Он поднимает ко мне испачканное в пыли лицо и обтирает его тыльной стороной рукава.
— А не то нам придется перейти к плану Б, — удрученно заканчиваю я.
Два часа спустя мне приходится посмотреть в лицо фактам: Экскалибур исчез; нет сомнений, его посчитали не подлежащим ремонту и утилизировали. Все равно за ним плохо следили. Артур проводил большую часть времени за столом и регулярно проигрывал все, что казалось ему ценным. Просто чудо, что меч задержался у него дольше, чем жена.
Вот только мне это путает все карты.
— Клади журнал обратно в сундук, — говорю я Седрику.
Я на миг задумываюсь, не положить ли туда же документы для Кредебита, которые мне поручил некромант. Тогда до них, погребенных под пылью и обломками мертвого камня, будет почти так же не добраться, как и в Архиве. Однако они могут оказаться полезны, чтобы заманить маленького поганца. Попрошу-ка я сначала Седрика взглянуть на них — на всякий случай.
— Мы сейчас сделаем крюк до оружейных складов, а потом идем искать Шелдона, — говорю я, забивая кулаком вырванную из свода глыбу на место. — Ты знаешь, где у рыцарей устроен лагерь?
— К северу от Нагорья, рядом с морем. Как вы считаете, у меня будет время сначала принять душ?
— Коли мы отправляемся в Нагорье, он тебе не потребуется.
Мы вернулись в шахту, не обменявшись ни словом. Отовсюду при моем приближении разбегаются бригады гномов, но мне даже не хочется за ними гоняться. Знаменитый Экскалибур исчез. Вместе с ним исчезла и часть моей молодости. Укрывшись в своем глубинном секторе, я позволил себе почивать с чувством ложной безопасности. Пришло мне время встряхнуться: шахта меняется, прогресс грозит переработать мифы моего детства на сноски внизу страницы. Даже Седрик и Шелдон — и те часть перемен. Они такие же глупые, как и я в их возрасте, но в ужасно современной манере. Вне моего понимания.
Тролли не меняются. Они просто с течением веков разрушаются.
Иногда я это воспринимаю как проклятие.
— Зачем вам оружие, шеф? У рыцарей в повозках полно оружия.
Оружейник заворачивает выбранную мной модель. Круглое навершие, скругленное острие, блестящее лезвие без гравировок, края которого я затуплю, как только вернусь в лагерь. Это самый короткий из всех, что я нашел. Я врезал большой рубиновый кабошон прямо над рукоятью, чтобы он был заметен издалека.
— Это главным образом для Шелдона, он ему пригодится для женитьбы, — говорю я, подписывая бланк заявки.
— Хотите, сделаю вам подарочную упаковку? — перебивает оружейник. — У нас есть очень красивые ножны для мальчишников. — Видя выражение моего лица он тут же меняет тему. — Вам нужно что-нибудь еще?
Я мотаю головой, потом передумываю.
— У вас есть какая-нибудь смазка для лезвия?
— Мы ей больше не пользуемся, — улыбается он. — У нас есть чистящие салфетки. Ароматы вечера после битвы, задубелой кожи или дымящихся кишок. Какие вам дать?
— У меня старомодные вкусы. Смазку, баночки-другой хватит.
Рыцари разбили свой лагерь на краю утеса с видом на серое море, воды которого ощетинились рифами. За узкой полосой вересковой пустоши, насколько хватает глаз, простирается лес. Цветущий вереск скрывает залитые водой рытвины, над которыми кружат и каркают вороны. Когда мы оказались в виду ограды из грубо обтесанных кольев, с флангов которой торчат две увенчанные штандартами сторожевые башни, я потянул Седрика под укрытие деревьев и слегка углубился с ним в чащу.
— Ты пойдешь один, — велел я. — Найди Шелдона и Бризену, а затем выводи их на ближайшую поляну. За вами никто не должен увязаться. Это понятно?
Он кивает. Дождь в Нагорье основательно смыл покрывавшую его пыль. Синяки, полученные им в таверне, скоро останутся в воспоминаниях. Для него все, что происходит с нами, кажется само собой разумеющимся.
— Шеф, как мне найти ближайшую поляну?
— Я пойду туда первым. Все, что тебе нужно сделать, это идти по моим следам.
Он бросает взгляд на просеку из вытоптанной растительности, которую я оставил за собой, и кивает. Я смотрю, как он уходит — сумка перекинута через плечо, волосы растрепаны, — а потом вздыхаю и ухожу в деревья в поисках места для привала.
Птицы при моем приближении смолкают. Сминая драпировки из мха и лишайников, я иду в тишине, едва нарушаемой треском веток и стаккато капель по моему черепу. Свет, пробивающийся сквозь листву, успокоительно зеленого цвета. Даже деревья, которые я сбиваю, рушатся беззвучно, как будто здесь все равно некому слушать, как они падают. Условия идеально подошли бы для размышлений о тщетности мира, но сейчас не время. Когда земля у меня под ногами проседает, я хватаюсь за ближайший древесный ствол и продолжаю свой путь.
Где-то здесь должна быть поляна — всегда какая-нибудь да находится. Если понадобится, я сам пройдусь по кругу и пошаркаю ногами, когда найду подходящее место. Мой взгляд следует за оленем и его самкой, которые осторожно пробираются в сырую, заросшую папоротником долину. Обстановка строгая, величественная и пугающая. Идеально подходит для того, что я планирую.
