Сдвинув брови, Сильвэн разглядывал жену с недоверием и изумлением. Довольная произведенным эффектом, она несколько секунд подождала, а потом медленно, с некоторой долей театральности, сказала:
– Я знаю, кто ты, Сильвэн. И я знаю, что ты сделал.
– Что ты знаешь?
– Что ты сделал.
Она смеялась! Она издевалась над ним! О чем это она? Этот вопрос Сильвэн без конца прокручивал в голове, однако вслух его не задавал. Он пристально смотрел на Тифэн, на самом деле ища, чем бы ее смутить. Это ловушка или она что-то знает? Может, она пустила в ход свою теорию, чтобы, наговорив ерунды, дознаться до истины? Она что, хочет обернуть ситуацию в свою пользу, чтобы ловко уклониться от вины? Он решил не давать заманить себя в ловушку и безразлично пожал плечами.
– Эта дискуссия становится абсурдной, – вздохнул он, изобразив раздражение.
И тогда Тифэн выложила козырную карту.
– Стефан Лежандр, – сурово отчеканила она. – Фальшивый рецепт. Мой приговор. Моя жизнь, разрушенная проступком, которого я не совершала…
Глава 30
Ошеломленный Сильвэн потерял дар речи. В неразберихе гипотез и догадок он силился понять, каким образом Тифэн обо всем узнала. Потрясение мешало ему привести в порядок мысли, а необходимость найти ответ незамедлительно парализовала еще больше.
Она все знала! Давно? А главное, каким образом?
И вдруг у него кровь застыла в жилах. Давид! Это Давид ей все рассказал, больше никто не был в курсе.
– Вот кретин! – вспылил он, не умея скрывать свои чувства.
– Когда имеешь вот таких друзей, уж лучше иметь врагов, – со вздохом пробормотала Тифэн.
– Когда он тебе все рассказал?
– Перед самой смертью.
Уже второй раз за две последние минуты Сильвэну показалось, что вся кровь вытекла у него из жил. Он недоверчиво взглянул на Тифэн и почувствовал, как замерло сердце.
– Да… Давид? – заикаясь, пролепетал он. – Давид что, умер?
Тифэн изменилась в лице:
– Что ты несешь?
– Но ты… ты же сама только что сказала, что…
– Я ничего не говорила про Давида!
В течение нескольких долгих секунд оба ничего не понимали: Тифэн не могла взять в толк, какое отношение к этой истории имеет Давид, а Сильвэн не знал, о ком она говорит.
– Значит, Давид в курсе? – вдруг взревела она, уловив причину недопонимания. – Ты все рассказал Давиду, и я ничего об этом не знала?
– Я…
Лицо Тифэн исказила гримаса боли, злости и горечи.
– Негодяй! – прошипела она. – Ты врал мне с самого начала, ты меня предал, да к тому же еще все рассказал Давиду! Наверное, вы оба вволю посмеялись!
– Нет! – крикнул Сильвэн, не понимая, каким образом ситуация настолько вышла у него из-под контроля. – Все абсолютно не так! Я… Давид…
– А Летиция? Полагаю, она тоже в курсе! В общем, только одна я ничего не знала! Ну и дура же я была!
Оторопевший Сильвэн еле заметно шевельнул рукой в сторону Тифэн, и она резко отшатнулась:
– Не трогай меня! Подонок! Как ты мог? И все эти годы…
Она всхлипнула и закрыла лицо руками. Сильвэн стоял перед ней, опустив руки, помертвев от того, как обернулось дело. Из виновной Тифэн превратилась в жертву и теперь отстаивала свое право обвинить его в самом худшем. Он больше ничего не понимал. Если не Давид ей все рассказал, то тогда кто? Наверняка не Летиция, ибо Тифэн только предположила, что она могла быть в курсе, но не была уверена. Но кто? Никто ничего не знал, кроме…
И вдруг до него дошло. Единственным человеком, который мог рассказать Тифэн об обстоятельствах их знакомства, был сам Стефан Лежандр. Скорее всего, он это сделал, когда приходил к ним с визитом. По всей видимости, Тифэн была дома в тот вечер, когда бывший лучший друг позвонил в дверь. Она ему открыла и впустила в дом.
И постепенно все прихотливые извивы сценария начали отчетливо проступать в потрясенном мозгу Сильвэна, как рисунок восточного арабеска. Вот Стефан Лежандр звонит в дверь, вот Тифэн ему открывает, спрашивает, кто он такой и чем она может ему помочь. Он интересуется, дома ли Сильвэн, и она отвечает, что мужа сейчас нет, но гость, если захочет, может зайти еще раз вечером. Стефан Лежандр отвечает, что в этом нет надобности, но она уговаривает его зайти…
Зачем ему все это понадобилось? Зачем после стольких лет он не поленился их разыскать, а потом поехать в Париж? Только для того, чтобы все рассказать Тифэн? Но ведь Стефана Лежандра никогда не интересовало ничего, кроме собственной персоны.
Сильвэн отказывался что-либо понимать.
– Это… это Стефан Лежандр тебе все рассказал?
Он лихорадочно начал приводить мысли в порядок, но пока еще был неспособен ни на какой другой вопрос.
– Да уж точно не ты! – с досадой отозвалась она.
Он не сводил с нее глаз, тщетно силясь составить себе хоть малейшее представление о том, как дальше разворачивались события.
