоннами, школьников, в расслабляющей жаре лета пишущих заостренными палочками на навощенных дощечках.
"Письмо", — подумала Сара, застыв неподвижно. Она схватила телефон и позвонила Кристоферу.
— Какой язык был наиболее распространенным две тысячи семьсот лет тому назад?
— Э-э… ну… в Европе, думаю, это были кельтский и греческий. Да, древнегреческий и кельтские диалекты.
— Я тебе перезвоню.
Слегка дрожащей от возбуждения рукой Сара подключила свой телефон к Интернету и, не найдя сайта перевода с кельтского, открыла онлайн-словарь древнегреческого.
Она лихорадочно забила в строчку поиска "иеро" и запустила словарь. Ни одного совпадения. Она попробовала "иэро" — тоже без результата. Но когда набрала "гиеро", программа выдала перевод: "Святилище, обычно подземное, так же употребляется в значении "пещера"".
Сара надела ботинки, схватила парку и, пулей вылетев из номера, направилась в порт. У нее оставалось три с половиной часа, чтобы до отъезда с острова найти подземное "святилище" Катрины Хагебак. Помещение, которое могло находиться только в одном месте: не в ванной комнате или рядом, как она предположила в утренней суете, а под ванной комнатой.
Глава 19
— Быстрее! — приказала Сара командиру катера береговой охраны, который среди ночи осторожно шел по бурному морю.
Кораблик прибавил скорости. Получив в борт удар волны, он опасно накренился, и соленая вода хлестнула по палубе.
От соли защипало глаза. Сара вытерла ладонью влажное лицо, сосредоточив все внимание на пробивавшем туман луче прожектора, освещавшем торчащие из серой пенной воды острые зубцы скал. До острова, похоже, оставалось совсем немного. Наконец его крутой берег возник из тумана.
Для того чтобы подойти к узкому причалу, патрульный катер замедлил ход, рискуя каждую секунду удариться бортом о бетонную стенку.
— Я не могу подойти ближе! — крикнул капитан. — Слишком большая волна! Нас разобьет.
Не отвечая, Сара прошла на корму катера, раскачивавшуюся, как карусель на ярмарке. У нее не будет времени вернуться сюда позже! Чтобы вызвать катер береговой охраны ей пришлось связаться с его капитаном по рации на частоте, на которой ее могли слышать все сотрудники полиции. И хотя было 3.30 утра, Петер Ген, возможно, еще не спал. Если это так, он запретит ей визит на остров, в этом она не сомневалась.
Она шагнула через леерное ограждение, держась одной рукой за поручень и не сводя глаз с узкой лестницы причала.
— Не делайте этого, инспектор! — закричал капитан.
Воспользовавшись более высокой, чем другие, волной, Сара прыгнула. Снизу пенные лезвия тянули к ней свои костлявые пальцы. Подошвы соскользнули, Сара больно ударилась коленками и соскользнула вниз на метр, в последний момент успев зацепиться за ступеньку.
Вися над морем, чувствуя приступ тошноты от боли, она с трудом вскарабкалась на причал как раз в тот момент, когда капитан патрульного катера уже собирался бросать ей спасательный круг.
Сара сделала ему знак отойти. Он ответил ей жестом, который мог означать как "браво!", так и "вы сумасшедшая", и катер, развернувшись, растворился в тумане.
Сара массировала колени, глядя на колышущуюся черную массу ледяных вод. В одну секунду она представила себе, как промахнулась бы при прыжке, потеряла сознание и море поглотило ее.
Прогнав этот новый страх смерти, который обычно ей не досаждал, она отбросила назад прилипшие к лицу мокрые волосы и побежала вверх по тропинке, ведущей на ровную площадку острова.
Единственный полицейский, дежуривший наверху, проверил документы Сары, посмотрел на свои часы, затем более пристально на Сару, после чего пропустил ее, едва посторонившись, когда она проходила мимо него.
На вершине острова туман был еще гуще, чем на уровне моря. Сара обратила внимание на то, что из четырех палаток, установленных полицейскими накануне, свет горел только в одной. Вдали, возле скал, она, как ей показалось, различила силуэты двух солдат, патрулирующих остров. Но обстановка не имела ничего общего со вчерашней суетой.
Даже дом премьер-министра, до которого она быстро дошла, выглядел пустынным. Ни единого звука, ни единого огонька. Сара взяла фонарик со стоявшей в прихожей тележки с полицейским оборудованием, закрыла входную дверь и торопливым шагом направилась в ванную комнату.
Под подошвами ее ботинок скрипел мусор, устилавший плитку пола. Она включила светильник на потолке и положила фонарик на край раковины. Стены были в том же состоянии, в каком она оставила их накануне после первой попытки поисков: просверленные в одних местах и проломленные в других.