Пока гонялся за бандитами и похищенной кассой, успел нагулять зверский аппетит. Сходить, что ли, в ведомственную столовую? Разносолов там немного, но харчи относительно недорогие и вполне съедобные.
Мысль показалась мне дельной, и я снова направился на выход из кабинета, однако ещё в дверях столкнулся с остроносым и смуглым парнем лет двадцати, в модном сером костюме, безупречно белой сорочке и «бабочке», туго стягивающей шею. В правой руке у него была щеголеватая клетчатая кепка, под мышкой левой руки зажат кожаный представительский портфельчик.
– Здравствуйте! Вы Быстров? – скороговоркой произнёс остроносый.
– Здравствуйте. Он самый. Могу удостоверение показать.
– Покажите, пожалуйста, – попросил он.
Я пожал плечами и достал ксиву. Парень внимательно впился в неё глазами и перевёл взгляд на меня только тогда, когда убедился, что корочки не фальшивые.
– Будем знакомы. Агент ГПУ Борис Райнер. Работаю под непосредственным руководством товарища Артузова.
Предвосхищая мой законный вопрос, он тоже показал своё удостоверение.
– Вы с материалами по пропаже гражданки Лавровой?
Чекист кивнул.
– Да.
Я посмотрел на часы и покачал головой.
– Долго же вас не было, товарищ. Я уж было решил, что обо мне забыли.
Остроносый усмехнулся.
– Мы в ГПУ никого не забываем и всё помним.
– Теперь вижу. Хорошо, пройдёмте в мой кабинет и поговорим.
– Вы ведь куда-то спешили, товарищ Быстров? – проявил детективную смекалку Райнер.
– Пообедать в нашей столовке собирался. Однако дело превыше всего… – с готовностью произнёс я.
Будь свидетелем нашего разговора Степановна, влетело бы мне сейчас по первое число, но пока что я свободен, я ничей со всеми вытекающими. Хочу ем, хочу затягиваю ремень на ещё одну дырку и никто мне не указ.
– Ну не морить же вас голодом, – добродушно протянул Райнер. – Давайте пообедаем вместе, заодно и познакомимся получше. Какое-то время нам предстоит вместе работать.
– Постойте, я думал этим делом будет заниматься уголовный розыск… – озадаченно произнёс я.
Во всяком случае, такое впечатление сложилось у меня после вчерашнего разговора с Артузовым. Не то чтобы я имел что-то против чекистов, но всё-таки наши ведомства заточены под разные задачи.
– Мы тоже так думали до сегодняшнего утра, – загадочно сказал Райнер.
При этом выражение на его лице сразу стало скорбным. Такое происходит, когда человек вспоминает о чём-то плохом.
Правда, для меня всё это прозвучало загадкой. Начиная с утра я только и делал, что занимался расследованием налёта на типографию, так что последние новости могли пройти у меня мимо ушей.
– И что же случилось сегодня утром?
Райнер вздохнул.
– До вас поисками Лавровой занимался товарищ Гаврилов. Именно он должен был подготовить и передать вам все материалы. Сегодня утром Гаврилова нашли в кустах, неподалёку от дома, где он живёт, с проломленной головой. Сейчас наш сотрудник находится в больнице. Говорить не может, и врачи не ручаются за его жизнь, – огорошил меня Райнер.
Я задумался. История, в которую меня вписали, нравилась мне всё меньше. Хотя, конечно, ещё рано делать какие-то выводы.
– Это может быть связано с делом Лавровой? – задал самый главный вопрос я.
– Не знаю, товарищ Быстров. Как и все мы, он вёл одновременно много самых разных дел. Врагов у него хватало, – признался Райнер. – Мы учитываем любые версии.
– Знаете, пожалуй, у меня пропал аппетит, – признался я, вновь поворачиваясь к кабинету, но Райнер преградил мне путь.
– Товарищ Быстров, начальство приказало мне всячески помогать вам. Думаю, товарищ Артузов не простит мне, если вы доведёте себя до голодного обморока… Пойдёмте в столовую.
– Хорошо. Не буду спорить с новым напарником. И да, давайте перейдём на ты, Борис? Так право гораздо сподручней!
– Замётано, Георгий! – с лёгкостью откликнулся чекист.
Глава 15
Мы взяли в столовой подносы и встали в очередь на раздачу. Очередь двигалась быстро, и минуты через две я и Райнер уже сидели в углу за столиком.
– Щи да каша – пища наша, – улыбнулся я. – Приятного аппетита.
Райнер кивнул.
К разговору мы приступили, когда перешли к компоту из сушеных яблок.
– Для начала мне бы хотелось узнать побольше о гражданке Лавровой, – сказал я.
Райнер щёлкнул замком портфеля и достал оттуда фотографию.
– Для начала изучи внешность. Карточка свежая, ей и полгода нет.
Я внимательно всмотрелся в фотографию, сделанную явно очень хорошим фотографом. Он намеренно добивался романтического эффекта, когда делал этот снимок, и у него получилось. Взгляд Ольги не был направлен на камеру, она смотрела чуть вбок. Вьющиеся локоны чуть ниже ушей, томный взгляд с поволокой, умело подчёркнутая линия изогнутых бровей, тонкие и выразительные черты лица… Она была очень фотогенична и, похоже, знала это.
– Красивая, – сказал я, возвращая карточку Райнеру.
