– Дину мы не скажем. – Лия говорила тихо, но слова прозвучали как удар плетью. – Ему нужно, чтобы дело было раскрыто. Ему не нужно знать, что мы сделали, чтобы это произошло.
Дин не понял бы, почему мы согласились отправиться в чистилище ради него, потому что в глубине души верил, что недостоин спасения. Он закрыл бы собой от выстрела любого из нас, но не стал бы ничем рисковать ради себя самого.
Большинство людей строят стены, чтобы защитить себя, Дин же хотел защитить всех остальных.
В кои-то веки мы с Лией полностью согласились.
– Дину мы не скажем.
Глава 18
«Девиантное поведение, преступное сознание: введение в криминальную психологию», восьмое издание. Еще не до конца проснувшись, я перевела туманный взгляд с учебника, лежавшего на кухонном столе, на Дина.
– Серьезно? – спросила я. – Агент Стерлинг хочет, чтобы мы почитали учебник?
После непростой ночи у меня раскалывалась голова, а тело хотело вернуться обратно в кровать.
Дин пожал плечами.
– Нам дали главы с первой по четвертую. – Он помолчал, пристально глядя на меня. – Ты в порядке?
«Нет, – подумала я, – я не спала и не могу сказать тебе почему».
– Я в порядке, – упрямо ответила я. Ясно, что Дин пытается осмыслить, что же со мной не так. – Просто поверить не могу, что агент Стерлинг представляет себе обучение… вот так.
С самого начала программы я обучалась на практике: реальные дела, реальные фотографии с мест преступления, реальные жертвы.
Но этот учебник? Брайс, Дерек и Кларк, наверное, читали примерно такой же. Вряд ли к нему прилагалось много практических заданий.
– Может, это и трата времени, – сказал Дин, будто читая мои мысли, – но прямо сейчас я предпочту тратить наше время, а не время Стерлинг.
Потому что агент Стерлинг пыталась поймать убийцу Эмерсон.
Я взяла у него учебник и открыла первую главу.
– Криминальная психология – это подраздел психологии, посвященный изучению типов личности, мотивов и когнитивных структур, связанных с девиантным поведением, – прочитала я. – В особенности тех, которые связаны с причинением психологического или физического вреда другим.
Дин посмотрел на страницу. Волосы падали на его лицо. Я продолжала читать, втягиваясь в монотонный ритм, и мой голос оставался единственным звуком в комнате.
– Глава четвертая «Организованные и неорганизованные преступники».
Мы с Дином сделали длинный перерыв на обед, но голос у меня все равно уже охрип.
– Моя очередь, – сказал Дин, забирая у меня учебник. – Если ты прочитаешь еще одну главу, тебе придется показывать содержание жестами.
– Может получиться жутковато, – ответила я. – Никогда не была хороша в шарадах.
– Почему у меня возникает ощущение, что за этим стоит какая-то история? – Губы Дина изогнулись в легкой улыбке.
Я содрогнулась.
– Давай просто скажем, что семейный вечер настольных игр – это соревновательное мероприятие, и в Pictionary у меня тоже не очень выходит.
– С моей точки зрения не то чтобы это был твой личный изъян. – Дин откинулся на стуле. Впервые с того момента, как мы увидели в новостях тело, он выглядел почти расслабленным. Руки свободно висели, грудь слегка поднималась и опускалась с каждым вдохом и выдохом. Волосы по-прежнему скрывали лицо, но в плечах и шее почти не заметно напряжения.
– Кто-то сказал «личный изъян»? – В комнату бодро вошел Майкл. – Думаю, это может быть мое второе имя.
Я перевела взгляд на учебник, стараясь сделать вид, что только что не рассматривала Дина.
– Два вторых имени, да? – спросила я.
Майкл слегка наклонил голову.
– Майкл Александр Томас Личный Изъян Таунсенд. – Он лениво улыбнулся мне. – В этом что-то есть, тебе не кажется?
– Мы занимаемся, – безразлично ответил ему Дин.
– Не обращайте на меня внимания, – ответил Майкл, махнув рукой в нашу сторону. – Я просто сделаю себе сэндвич.
Майкл никогда не делал ничего «просто». Возможно, он и правда хотел сэндвич, но еще ему нравилось выводить Дина из равновесия. «И, – подумала я, – он не хочет оставлять нас наедине».
– Итак, – сказала я, поворачиваясь к Дину и стараясь сделать вид, что не испытываю неловкости. – Глава четвертая. Продолжишь читать?
Дин взглянул на Майкла, которого, кажется, забавляла вся эта ситуация.
– А что будет, если мы не прочитаем? – спросил Дин.
– Но это наше домашнее задание, – произнесла я, изображая неподдельное возмущение.
– Ага, я знаю – я же тебя и уговорил читать, вообще-то. – Дин постучал пальцем по обложке. – Но я и так могу рассказать тебе, что там написано.
Дин провел здесь уже пять лет, а этот учебник был вводным курсом по профайлингу.
– Ладно, – сказала я, – может, изложишь краткую версию? Поучи меня.
Когда-то Дин отказался бы.
– Ладно, – ответил он, глядя на меня через стол. – Неорганизованные убийцы – это одиночки. Они всегда не вписываются. Плохие социальные навыки, много скрытой злости.
