В желудке у меня урчит, но это не моя вина. Это рудокопы из туннеля, которые запустили свои машины прямо подо мной. Я напрягаюсь, меч снова втягивается, и Парцифаль с побагровевшим лицом уже не может его даже пошелохнуть.
Ветер разгоняет тучи, и поляну заливает солнечным светом. В иных обстоятельствах я бы вздремнул и еще раз помечтал о своей троллессе. Такое чувство, что теперь я понимаю ее лучше. Но я уже целую вечность ничего не ел, и вся эта история начинает мне надоедать. Я на грани того, чтобы выпрямиться и разобраться с проблемой раз и навсегда, включая свидетелей. Иногда нужно уметь нарушить вымученную элегантность повествовательного мотива добрым пинком в брюхо. К счастью, Шелдон спасает положение, подскочив к своему будущему тестю, все еще вцепившемуся в меч.
Похоже, они поняли друг друга с единственного взгляда. В любом случае, под неистовые крики подбадривающих рыцарей они соединяют руки вокруг навершия. Даже Бризена присоединяется к хору — в мои барабанные перепонки будто завинчивают стальной буравчик.
Шелдон незаметно потирает кончиком ноги мою промежность, и я со вздохом отпускаю меч. Лезвие вырывается из расщелины. Увлеченные инерцией своего рывка, двое мужчин с триумфальным ревом скатываются вниз по моим контрфорсам, не выпуская меча из рук.
Это спасает им жизни, когда земля под моим весом рушится.
Торф передо мной расступается, словно море, и я внезапно тону. Гранитная плита, поддерживающая меня, подалась под напором кирок. Глубины с глухим рокотом распахиваются, чтобы принять меня. Я слышу крики, ругань и испуганное ржание лошадей. Поверх переполоха едва слышится командный голос сэра Парцифаля, призывающего своих людей отступать к кромке деревьев. Легенда о новом Экскалибуре полным ходом оборачивается катастрофой.
Я цепляюсь за каменный плотик, который тряско скатывается по практически прямому туннелю. Эти идиотские коротышки соорудили подъемный колодец, который выходит прямо в центр поляны. Похоже, они это специально сделали. С этим тоже придется разобраться, когда будет время.
Позади меня раскатываются эхом людские крики, впрочем, затихая. Наконец-то я начинаю расслабляться. Если Шелдону хватило ума не выронить меч, он разделит славу со своим будущим тестем и вскоре сыграет свадьбу. Счастливый конец в моем вкусе, когда все на свете женятся себе как можно дальше от меня. Все, что мне осталось сделать, — это придумать предлог, чтобы не являться на бракосочетание. Не хватало еще, чтобы кто-то из рыцарей опознал мое седалище.
Я повел себя как герой, хотя и вряд ли смогу этим похвастаться. По крайней мере, мой способ возродить легенду об Экскалибуре войдет в историю.
Уклон увеличивается — как и моя скорость, — что меня немного беспокоит. Если снизу торчат гномы, им может прийтись худо. Несколько мгновений я наслаждаюсь пьянящим трением воздуха, потом вытягиваю руки, чтобы притормозить о стены. Когда мы с братьями играли в лавину, обгрызать ногти нам даже не приходилось.
Мой плот уносит ко дну шахты настоящая река гравия. Удары и толчки помогают мне отвлечься от огорчительных ощущений из-за меча, так грубо вытащенного как раз перед тем, как обрушилась земля. Мне нужно переключиться на что-то другое. Осторожно выпрямляюсь, затем переваливаюсь с колена на колено, чтобы направить гранитную плиту в сторону одного из вспомогательных штреков, выходящих в колодец. Она зловеще скрипит под моим весом, но я не отступаю, пусть даже от каких-то движений все еще больновато. Когда я был маленьким, мы с братьями спускались по такому же склону, браво выстаивая на вызванном нами обвале. Чего нельзя сказать о деревнях у нас на пути.
Уносимый коварным камневоротом, я пропустил первых два штрека. Третий лучится зеленоватым свечением, и оттуда слышны звуки кирки. Стало быть, там есть лишайники и гномья активность. Скоро я смогу на ком-нибудь отвести душу.
И, возможно, что-нибудь слопать.
Воодушевившись такой перспективой, я удваиваю свои усилия, и плот недолго сопротивляется мне. Он перестает скользить вниз и въезжает во вспомогательный ход, а через несколько десятков метров с ужасным скрипом останавливается. Еще до этого я выпрыгиваю, смахнув черепом несколько молодых сталактитов. На ушах у меня повисают гирлянды фосфоресцирующего лишайника. Добавьте несколько очков за элегантность, господа судьи.
Я вернулся домой.
Через несколько минут подходят ближайшие гномы — посмотреть, что происходит. Мое появление оказалось настолько эффектным, что даже отвлекло их от рытья. Бригадир с облегчением видит, что туннель не обрушился и что он со своей бригадой может вернуться к работе. Кивнув, он готовится повернуть назад. Я осторожно прихватываю его за ремешок маски и поднимаю до уровня своих глаз.
— Внеплановая проверка!
Я его никогда не видел — этот сектор даже не должен был запускаться в разработку, — но он-то знает, кто я такой. Вздохнув, он смиряется.
— В вашем распоряжении, шеф. Вы будете осматривать все туннели или только основные выработки?
