Астахов потянул из трубочки сок. Сок оказался яблочным и прохладным. Он немного щипал язык своей кисловатостью, но это было все же лучше, чем приторная сладость других.
- В сорок третьем это было, - начал Борис свое повествование. - Если помните, базу тогда монтировали в кратере у лунных Кордильер. Мудрить особо не стали, лазерами проплавили туннели в базальте, облицевали их пластиком, кессон-камеры и люки ненадежнее поставили, получилось, как говорится, дешево и сердито. А чтобы электроэнергии на все хватало, решили гелиостанцию смонтировать рядом с кратером. Ну и устроили субботник. Так сказать, День подсобного работника.
Выгнали всех, даже сам начальник экспедиции Клайв Расс решил всех личным примером вдохновить. Надо сказать, что вкалывал он не хуже других, будь здоров, как вкалывал! А командовал еще хлеще! И вот на южном склоне, где резервные батареи монтировали, натыкается он на непонятные металлические кружочки явно искусственного происхождения. Шум, конечно, на всю Луну, Расс никого к этим кружочкам не подпускает, требует, пусть сначала все на видеокамеру отснимут, кружочки эти блестящие лунной пылью припудрены, значит, без обману все, естественно, не подкинул никто ничего, и кружочки эти до появления работников на поверхности нашего спутника лежали.
Притащили видеокамеру, засняли все. Расс как первооткрыватель торжественно наклоняется, поднимает один из кружочков и под объективом видеокамеры начинает его разглядывать. И тут мы даже сквозь светофильтры видим, как физиономия нашего начальника становится багровой. И есть от чего - почти столетие считалось, что на Луну первыми высадились американцы на "Аполлоне", а тут такой конфуз - на металлическом вымпеле выбит герб нацистской Германии, свастика, ихний вождь Гитлер в профиль, надпись "Deutschland - uber alles!", а главное дата: одна тысяча девятьсот тридцать четвертый год!
- Помню, - сказал Лежнев. - Большой скандал тогда вышел! Шума тогда было много. Брауна вспомнили, его ракеты, даже байку раскопали, что в одна тысяча девятьсот сорок втором на полигоне немецком запуск первой ракеты с космонавтом на борту состоялся. А раз так, то простой запуск мог еще раньше быть!
- Это есть пропаганда, - погрозил пальцем Селлингс. Pablisiti!
- С чего бы мне, русскому, немцев рекламировать? - удивился Астахов. - Я бы тогда лучше хохлам все приписал. Мол, на вымпеле Степан Бандера, галушка и надпись "Хай живе рщна ненька Украина!". А первый вымпел на Луну русские отправили, еще когда мы с хохлами одним Советским Союзом были!
- Ты лучше скажи, чем вся эта история закончилась? - сказал Лежнев. - Я же знаю, что все это потом не подтвердилось!
- Подтвердилось, - авторитетно сказал Астахов. - Еще как подтвердилось. Только совсем не то, что вы думаете. Дотошные журналисты раскопали, что в две тысячи тридцать четвертом году одному из состоятельных неонацистов пришла в голову идея отметить столетие со дня основания Великого рейха. Вбухал он в эту идею кучу денег, запустил в космос "лунник" под видом спутника связи, а все остальное решил оставить на откуп потомкам. Пусть, мол, они акценты над приоритетами проставят!
Селлингс захохотал и погрозил пальцем Астахову. Борис расплылся в простецкой улыбке и развел руками - мол, за что купил, за то и продаю!
- Я всегда говорил, - авторитетно заявил Лежнев. - Для самых таинственных историй имеется простейшее объяснение. Но история хорошая.
- Best, - подтвердил Селлингс и показал большой палец.
Лежнев откинулся в кресле и некоторое время задумчиво потягивал через трубочку сок.
- Я вот что думаю, мужики, - сказал он. - Сколько эта погодка держаться будет, одному Марсу известно. А не устроить ли нам, господа-товарищи, конкурс на лучшую историю? С условием, чтобы она была из жизни рассказчика, чтобы в ней присутствовала тайна и у этой тайны было в конце реалистическое объяснение, а?
- Мысль неплохая, - сказал Астахов. - Но невыполнимая. Тим не поддержит. Скажет, что нужно делом заниматься, а не языки чесать.
- Че-сать? - удивился Селлингс. - Зачь-ем?
- Ну вот видишь, - сказал Астахов. - Даже Билл нас не понимает, как это можно чесать языки, когда надо работать!
Селлингс наконец понял и радостно замахал руками.
- Ney, ney, - вскричал он. - I'll do my best to help you!
- Если идею одобряют трое, то она вполне выполнима, - упрямо сказал Лежнев. - Главное, подойти к ней с нужного конца...
В каюту вновь заглянул потерянный Цымбаларь.
- Олекса! - радостно вскричал Лежнев. - Иди сюда, Шурик! Дело есть!
- Материалы по последней "линзе" найти не могу, - озабоченно сказал Цымбаларь. - Ты не видел дискеты, Сема? Она еще с оранжевой такой наклеечкой...
- Не видел я твоей дискеты, - отмахнулся Лежнев. - Мы вот тут конкурс задумали на лучшего рассказчика. Как тебе наша идея?
Цымбаларь некоторое время смотрел на него.
- Понял, - наконец сказал он. - Научную конференцию задумали провести? Давно пора. Я тоже с докладом по "линзам" выступлю.
Селингс радостно захохотал.
- Брысь! - с отвращением сказал Лежнев. - Сгинь с глаз моих, потомок Кия и Щека! Нет в тебе полета свободной мысли! Я ему про отдых души, а он... Иди, Шурик, иди!
