Давид схватил ее в охапку и силой оттащил от двери, а она отбивалась, крича и завывая изо всех сил. Женщина-полицейский тоже пыталась ее успокоить, но безуспешно. Летиция словно потеряла рассудок, никого и ничего не слыша вокруг.
– Смотри! – крикнул вдруг Давид, чтобы привлечь ее внимание.
Он крепко держал ее за руки и пытался развернуть лицом от себя, чтобы показать ей что-то очень важное… Напрасный труд… она не реагировала, и тогда он хорошенько встряхнул ее, чтобы заставить замолчать.
– Да посмотри же ты, черт тебя возьми! – крикнул он, когда Летиция, скорее от изумления, чем от боли, наконец, умолкла.
Проследив глазами в направлении, куда указывал Давид, она увидела на другом конце улицы фигуру Тифэн, которая, видимо, возвращалась домой.
Глава 48
Если Летиция была ошеломлена, увидев Тифэн, спокойно идущую по тротуару, то Тифэн удивилась еще больше, увидев у своих дверей обоих соседей с полицейскими по бокам. При появлении Тифэн пришлось успокаивать Летицию, которая, вырвавшись от Давида, сразу же бросилась в атаку.
– Что ты сделала с моим сыном? – со злостью крикнула она Тифэн, как только поняла, что та ее слышит.
Давид и двое полицейских бросились за ней. Давид схватил ее за руку, чтобы она не мешала работать полицейским, и отвел ее подальше от «Тома Селлека» и его напарницы. А они тем временем подошли к Тифэн, которая смотрела на них с нескрываемым удивлением.
Давид и Летиция издали наблюдали за их разговором. Тифэн либо кивала, либо пожимала плечами и отвечала на вопросы короткими фразами. Потом все трое отправились в дом Женьо. Когда Тифэн вставила ключ в замок, Давид и Летиция стояли в нескольких шагах поодаль.
– Я разрешаю вам осмотреть весь дом, но о том, чтобы эта сумасшедшая туда вошла, не может быть и речи, – заявила она, остановившись и не поворачивая ключа.
Женщина-полицейский обернулась к Летиции, не давая ей возможности вставить слово:
– Мадам Женьо позволила нам войти в дом, хотя и не была обязана. Мы с лейтенантом Делонуа осмотрим его, а вас я попрошу подождать нас на улице.
Теперь Давид понял, что «Том Селлек» был Делонуа, а его напарница – Шапюи. Летиция пыталась что-то возразить, но та властным жестом остановила ее:
– Без фокусов!
Летиция ничего не сказала, лейтенант Шапюи заняла свое место во главе группы, и Тифэн повернула ключ в замке. Когда дверь открылась, Тифэн прошла вперед, и полицейские пропустили ее.
Перед тем как закрыть дверь, она окинула Летицию полным безмерной жалости взглядом.
Давид и его супруга прождали добрых минут двадцать, сидя на крыльце своего дома. За эти минуты они перекинулись всего несколькими словами. Каждый был оскорблен поведением другого, мучился чувством одиночества и чувствовал себя в ответе.
– Его там нет, – пробормотал Давид с упреком.
– Значит, она успела его увести куда-то в другое место!
Это соображение окончательно вывело Давида из себя.
– Ты совсем сошла с ума, бедняжка! – процедил он сквозь зубы. – И заставляешь нас всех терять драгоценное время, вместо того чтобы искать Мило там, где он действительно находится.
– Ах вот как! И где же он, по-твоему, находится?
Дверь дома Женьо открылась, и появились двое полицейских, которые на прощанье благодарили Тифэн и пожимали ей руку.
– Ясное дело, в доме у Тифэн и Сильвэна его нет, – с горечью отозвался Давид.
Он встал и, не дожидаясь жены, пошел навстречу Шапюи и Делонуа. Они коротко отчитались о визите. В итоге оказалось, что Тифэн вообще не имеет никакого отношения к исчезновению Мило по той простой причине, что они с мужем вышли из дома очень рано и вместе отправились на работу. Большинство коллег подтвердили, что они там находились все утро, что, несомненно, уже проверили полицейские, хотя они и так в этом не сомневались. Для очистки совести полицейские осмотрели дом и сад, но, как и следовало ожидать, поиски успехом не увенчались.
Давид вернулся к Летиции, которая так и осталась сидеть на крыльце.
– Ну что, может, наконец, начнем поиски сына? – бросил он, не скрывая досады.
Летиция не отреагировала. Прижав колени к груди, она пребывала в полной прострации, глядя куда-то вдаль, в одну точку, которая, казалось, была видна только ей одной.
– Ладно, – произнес лейтенант Делонуа, сообразив, что они теряют время. – Мы обойдем квартал, опросим прохожих, продавцов и остальных соседей.
Тут дверь в дом Женьо снова открылась, и на пороге показалась взволнованная Тифэн.
– Я хочу принять участие в поисках! – возбужденно заявила она.
– Мы приветствуем любую помощь, – ответил полицейский и взглянул на часы: – Если через четверть часа малыш не найдется, мы объявим его в розыск.
Шапюи кивнула и направилась к Летиции, все так же сидевшей на крыльце.