– Что есть, то есть. Как понимаешь, от мужиков отбоя не было. Да, карточку можешь оставить себе, я специально сделал несколько копий.
– Спасибо. Просто удивительно, что Кандаурова не побоялась позвать её к себе. Такая красотка запросто могла бы отбить жениха, – заметил я.
– Ольга расцвела года два назад, а до этого была типичным гадким утёнком, – пояснил Борис.
– Тогда понятно, – сказал я.
Лидия просто не знала, в какую красавицу превратилась её двоюродная сестра, иначе я бы не был уверен в том, что она захотела бы приблизить девушку к себе. И даже не потому, что не доверяла, просто такие персонажи, как её жених, в любой момент могли переключиться на другую.
– Биография тебя интересует?
– Спрашиваешь!
– Тогда поехали, – начал делиться информацией Борис. – Родилась в 1899-м году здесь, в Москве. Отец погиб во время империалистической, воевал на австрийском фронте, даже «Георгия» получил. Мать скончалась от болезни три года назад. Ольга закончила гимназию, поступила в московский университет на химический факультет, но не доучилась, бросила. Замужем не была, на момент исчезновения работала учительницей химии в школе. Кстати, в школе её первой и хватились, когда Лаврова не явилась на работу и сорвала уроки. До этого характеризовалась исключительно положительно. В школе за неё очень переживают.
– Где живёт?
– Снимает комнату у гражданки Скарабей, – Борис назвал адрес. – Хозяйка тоже отзывается о жиличке только хорошо – плату отдавала вовремя, чистоплотная, аккуратная, покладистая, не вертихвостка какая-то, всегда ночевала дома, мужиков к себе не водила. В общем, сущий клад, а не жиличка.
– На квартире у Лавровой уже были?
– Да. Гаврилов делал осмотр.
– И как результаты?
Райнер пожал плечами.
– Ничего интересного или такого, что могло бы пролить свет на её исчезновение. В материалах есть подробная опись, – он похлопал по портфелю.
– Хорошо, учту. А как она исчезла, кто видел последним и при каких обстоятельствах?
– Ну как… как… Она вышла на работу в половину восьмого утра, попрощалась с хозяйкой. Дворник видел, как Лаврова выходила из подъезда, даже поздоровался. Никто к ней больше не подходил и не разговаривал. Свернула за арку. И на этом все наши знания о ней заканчиваются. Как в воду канула, – посетовал Райнер. – До школы так и не дошла, хотя, как все твердят в один голос, Лаврова была очень ответственной и работой дорожила.
– То есть должно было произойти нечто из ряда вон, чтобы она не явилась на занятия?
– Да. В общем, не в её это складе характера, потому все разом забили в колокола.
– Боря, а теперь как на духу. – я внимательно посмотрел на чекиста. – Скажи, могла быть утечка по вашей линии?
– Это ты на что намекаешь? – Борис, конечно, понял меня, но разом выходить на откровенность не хотел.
– Намекаю на то, что не мог ли кто-то из наших внешних врагов или внутренней контры узнать о ваших планах насчёт Лавровой и вывести её из игры? В свете истории с покушением на товарища Гаврилова, мне эта версия не кажется абсурдной, – открыл все карты я.
Райнер задумчиво сделал глоток из стакана и ответил не сразу.
– Георгий, я мог бы ответить тебе, что это не твоего ума дела, но коль начальство решило посветить тебя во все детали, то я тебе скажу так: да, мы тоже рассматриваем версию о крысе в нашем отделе. Не знаю, на кого она работает – непосредственно на Детердинга или на иностранную разведку, но со счетов мы это не сбрасываем. Правда, сам Детердинг ведёт себя на удивление спокойно, не дёргается, отставку невесте не даёт. И это нас очень смущает. Тем не менее, мы уже начали внутреннюю проверку. Если она принесёт результат, мы тебе обязательно сообщим об этом. Только эту часть работы ты оставь нам, а сам займись более приземлёнными версиями.
– Лады, – кивнул я.
Меньше всего мне хотелось заниматься шпионскими играми. Недавней схватки с отделом Бокия хватило всерьёз и надолго.
– Если всё-таки нащупаешь что-то по нашей линии – дай нам знать, а сам отойди в сторонку. Иначе напортачишь, – предупредил Райнер.
– С большим удовольствием поручу вам это удовольствие! – признался я. – Сами чистите свои конюшни, мне и без этого работы хватает.
– Приятно иметь дело с понимающим человеком, – улыбнулся Райнер. – Ну что – по коням?
– По коням!
– С чего начнём?
– С того, откуда всё началось – с квартиры Лавровой.
Райнеру не очень хотелось влипать в такое тягомотное дело, как осмотр помещения, тем более его уже проводил Гаврилов, но перечить чекист не стал.
Проживала потеряшка на Большой Ордынке, неподалёку от красивого здания с портиком и колоннами.
– Бывшая третья женская гимназия, – показал Райнер. – Здесь когда-то и училась Лаврова. Правда, семья Ольги раньше жила в другом месте, квартиру их сначала уплотнили, а потом, после смерти матери, Ольгу выселили. Теперь вот комнату снимает.
– Неужели зарплата позволяет? – Жильё в Москве было дешёвым разве что в период военного коммунизма, да и то относительно. Во времена НЭПа цены росли как на дрожжах.