Цымбаларь вышел, но через секунду снова заглянул в каюту.
- Так я не понял, - сказал он. - О чем вы на конференции говорить хотите?
Селлингс весело сполз с кресла. Астахов подавился соком.
Лежнев швырнул в Цымбаларя шахматным конем. Голова Олексы исчезла.
- И чтоб я тебя больше никогда не видел! - запоздало вскричал Семен Лежнев. - Я-то думал, что все психи на Земле остались!
К обеду идея выкристаллизовалась настолько, что обрела форму плаката, который Селлингс и Лежнев торжественно повесили в общей столовой. Текст был сделан на английском и русском языках.
КОНКУРС
на лучшую историю из жизни
невероятные события с реалистическими
объяснениями
ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ
ГЛАВНЫЙ ПРИЗ - БУТЫЛКА ОТЛИЧНОГО КОНЬЯКА
У плаката немедленно собрались любопытствующие.
- Это уже не смешно, - сказал Мыкола Свиристюк. На этот раз говорил он по-английски, чтобы было понятно всем. - Нет, я не спорю, идея неплохая, но зачем над людьми издеваться? Где жюри возьмет бутылку коньяка? Да еще отличного!
- Фирма гарантирует, - загадочно сказал Семен Лежнев. Горилки з перцем не обещаю, а коньяк будет настоящий.
После этого заявления пана Петлюры, да еще сделанного при таком количестве свидетелей, идея обрела плоть. В самом ведь деле, хорошо сидеть в теплой и уютной столовой, слушать удивительные истории, в то время когда за стенами свистит ветер, несется ржавая поземка, поднимающаяся почти до звезд, и температура на поверхности планеты падает до минус семидесяти градусов по Цельсию.
Глава одиннадцатая
САМ СЕБЕ НЕ ХОЗЯИН, 2057 ГОД
В кабинете у Чамберса было прохладно, но разговор медленно становился все более напряженным. Ни тональность его, ни направленность Круглову не нравились.
- Не понимаю, - раздраженно сказал Чамберс. - Что тебя не устраивает? На этой работе ты постоянно оказываешься в центре событий, Алекс. Ты становишься исторической личностью, как Авраам Линкольн или Джордж Вашингтон. Но тебе хочется бросить все и вернуться к профессии пилота. Почему? Это ведь глупо, Алекс. Более интересной работы у тебя никогда не будет. Это я тебе говорю! И потом, ты меня вполне устраиваешь. Ты очень многое успел за последние годы.
Круглов уныло смотрел в окно.
- Каждый должен заниматься своим делом, - неловко сказал он. - Понимаешь, я чувствую себя не на месте. Не надо делать из меня межгосударственного деятеля. Я пилот, Ричард, и этим все сказано.
- Какой ты пилот, - злобно сказал Чамберс. - Посмотри на себя. Ты уже отстал и с каждым годом будешь отставать все больше. Романтик! - В устах Чамберса это прозвучало настоящим ругательством. - Тебе уже не двадцать лет, Алекс, ты занимаешься тем, чем должен заниматься умный и знающий дело человек. Ты хорошо показал себя на Луне, неплохо зарекомендовал себя у саперов, но я никак не могу понять, какого дьявола тебя тянет делать все самому? Ты рискуешь, как мальчишка!
- Вот поэтому я и не хочу быть инспектором, - мрачно сказал Круглов. - Каждый раз ты должен выбирать из когото. А нормальный человек должен рисковать сам, а не подвергать опасности других людей.
- Расскажи это в российском Сенате, - ядовито посоветовал председатель КОСМОЮНЕСКО. - Там тебя поймут!
- Да не хочу я кому-то объяснять очевидное! - Круглов махнул рукой. - Достаточно, что я все объяснил себе сам! Короче, Ричард, ты должен мне помочь.
- В смысле? - недоуменно поднял брови Чамберс.
- Я хочу уйти в программу "Икар", - сказал Круглов. - Там готовится первая модель планетолета нового типа. Скорее это даже не планетолет, а межзвездник. Меня возьмут туда испытателем, мне надо, чтобы ты замолвил словечко перед медицинской комиссией. Ты видел меня в деле и хорошо знаешь, что все их придирки - бред, чушь собачья. Сейчас я готов, как никогда.
- А если тебя все-таки забракуют? - с любопытством поинтересовался Чамберс.
- Не пойдет, - решительно отозвался инспектор. - Ты сразу воспользуешься этой лазейкой, чтобы привязать меня к КОСМОЮНЕСКО раз и навсегда. Но зачем тебе чиновник, который будет искренне ненавидеть свою работу?
Чамберс покачал головой.
- Я думал, ты уже вырос, - грустно сказал он. - Я хотел бы, чтобы ты очень хорошо подумал. Нет, пышные некрологи я тебе обещаю, ты их вполне заслужил. Тахионные монстры слишком ненадежны, чтобы риск их испытаний оставался в допустимых рамках. Или ты надеешься принять участие в межзвездной экспедиции? Напрасно, Алекс, подготовительные работы затянутся лет на пятьдесят. К звездам полетят те, кто еще не родился. А ты нужен здесь.
Круглов вздохнул, поднялся, разминая затекшие ноги, подошел к окну. За окном простиралась небоскребная панорама Нью-Йорка. Между многоэтажными зданиями торопливо сновали воздушные такси - основание города было отдано паркам и пешеходным тропинкам. Некоторое время он следил за серебристыми шариками такси.