– Мадам, если вы как можно скорее хотите найти сына, нам понадобится ваша помощь, – мягко сказала она. – Я знаю, как трудно пережить такие моменты, но если сидеть вот так и ничего не предпринимать, дело не пойдет. Лучшее средство, чтобы…
Внезапно раздался хриплый звук переговорного радиоустройства Делонуа. Тот быстро принял вызов и обменялся несколькими словами с обладателем глухого и гнусавого голоса…
– Мальчик примерно семи лет, без взрослых, найден на Рю Марше-о‐Пуассон, в километре отсюда.
Летиция, Давид и Тифэн подбежали к нему через четверть секунды. Не теряя времени, он спросил у того, кто ему позвонил:
– Вы можете сообщить его приметы, как его зовут?
Ответ раздался немедленно, и все услышали:
– Мило Брюнель! Его зовут Мило Брюнель!
Через четверть часа Летиция уже обнимала сына.
Глава 49
Сегодняшняя жизнь не такая, как была раньше. Раньше было лучше.
И гораздо спокойнее.
Был Максим, но не только поэтому… Тогда и тетя Тифэн, и дядя Сильвэн дружили с папой и мамой. Это было здорово! Потому что, когда они вчетвером веселились, они обращали на нас меньше внимания.
На меня и на Максима.
Это не значит, что мы могли вытворять, что захотим, но мы были уверены, что они нас не застукают. А однажды мы напердели в подушки моим папе и маме. Вот была умора! Наши родители сидели внизу и думали, что мы спокойно играем у меня в комнате, а мы были в спальне у папы и мамы. Сначала мы возились на их широкой кровати, там много места и нет риска свалиться на пол… И тут Максим громко перднул. Мы до того хохотали, что у меня заболел живот, и я тоже испортил воздух. Я сидел на кровати, и мне пришлось приподнять попу, чтобы звук был слышен. Максим смеялся до слез. А когда успокоился, то разъяснил, что самым смешным было то, что я напердел в подушку моего папы. Когда до меня дошло, я еще больше развеселился. И точно, представить себе папину голову на этой подушке было очень смешно. Мы хохотали как сумасшедшие, и Максим взял подушку моей мамы и тоже в нее напердел. А потом у нас в попах все кончилось, да к тому же нас позвали ужинать. Но мы все смеялись и не могли остановиться. Как увидели головы моих родителей, которые допытывались, с чего мы так веселимся, то просто упали со смеху. А тетя Тифэн и дядя Сильвэн сказали, что мы два дурачка, и сами начали хохотать, не зная почему…
Да, раньше жизнь была лучше.
А сейчас – совсем не та.
Мама больше не шутит, они с папой все время ссорятся.
И с тетей Тифэн ссорятся, только еще хуже: мама вообще не хочет ее видеть.
Больше никто не шутит, зато все следят за каждым моим шагом. Все задают мне вопросы и за мной наблюдают, а меня это нервирует.
К тому же я все время один.
И иногда я думаю: вот Максиму, по крайней мере, не приходится этого терпеть. Сначала я себе говорил, что уйти из дома было бы свинством, но теперь говорю, что уйти, может быть, и лучше. Ну, не надолго, а пока мама и тетя Тифэн не помирятся. Может, если я уйду на день-другой, они все-таки договорятся. Потому что я знаю: они ссорятся из-за меня. Мама сердится на тетю Тифэн, потому что думает, что я заболел из-за нее.
Но я‐то знаю, что совсем нет.
Я заболел из-за того, что съел немного той желтой сахарной пудры. Знаю, что нельзя было ее есть, но я действительно подумал, что это такой сахар, а я его обожаю.
Он называется сахар-сырец.
В кухне никого не было, чтобы за мной следить, и я зачерпнул полную горсть. Правда, потом я почти все выплюнул, потому что вкус был противный, но немножко все-таки проглотил.
Вот почему я заболел.
И тетя Тифэн тут ни при чем.
Вот я и решил уйти из дома. На денек, может, на два. А когда я вернулся, то все мне стали друзьями, и все снова стало как раньше.
Правда, без Максима, да.
Но все-таки как раньше.
Глава 50
Побег Мило привел в действие сигнал тревоги. Причем не у Летиции, где он уже трезвонил вовсю, а у Давида. И дело было не в Мило, и даже не в Тифэн или Сильвэне, а в самой Летиции, которая, по его мнению, была в ответе за неожиданное бегство Мило.
На самом деле Давида захлестнул приступ негодования, и справиться с ним он не мог. И точно сформулировать свои претензии к жене он тоже не мог. В глубине души он понимал, что именно упрямство и подозрительность Летиции, ее агрессивное поведение и последующие реакции стали основной причиной бегства Мило. И если после ухода полицейских он не выплеснул на жену это негодование, так только из-за присутствия маленького мальчика, которому не хотел устраивать лишних бед. Но в его уме, в сердце и в сознании поселилась уверенность: общение с Летицией стало пагубным для Мило.
Остаток дня он посвятил сыну, пытаясь окружить его всей нежностью, на какую был способен, а заодно не оставлять его наедине с матерью. Но бешенство сидело в нем и не давало покоя. Оно в узел закрутило внутренности, комом стояло в горле. Всю вторую половину дня и весь вечер он старался максимально избегать контактов с женой, не будучи уверен, что у него хватит сил сдержаться, если она с ним заговорит. Он боялся, что очередной ссоры точно не избежать, если не сдержится и выскажет все, что думает по этому поводу, да еще прибавит, что наблюдал за ней все эти дни.