Услышав слово «злость», я невольно взглянула на Майкла. «Никогда не вписываются. Плохие социальные навыки». По лицу Майкла было ясно, что не только я подумала, что это звучит как обобщенное описание Кларка.
Дин замолчал. Я заставила себя поднять взгляд, надеясь, что Дин не станет задумываться о том, почему несколько фраз о неорганизованных убийцах заставили меня и Майкла обменяться чем-то невысказанным.
– В повседневной жизни неорганизованные убийцы обычно воспринимаются как антисоциальные и незрелые, – продолжал Дин, помолчав некоторое время. – Они не нравятся другим, но и не пугают. Если у неорганизованного убийцы есть работа, то, скорее всего, низкооплачиваемая, не вызывающая уважения должность. Даже взрослые неорганизованные убийцы могут вести себя как подростки; по статистике, они часто живут с кем-то из родителей.
– Так чем неорганизованный убийца отличается от обычного неудачника? – Майкл даже не пытался скрыть, что подслушивает.
– Если бы ты был таким, как я или Кэсси, тебе бы не пришлось спрашивать.
Глухое молчание. Дин никогда раньше не говорил, что мы похожи. Никогда не верил в это. И явно никогда не заговаривал об этом с Майклом.
– Вот как? – Майкл прищурился, резко контрастируя с будто непринужденной улыбкой. Я опустила взгляд. Майклу не следует видеть выражение моего лица, которое выдавало, что Дин прав. Мне не пришлось бы задавать этот вопрос, потому что я инстинктивно знала ответ. Быть асоциальным, незрелым и злым не значит быть убийцей. Такие черты не могут подсказать нам, есть ли у Кларка склонности к насилию и в какой степени. Единственное, что они могут нам сообщить, – каким убийцей стал бы Кларк, если бы однажды переступил черту. Если бы Кларк был убийцей, то неорганизованным.
– Организованные убийцы могут быть очаровательны. – Дин перевел внимание с Майкла на меня. – Они аккуратные, уверенные, комфортно себя чувствуют в большинстве социальных ситуаций. – Волосы упали ему на лицо, но он не отводил от меня взгляда. – Они часто умные, но нарциссичные. Часто не способны испытывать страх.
Я подумала о Джеффри через два «ф», который рассказывал мне про образ действий преступника и упомянул Эмерсон без тени печали.
– Для организованного преступника другие недостойны эмпатии, потому что они хуже его. Быть средним для таких людей – значит быть расходным материалом.
Я впитывала слова Дина, запоминала их.
– Что такое жизнь одного человека, если в мире их так много? – Голос Дина стал ровным, когда он задал этот вопрос, и я поняла, что мыслями он где-то еще. – Организованные убийцы не знают сожалений.
«Отец Дина был организованным убийцей», – подумала я, протянула руку и накрыла ладонь Дина своей. Он склонил голову, но продолжил говорить:
– Организованные убийцы планируют, – тихо произнес он, – неорганизованные следуют мгновенным побуждениям.
– Они срываются, – негромко сказала я, – или поддаются своим импульсам.
Дин наклонился вперед, сжав мою руку.
– Они нападут сзади с большей вероятностью, чем организованные.
– С каким оружием? – спросила я, по-прежнему ощущая, как переплелись наши пальцы.
– С любым, которое под руку попадется, – ответил Дин, – тяжелый тупой предмет, подвернувшийся кухонный нож, просто руки. Все место преступления воплощает потерю контроля.
– Но у организованных убийц, – продолжила я, глядя на него, – все дело в контроле.
Дин выдержал мой взгляд.
– Организованные убийцы выслеживают жертв. Они часто атакуют незнакомцев. Каждое их движение рассчитано, предопределено, служит конкретной цели. Они методичны.
– Их труднее поймать, – добавила я.
– Им нравится, что их труднее поймать, – дополнил Дин. – Убийство – только часть их кайфа. Сокрытие тоже важно.
Все, что говорил Дин, было мне понятно – невероятно, интуитивно ясно, словно он напоминал мне о чем-то, что я давно знала, а не учил меня чему-то новому.
– Ты в порядке? – спросил он меня.
Я кивнула.
– Я в порядке.
Я посмотрела на кухонный стол, за которым Майкл делал себе сэндвич. Его там не было. Пока мы с Дином разговаривали, он ушел.
Я опустила взгляд. Дин медленно высвободил пальцы.
– Дин? – спросила я. Голос звучал тихо, но разносился по всей кухне. Я по-прежнему отчетливо ощущала, где его кожа только что соприкасалась с моей. – Организованные убийцы из тех, кто собирают трофеи, верно?
Дин кивнул.
– Трофеи помогают им заново пережить убийство. Так они удовлетворяют свое желание убивать в промежутках между жертвами.
– Лок забирала тюбик помады у каждой женщины, которую убивала. – Не сумев сдержаться, я произнесла это вслух. Нарциссичная. Контролирующая. Все сходилось.
– Отец был организованным убийцей. – Когда Дин говорил об отце, в его голосе появлялось особое напряжение. Во второй раз он открылся мне, отвечая признанием на признание. – Он рассказывал, что еще в детстве люди чувствовали, что с ним что-то не так, но, сколько я себя помню, он пользовался симпатией. Он тщательно все планировал. Никогда не отклонялся от сценария. Доминировал над своими жертвами. Контролировал их. – Дин помолчал. – Ни разу не проявил сожаления.