им делом. Несомненно, в столь поздний час никто не стал бы звонить по пустякам. Лишь бы не свалились на голову новые неприятности!
А вдруг удалось задержать карлика?
Роджер схватил трубку:
— Вест слушает.
— Прошу прощения за поздний звонок, сэр, — Роджер сразу же узнал голос Мака, который дежурил в Бинг-Мэншене. — Я только что обнаружил одну вещь, которая, как мне кажется, станет полезной. Обрывок бумаги. Во дворе в углу, куда удрала эта бестия. Вы мне велели все как следует обыскать, потому что не знали, выбросил ли он обертку или унес с собой. Короче, я нашел ее. В ней записка от Барнетта к сестре. Я могу ее прочитать, сэр, если хотите. Или же ее вам привезти.
Роджер вытянул руку и щелкнул пальцами, привлекая внимание Джанет, потом знаком показал ей, что хочет что-то записать. Джанет поспешно подала ему карандаш и листок бумаги.
— Читайте! — скомандовал Роджер.
— Слушаю, сэр. Коротенькая записка.
«Сис, сладенькая, я хочу, чтобы ты это сохранила для меня. Никому не говори, что ты их получила, не отдавай их проявлять, просто спрячь в темное прохладное место до моего возвращения. Береги их, как собственную жизнь. Это принесет нам обоим деньги. Если, конечно, тебя интересуют такие прозаические вещи. Твой Джим».
— Прочитать еще раз, сэр? — спросил Мак.
XVIIIИзменение
На следующее утро Роджер быстрым шагом вышел из дома, посмотрел, что почта уже вынута из ящика, и только тогда направился на кухню. Мальчиков не было видно, но до него долетело приятное шипение, сопровождающееся не менее приятным запахом жарящегося бекона. Кухонный стол был частично накрыт: лежало несколько явно просмотренных газет, небрежно сложенных поверх тарелочки с мармеладом. Нагнув голову к плечу, Роджер взвесил утренние приготовления, подмигнул и уже после этого вошел в кухню, где Джанет готовила завтрак. Ее волосы были спрятаны под тоненькой косынкой, вокруг талии поверх старого шерстяного жакета повязан сверкающий белизной фартук.
Роджер подкрался сзади, обвил жену обеими руками и крепко стиснул.
— Ох, не дури! Ты же напугал меня! И когда только ты перестанешь проделывать свои штучки именно в тот момент, когда сковородка полна растопленного жира? Когда-нибудь я обожгусь, и ты же первый об этом пожалеешь!
Он поцеловал ее в щеку:
— Да, дорогая!
— Что-то ты сегодня больно ласков, — с подозрением заметила Джанет. — Тебе что-то надо?
— Да, чем скорее я удалюсь из этого заведения, тем лучше, — печально объявил Роджер, — чувствую, сегодня я тут не в фаворе. А хотел бы видеть этих сорванцов. Стол наполовину накрыт, газеты выпачканы мармеладом и…
— Иной раз они совершенно невыносимы, — пожаловалась Джанет, — может быть, ты воображаешь, что они хоть сколько-то стараются, учитывая, что мы только вчера приехали? Ничего подобного! Конечно, при желании они умеют превосходно хозяйничать, но с тех пор, как у них появились эти проклятые велосипеды, с ними нет никакого сладу. С утра до вечера они где-то носятся. Они…
В заднем саду задребезжал звонок, сопровождаемый шуршанием шин по узенькой неровной дорожке, ведущей к черному ходу. Звякнули велосипеды, прислоненные к стене. В кухню ворвались мальчики. Ричард несся впереди Мартина. У них были такие счастливые возбужденные лица, что ни у Роджера, ни у Джанет не хватило духу оборвать их нотацией.
— Пап, ты никогда бы не поверил, — зачастил Ричард. — Мы только что услыхали… Мы доехали до трактира Мики Робертсона. Миссис Робертсон не сердится, если мы…
— Эй, малыш, кто же так рассказывает? Зачем тратить понапрасну столько времени? — насмешливо вмешался Скуппи. Его послушать, так подумаешь, что ему не 11, а все 18 лет. — Они вчера чуть было снова не убили принца Азира, пап.
Сосиски подпрыгивали на сковородке, но Джанет с вилкой наготове забыла о них и думать. Жир злобно шипел, но ей было не до него.
— Ты в этом уверен? — медленно спросил Роджер.
— О да, уверен, — заторопился Ричард. — Мы слышали по радио. Миссис Робертсон не сердится, если мы приезжаем послушать.
Последнее было произнесено с мстительным взглядом в сторону Скуппи.
— На концерте, — подхватил Скуппи, — около какого-то «Опера-хаус».
— Париж, — пояснил Роджер, — Франция…
Жир начал так бесстыдно выплескиваться из сковородки, что Джанет вынуждена была заняться сосисками. Но сначала она глянула на Роджера.
— Как это произошло? — расспрашивал тот.
— Стреляли, — выдохнул Ричард.
— Покушение на убийство, — важно пояснил Скуппи.
— Кто-нибудь ранен?
— Да, одного человека чуть не убили. Думают, он не выживет. Генерал Фузал или что-то в этом роде. Фу-фу…
— Фузал! — У Роджера сжалось сердце.
— Правильно! — обрадовался Скуппи. — Ему попали в голову. Принц не ранен. Но, па, разве он не храбрец? Он настоял, чтобы концерт продолжался, как если бы ничего не произошло, не допустил паники. Вот это я называю настоящим геройством!