А Тифэн теперь держалась невозмутимо.
– Что он тебе сказал?
– Правду.
– Говори, что он тебе рассказал, Тифэн!
– Все. Он мне все рассказал: и про профессиональную ошибку, и про то, как ты вмешался, чтобы избавить его от неприятностей, и про подмену рецепта… Вот так мы с тобой и познакомились…
– Но зачем? Зачем он все это стал тебе рассказывать теперь, после стольких лет?
Она пожала плечами, словно речь шла о чем-то незначительном:
– Он был болен, при смерти. Ему хотелось облегчить душу…
– Вот оно что…
Они помолчали, и каждый погрузился во мрак собственных мыслей, в жуткую смесь гнева и страдания. Оба старались понять, до какой степени каждый виновен в глазах другого и имеет ли он право требовать справедливости. У Сильвэна было такое чувство, что его расчленили и разбросали по углам комнаты. От растерянности он не знал, что сказать, энергии, чтобы снова собрать себя воедино, больше не было. Что же до Тифэн, то она черпала законность своих требований в страдании. Наконец она пробормотала надтреснутым голосом:
– Я заплатила дорогую цену: гибель ребенка… А ведь я ни в чем была не виновата!
– О каком ребенке ты говоришь?
– О том, которого женщины носят во чреве. О том, которого твой друг убил своим неправильным назначением.
– Это не имеет к нам никакого отношения…
– О да! За все в конце концов надо платить, Сильвэн! Виновность Стефана Лежандра довела его до раковой опухоли, от рака он и умер.
Сильвэн нахмурился: он не был уверен, что правильно понял ее намек. А потом он вдруг осознал и свою вину, и наказание, и где-то внутри вдруг ясно прозвучало: безусловно виновен! Глаза его возмущенно распахнулись:
– Если ты пытаешься сделать меня ответственным за смерть Максима под тем предлогом, что я просто должен заплатить, все равно как…
– Ничего я не пытаюсь, Сильвэн, – раздраженно прервала она. – Не делай из меня идиотку…
– Тогда в чем дело?
Тифэн немного помолчала, потом уточнила свою мысль:
– Ты уже однажды разбил мне жизнь. Но во второй раз у тебя не получится.
– Жизнь? Какую жизнь? – усмехнулся Сильвэн, перебив ее с раздражением и даже не пытаясь скрыть досаду. – У нас больше нет жизни, Тифэн. Все, что у нас осталось, – это время, которое предстоит прожить. Время, чтобы страдать.
– Однажды тебе уже удалось воссоздать мою жизнь…
– Что же тебе нужно сейчас?
– Я хочу, чтобы все стало как прежде.
Сильвэн изумленно на нее уставился. Напоминание о прошлом, о счастливом времени, которое прошло безвозвратно, больно резануло по сердцу. Он почувствовал, словно ледяной клинок отрезает от него кусочек за кусочком, и эту боль невозможно было выдержать. Он разрыдался и хрипло простонал:
– Это невозможно.
Тогда Тифэн встала, обогнула стол и подошла к нему. Потом почти материнским жестом она прижала его к себе и начала тихонько укачивать, как ребенка. Сильвэн ухватился за нее, как утопающий.
– Все возможно, любимый, – с нежностью прошептала она. – Достаточно просто все начать сначала.
Он поднял на нее глаза, в которых сквозь слезы светилось отчаяние и непонимание.
– Все начать сначала?
– Я хочу еще одного ребенка.
Он застыл от удивления, и слезы сразу высохли. Они долго смотрели друг на друга и впервые после трагедии угадали в глазах друг друга искорку любви, которая угасла вместе с Максимом.
– Ты согласен? – спросила она с надеждой.
Горло у него сжалось, и в ответ он смог только кивнуть.
На этот раз слезы покатились по щекам Тифэн.
Глава 31
Вскоре Тифэн и Сильвэн снова вышли на работу, к огромному облегчению Летиции, которую уже начала беспокоить их долгая апатия. Она по-прежнему их навещала, вернее, навещала Тифэн, потому что Сильвэн почти все время проводил в своем архитектурном агентстве, чтобы разобраться с накопившимися долгами по проектам. По крайней мере, такова была официальная версия.
– Он изматывает себя работой, – пожаловалась Тифэн, когда разговор об этом зашел у них за чашечкой кофе. – Он стал все раньше уходить по утрам и все позже возвращаться по вечерам.
– Он таким образом спасается от отсутствия Максима, – с грустью заключила Летиция.
– А может, спасается от меня.
Летиция отметила для себя это замечание. Она знала, что смерть ребенка зачастую фатально отражается на взаимоотношениях пары, где каждый в глазах другого отражает всю горечь утраты.
– Почему ты так говоришь? – осторожно спросила она.
Тифэн повела плечами, словно эта тема ей уже порядком надоела, а слезы, выступившие на глазах, говорили как раз об обратном.
– Он считает меня виновной в смерти Максима.
Летиция закусила нижнюю губу. Даже если не доводить до упреков в смерти Максима, нельзя все же отрицать, что она допустила преступную неосторожность: шестилетнего ребенка не оставляют одного в комнате с открытым окном. Даже если он спит. Память Тифэн упрекала ее в том, что она оставила мальчишек без присмотра одних играть в комнате Мило, когда они разрисовали друг другу лица.