Меч, звенящий о мою лопатку, кажется вдруг мне ужасно длинным.
Через полчаса я улавливаю проблеск света в просвете между деревьев. Это не то чтобы настоящая поляна, просто небольшой чистый пятачок под открытым небом, но я не стану придираться. Изъеденная временем глыба гранита выступает из торфа, словно макушка великанского черепа. Я обхожу гранит по кругу, чтобы впитать его мощь, потом осторожно выкапываю его и откатываю к кромке деревьев. Ямы, которая осталась после него, по величине для меня почти хватает. Я ее расширяю, разгребая черную землю обеими руками и не заботясь о сколопендрах, извивающихся между пальцами, а потом иду и усаживаюсь на валун поджидать, пока явятся Седрик и остальные.
Я слышу их задолго до того, как увидеть, главным образом потому, что Бризена и Шелдон постоянно ссорятся. Время от времени они целуются, чтобы помириться, и это звучит ровно так, как если бы я наступил на жабу. Этим двоим определенно пора пожениться.
— Мы не сможем надолго задерживаться, шеф, — объявляет Седрик, прислонившись спиной к скале. — Шелдон сегодня на дежурстве, а Бризена должна официально встречаться со своим женихом. Свадьба состоится через три дня…
— Свадьба с претендентом, — перебивает его Бризена. — Шелдон по-прежнему отказывается просить моей руки у отца!
— Он ни за что не отдаст ее мне, ты же знаешь. Я не рыцарь и, наверное, никогда им не стану. Почему ты отказываешься смотреть правде в глаза?
С тех пор как я видел его в последний раз, Шелдон потерял свои роскошные кудри и большую часть своих иллюзий. Он осунулся, сгорбился под тяжестью помятых доспехов, которые явно плющили до тех пор, пока они не стали ему впору. И думается мне, что во время последней примерки он был внутри.
— Ты тоже способен стать рыцарем, не меньше любого другого, любовь моя.
— Но и не больше любого другого?
— К сожалению, нет. — Она целует его, тесно прижимаясь, и ее кольчужный бюстгальтер скрипит о доспехи Шелдона. — Но главное, что ты можешь это сделать. Теоретически. Если повезет.
— У шефа появилась идея, — прерывает Седрик. — Он даже нашел меч. Покажите его, шеф!
Я помахиваю им на свету, и рубин отбрасывает мне на запястье кровавую молнию.
— Вы все, думаю, слышали об Экскалибуре? Вот его брат.
— Я знаю, — с энтузиазмом отвечает Шелдон. — Он был в пособии для оруженосцев, в разделе «исторические курьезы». Оригинал был посеребренный, да? Я могу к нему примериться?
— Тебе придется извлечь его из камня, — говорю я. — Потом ты станешь королем, выберешь себе королеву — (Бризена резко поднимает голову) — и вы будете жить долго и счастливо.
— Погодите-ка! — бросает она, выпятив грудь. — Почему бы это не мне вытащить меч? И я смогу выбрать его. Даже мой отец не посмеет возражать.
Она встречает мой взгляд и выпаливает:
— В этом случае я бы предпочла, чтобы клинок был длиннее.
— Эта затея с королем не сработает, — говорит Шелдон. — Сначала мы должны провести выборы, чтобы выбрать кандидатов на праймериз каждой партии. Более того, нарушение хода избирательного процесса — это криминал.
Тучи, собравшиеся над нашими головами, наконец-то прорвало. По моему черепу стекает тяжкий ледяной дождь. В экстремальной ситуации это помогает мне сохранять холодную голову.
— Меч и так хорош, — рычу я. — Шелдон, если ты не хочешь быть королем, дело твое. Можешь назначить и Седрика. Не всю же ему жизнь оставаться стажером.
— Я скорее стремился к чему-то типа оформления интерьеров, — бормочет тот. — Мой дядя, конечно, не согласен, но я подумал…
— Ну я тогда вызываюсь, — горячится Бризена. — Если я хочу, чтобы моя жизнь была похожа на волшебную сказку, это моя проблема!
Она стоит передо мной, уперев кулаки в бедра, готовая бросить вызов вселенной, горам. Мне. Я улыбаюсь, опуская оружие, и говорю ей:
— Бризена, а ты знала, что принцессы иногда превращаются в лягушек?
— Что-что?
— Поздно уже…
Бризена поперхнулась, и ее лицо приобрело эффектный оттенок баклажана. Но у нее хватает ума оставить эту тему. Тем не менее по выражению ее лица я догадываюсь, что это всего лишь отсрочка.
— Нам следует скоро возвращаться, — говорит Шелдон. — Иначе мы пропустим свою смену.
По вмятинам на его шлеме с журчанием струится вода. Он обменивается с Бризеной долгим, полным слез, отчаянным взглядом. Стоя посреди поляны, возле дыры в торфе, из которой поднимается душок свежей могилы, мы похожи на источенные годами менгиры. Я фыркаю, вызывая панику у окрестных птиц, и делаю последнюю попытку:
— Это должно сработать, сами знаете. Шелдон обнаруживает меч, застрявший в скале. Бризена предлагает себя тому, кто сможет ее освободить. Рыцари терпят неудачу один за другим. Шелдон добивается успеха. Они женятся. Что касается выбора профессии, мы всегда можем сымпровизировать.
У вас осталось три дня. Другие идеи есть?