— Наверное, я не смог бы вести себя так смело, — честно признался Ричард.
— А я смог бы!
За завтраком Роджер был страшно молчалив. На мальчиков тоже подействовало угрюмое настроение родителей, которые даже не напомнили им о том, что следовало бы до конца накрыть на стол и не пачкать газеты мармеладом.
В «Глобе» напечатали много сенсационных сообщений, включая описание покушения на Гризельду Барнетт. С момента смерти Виттейкера — специальный корреспондент «Глоба» погиб при исполнении своих обязанностей — история принца Азира стала ведущей темой газеты.
Мальчики быстро поели и убежали в школу до того, как Роджер выпил вторую чашку чая. Он думал о старом генерале Фузале, о том, как он вышагивал взад-вперед по двору отеля Муччи, о его морщинистом лице и мудрых добрых глазах, небольшой красной феске, скромности. Роджер почти слышал голос генерала, излагавшего ему горестную историю принца Азира.
Именно Фузал принес ему известие о спасении Джанет.
Джанет взяла чашку Роджера.
— У меня не выходит из головы его лицо, — тихо сказала она, — все время.
— Лицо Азира?
— Да, конечно. Он так молод, но у него такие странные глаза, как будто он все время глядит в могилу.
Она не часто давала волю воображению.
— Мне ясно, что ты имеешь в виду.
— Почему они так стремятся его убить?
— Не уверен, что мы знаем подлинную подоплеку его истории, — вздохнул Роджер, — совсем не уверен. Но зато не сомневаюсь, что к этому делу причастен карлик, затерявшийся где-то на дне Лондона. Скорее всего ему было поручено нападение в Милане, и если бы мы сумели схватить его… — Он не договорил. — Но я размечтался. Если бы было так, Ярд бы уже позвонил.
Он с грохотом отодвинул стул.
— Я принес домой несколько отчетов, не было времени их как следует изучить. Если я займусь ими дома, меня не станут отвлекать.
— Хорошая мысль, — похвалила Джанет.
Роджер пошел читать, а Джанет занялась уборкой и мытьем посуды. Она почти закончила, когда услышала его громкие восклицания. Она примчалась к нему и первым делом заметила изменившееся выражение лица мужа. Исчезла всякая мрачность, глаза, до сих пор угрюмые, сейчас возбужденно поблескивали.
Он вынул сигарету, закурил, потом поднял взгляд на Джанет.
— Выискал возможную ниточку, — коротко бросил он.
— На карлика?
— Да.
— Не понимаю.
— А следовало бы. Меня нужно с позором выгнать из Ярда за то, что я не прочитал вовремя этот отчет. Харрисон — помнишь того малого в аэропорту? — включил в свой рапорт описание певицы Терезы. Новая пассия принца и Скуппи оба наталкивали меня на то же. Ее в аэропорту встречал какой-то парень, а на заднем сиденье машины находился ребенок. Между принцем и певицей имеется связь, и если этот «ребенок»… — Он не закончил фразу. — Никому не говори, что я строю такие фантастические предположения. Возможно, все это еще рассеется, как дым, но если подсказка нашего Скуппи натолкнула меня действительно на толковую мысль, я куплю ему спидометр для его велосипеда.
— И не вздумай! — всполошилась Джанет. — Это вынудит его носиться еще быстрее!
Роджер поднялся.
— Мы обсудим эту проблему позднее. Ну, а сейчас надо вплотную заняться Терезой.
Он отправился в Ярд, но вел машину медленнее обычного: эту привычку он выработал в себе давно. Если он был чем-то сильно взволнован или занят какими-то важными мыслями, он не спешил.
Он даже не останавливался по пути от машины к кабинету, несмотря на многочисленные приветствия и шуточки, отпускаемые на его счет, и держал наготове ключ от двери.
Однако кабинет оказался незапертым. Неужели снова Чартворд? Нет, это были массивный Харрисон в неизменном коричневом костюме с лучезарной улыбкой на физиономии и Мак, светлая шевелюра которого золотилась на солнце.
Харрисон сидел за своим столом. Мак же стоял рядом.
— Доброе утро, — быстро начал Роджер, — вы уже слышали?
— Слышали ли? Чартворд уже трижды звонил из дома. Он едет сюда.
— Ему не спится по утрам, — буркнул Роджер. — Ладно, мы сможем посмотреть отчеты из Парижа, как только они придут, а если одному из вас повезет, он еще и в Париж отправится познакомиться с деятельностью Сюртэ. Лучше сразу же решим, кому из нас ехать. Но предварительно надо обтяпать здесь одно дельце. О карлике никаких известий?
Харрисон развел руками, сильно смахивающими на оглобли.
— Исчез.
— Он так похож на ребенка… — начал Мак.
— У нас имеется одна малюсенькая ниточка, но только нужно действовать быстро и расторопно. И с такой осторожностью, как будто мы имеем дело с нитроглицерином.
По мере того, как Роджер говорил, они заражались его энергией и надеждой, ожидая с нетерпением дальнейших распоряжений.
— О сути задания должны знать только его непосредственные исполнители. Особенно опасна пресса. При теперешнем положении вещей «Глоб» напечатает все, разрешим мы это им или нет. На том самолете, которым я возвратился из Италии, находилась молоденькая итальянская певица. В Милане ее называли просто Тереза, больше мне ничего не известно. В аэропорту ее встречали молодой человек и ребенок.