— Покажи мне последние выработки. Но первым делом — нет ли у тебя в запасе горстки каратов, слишком безобразных, чтобы их инвентаризовать? Из тех… — мой голос переходит на рокочущий шепот, от которого едва не трескается его каска, — что всякий коротышка вроде тебя таскает домой, чтобы позабавить детишек?
— Для вас найдется, — улыбается он. — И с бочонком железненой воды, чтобы добавить им аромата?
— Чувствую, мой отчет будет для тебя не таким уж неблагоприятным. Как тебя зовут, малыш?
— Фанфанир. Я двоюродный брат Альбуса. Кстати, на одной из стен кто-то оставил для вас пару слов.
Я подпрыгиваю и чуть не роняю его. В крайнем случае, он успевает уцепиться за конкрецию, чтобы не врезаться в щебень.
— И кто же?
— Понятия не имею. Вы, тролли, все на одно лицо.
Я ставлю его обратно у своего колена и машинально почесываю ноющие ягодицы. Еще один тролль в этих окрестностях? Мы не очень территориально озабоченный вид, но правило «каждый сидит в своем углу» обычно соблюдается — если не случится война или охота спариваться. Я прибыл сюда незваным, и нормальным поведением было бы меня игнорировать. Мои инстинкты снова завывают о смертоубийстве. К счастью, Фанфанир предлагает мне пожевать пригоршню блестящих камешков, извлеченных из потайных карманов его комбинезона. Ничего особо вкусного, но я так давно не набивал свой желудок, что не привередничаю.
— Что касается железненой воды, придется подождать, пока не спустимся вниз, — объявляет он, в то время как я вышелушиваю сапфир из рутиловой матрицы. — Мы еще не вырыли настоящую таверну, но перегонный куб ребята поставили, работает вполне недурно. — Он поднимает маску, похлопывает по бороде, чтобы стряхнуть пыль, и говорит своей бригаде: — Продолжайте без меня. Я к вам присоединюсь, как только смогу. Не дайте команде «Б» вас обойти!
Мы тронемся, как только скажете, шеф, — это уже мне.
Я сопротивляюсь желанию прихватить гранитный плотик. Он сбалансирован и незамысловат, совсем не похож на те штуковины из прессованного камня в кричащей флюоресцентной краске, какие впаривают равнинным троллям на горных курортах. Но самому мне очень не скоро доведется им попользоваться, а чтобы Бризена и Шелдон оценили подобный свадебный подарок, я сильно сомневаюсь.
Фанфанир долго ведет меня через несколько квершлагов к главному стволу. То здесь, то там свет факелов отражается от зеркал из полированной драконьей чешуи в скале, и предупреждает об опасных перекрестках. Лязгая, будто набиты металлоломом, по параллельным путям движутся вагонетки, на борту которых нет никого. Модернизация проникает повсюду. Словно прочитав мои мысли, гном оглядывает меня с ног до головы и замечает:
— Есть даже машины, которые копают за нас. Почти не напрягаешься. Мы теряем удовольствие от артистизма кирки, теряем поэзию лома; это целое ноу-хау, которому угрожает исчезновение. Говорю вам, шеф, весь мир рушится.
— Я-то, представь себе, прекрасно знаю. Вы просверлили дырку прямо у меня под задницей, и я чуть было не свалился вам на головы.
— Мы пытаемся придерживаться квот. Знаете же, как это бывает.
Клеть грузового лифта скрипит под моим весом, когда мы начинаем спуск к главной выработке. Я бросаю взгляд на проплывающие мимо стены. Вокруг очень плотный гранит, ничего особенно потрясающего. Или годного для разработки.
— Что это за шахта, просто любопытно?
Фанфанир усмехается:
— Вы не в курсе? — (Наверное, у меня достаточно красноречивое выражение, чтобы он воздержался от иронии). — Спросите Кредебита, это он владелец. Парень — гений, это я вам говорю.
Со зловещим скрипом клеть зависает в сердце громадной пещеры, ярко освещенной фосфорными пластинами и настолько огромной, что я не различаю дна. Она вырезана аккуратно, все стены совершенно выровнены, ничто не выпирает. Пахнет раненым камнем и свежей пылью. Пещера походит на огромный ящик, полный деловитых муравьев.
Что задумал Кредебит?
Мне не следует вмешиваться. Я только что потратил не один утомительный день, помогая своему болвану-стажеру вместо того, чтобы позаботиться о собственной шахте. Не поимев от этого ничего кроме неприятностей, если не считать краткого момента экстаза, на котором я не хочу останавливаться. Самым мудрым было бы вернуться к себе кратчайшей дорогой и забыть обо всем этом. Но я себя знаю. Иногда я веду себя так глупо, что это замечают даже другие тролли.
Почему у меня такое чувство, будто худшее еще впереди?
К моменту, когда клеть наконец приземляется посреди кучи контейнеров, ожидающих подъема, я принимаю решение.
— Записка, которую для вас оставили, выгравирована возле юго-западного туннеля, — говорит мне Фанфанир, указывая взмахом бороды. — Проводить вас?
Я с сожалением догрызаю последний карат. Можно бы попросить еще, но не хочется поощрять расхитительство. По крайней мере, пока не смогу снова прямо потребовать свою долю.
— Веди, парень. Тогда я тебя отпущу к твоей команде, а сам пойду домой. Остальное меня уже не касается.