— И расширить нашу спальню, — добавляет Бризена.
— Я не уверен, что мы решим жить здесь, — несмело пытается вставить Шелдон. — Это немного…
Пригвожденный испепеляющими взглядами своей будущей жены и тестя, он не заканчивает свою тираду, а лишь лопочет «фестиваль просто супер», прежде чем сбежать в направлении алтаря.
— Мы позаботимся об этом после свадьбы, — говорю я, пожимая плечами. — Если понадобится, я привлеку к этому свою команду гномов. Им все равно нечем будет заняться столетие-другое, пока лава остынет.
— Думаете, вы победили? — раздражается Парцифаль — Ошибаетесь. Мы всегда можем начать снова копать в другом месте. Это несложно!
— А мы всегда можем начать снова трахаться, — парирует моя троллесса. — Это тоже несложно.
— Тут кто-то говорил о романтизме? — шепчу я ей на ухо. — Ты видела, как он покраснел?
— И что? Это не я выхожу замуж.
Парцифаль разворачивается на каблуках и со всем доступным ему достоинством спускается со своего валуна. Бризена, кажется, собиралась что-то сказать, но отец хватает ее за руку и тащит за собой. Приподнимая свой шлейф, чтобы не порвать его о щетинящиеся повсюду каменные осколки, она через плечо бросает на нас взгляд, не поддающийся расшифровке. А после она впервые улыбается, и мне кажется, что на ее лице наконец-то взошло солнце.
В ожидании церемонии мы рыскаем по окрестностям в поисках какого-нибудь еще уцелевшего буфета. Гости выглядят одурелыми, и мне сдается, что за последнюю пару дней никто из них толком не выспался. Когда звучат первые такты свадебного марша, к небесам взлетает общий вздох облегчения. Мы образуем две шеренги, между которыми шествуют жених и невеста, за ними следуют их единороги. Единорожек Бризены едва держится на ногах. То, как он направляет свой рог невесте пониже спины, можно засчитать за развратные приставания.
Священник возвышает свой голос над бренчанием арф.
— Если кто-то против этого брака, пусть скажет сейчас или замолчит навсегда!
Я краем глаза приглядываю за гостями, но никто не шелохнется. Одна за другой единорожки, притопывая копытцами, кивают рогом. Миссия выполнена. Чтобы наступил этот момент, мне пришлось замаскироваться под меченосную скалу — со всеми сопутствующими неудобствами. Я даже не уверен, что все полностью зарубцевалось. Но когда я вижу, как Шелдон наклоняется к Бризене и дарит ей долгий поцелуй, я говорю себе, что поступил как подобало. Рука троллессы, блуждающая по моей заднице, это подтверждает.
— Вы не могли бы еще раз повторить? — вылазит Седрик, размахивая планшетом. — Вы у меня плохо вошли в кадр.
У Парцифаля такой вид, будто его вот-вот хватит кондрашка. Я откашливаюсь, и он прекращает свою протестующую жестикуляцию. На этот раз их поцелуй длится долго, как вечерний закат, и краску на лицах свидетелей вызывает соответствующую.
Ночь рассыпается на отдельные яркие моменты. Я болтал с Фанфаниром, радостно предвкушающим разведку в новых районах, и танцевал со своей троллессой, пока нас вежливо не попросили остановиться, дабы не обрушить донжон. Музыканты собирают свои инструменты, а жених и невеста уже давно ускользнули. Настал тот неопределенный час, когда звезды постепенно гаснут, сменяясь бледными полосами и вопросами без ответов.
Перед самым рассветом дядя Седрика зовет меня присоединиться к нему по ту сторону разводного моста.
— Я ошибался на ваш счет, — говорит он. — У вас имеется инициативный дух и чутье на приоритеты. Нам нужны такие, как вы. Что скажете насчет нового цикла повышения квалификации?
Я не могу удержаться от вздоха, мои ноги утопают в торфе, а глаза устремлены к небу. Теперь от меня никакой пользы. Шахта вполне может работать сама. Благодаря Кредебиту балансы теперь автоматизированы, и рытье вручную постепенно уступит место более агрессивной врубовой технике, которая обескровит породу. Мне нет места в этом распланированном мире, который вертится сам собою на благо тех, кто находится при рычагах управления.
— Скорее, я думаю взять отпуск, — вздыхаю я. — Собственно говоря, я даже подаю в отставку, причем немедленно. Вам придется только подписать за меня бумаги.
— Я так и не узнал, как вас зовут.
— Это не так важно, — отвечаю я. — Сам-то я ведь знаю. И еще: вы обо мне не в последний раз слышите.