Стерлинг неотрывно смотрела на Реддинга.
Отец Дина был некрупного телосложения, легкая улыбка освежала его непримечательное лицо, он выглядел как тот, кто контролирует ситуацию. Темные густые волосы аккуратно причесаны, на подбородке и щеках легкая щетина.
– Расскажи мне о письмах. – Дин произнес это не как вопрос или просьбу. Какой бы разговор ни происходил между ними до того, как мы пришли, сейчас Дин сосредоточился на своей задаче: получить нужную информацию и убраться отсюда.
– Какие письма? – дружелюбно спросил его отец. – Те, в которых меня осыпают проклятьями? Те, в которых семьи описывают свой путь к прощению? Те, в которых мне предлагают руку и сердце?
– Письма от профессора, – ответил Дин, – который пишет книгу.
– Ах, – сказал Реддинг. – Фогль, полагаю? Густая копна волос, глубокий проникновенный взгляд, чересчур восторгается Ницше?
– Значит, он приходил. – Театральная манера отца, похоже, на Дина не действовала. – Что он у тебя спрашивал?
– Есть только два вопроса, Дин, ты же знаешь. – Реддинг довольно улыбнулся. – «Почему?» и «Как?»
– И что за человек этот профессор? – продолжал Дин. – Что его больше интересует – «Почему?» или «Как?»?
– Немного того, немного этого. – Реддинг наклонился вперед. – А с чего вдруг так заинтересовались моим коллегой? Боитесь, что он неправильно что-то о вас напишет, когда будет рассказывать мою историю?
– Нет никакой истории.
– Моя история – ваша история. – В глазах Реддинга появился странный свет, но он сумел скрыть его и продолжил говорить более сдержанно. – Если вы хотите знать, что профессор пишет и на что он способен, сами его спросите.
– Спрошу, – сказал Дин, – как только ты скажешь мне, где его найти.
– Ради бога, Дин, не то чтобы у меня он на быстром наборе в телефоне был. Мы же не друзья. Он несколько раз брал у меня интервью. В общем, он задавал вопросы, я отвечал, а не наоборот.
Дин встал, собираясь уходить.
– Но, – с хитрым видом добавил Реддинг, – он упоминал, что большую часть текстов пишет в хижине в горах.
– В какой хижине? – спросил Дин. – В каких горах?
Реддинг показал закованными в наручники руками на стул Дина. Немного помедлив, тот сел.
– Мне нужно освежить память, – сказал Реддинг, слегка наклонившись вперед и внимательно глядя в глаза Дину.
– Что тебе нужно? – Голос Дина звучал совершенно ровно. Реддинг либо этого не замечал, либо ему было все равно.
– Тебя, – произнес он, впитывая взглядом каждую деталь, разглядывая Дина, как художник – свое лучшее произведение. – Я хочу узнать больше о тебе, Дин. Чем эти руки были заняты последние пять лет? Что видели эти глаза?
Было что-то странное и пугающее в том, как отец Дина описывал его тело по частям.
«Дин для тебя просто вещь, – подумала я. – Его глаза и руки, его рот. Что-то, чему нужно придать форму. Что-то, чем нужно владеть».
– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о себе. – Голос Дина даже не дрогнул.
Его отец пожал плечами.
– А я никак не могу вспомнить, где хижина профессора – в районе Катоктина или в Шенандоа.
– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, – произнес Дин, впившись взглядом в отца, – не о чем говорить. Что ты хочешь услышать? Что эти руки, эти глаза – они ничто?
– Они все, – ответил Реддинг, его голос дрожал от напряжения, – и они способны на многое.
Агент Стерлинг встала и подошла ближе к стеклу. Ближе к Реддингу.
– Давай, Дини, в твоей жизни должно быть что-то стоящее. – Реддинг был абсолютно расслаблен, неуязвим для враждебности, которую излучал Дин, может, даже ее не осознавал. – Музыка. Спорт. Мотоцикл. Девушка. – Реддинг наклонил голову. – Ах, – сказал он, – значит, есть девушка.
– Никого нет, – огрызнулся Дин.
– По мне, ты как-то слишком несговорчив, сынок.
– Я тебе не сын.
Реддинг вскинул руки. В одно мгновение он оказался на ногах. Дин, наверное, наклонился вперед, потому что отец сумел схватить его за рубашку и рывком заставил сына встать на ноги.
– Ты мой сын больше, чем сын своей шлюхи-матери. Я в тебе, мальчишка! В твоей крови, в твоем сознании, в каждом твоем вздохе. – Лицо Реддинга оказалось так близко к Дину, что тот, наверное, ощущал жар его дыхания. – Ты это знаешь. Ты этого боишься.
Только что Дин просто стоял рядом со столом, а в следующую секунду он уже вцепился в оранжевый комбинезон отца, так что Дэниелу Реддингу пришлось распластаться на столе.
– Эй! – Бриггс втиснулся между ними. Реддинг первым отпустил Дина и покорно поднял руки.
«Ты никогда не покоряешься, – подумала я. – Ты никогда не смиряешься. Ты получаешь то, что ты хочешь, а тебе нужен Дин».
Агент Стерлинг схватила меня за локоть.
– Мы уходим, – сообщила она. Охранник попытался ее остановить, но она обратила на него всю силу своего грозного взгляда. – Еще одно слово, еще один шаг, и, клянусь богом, это будет стоить вам работы.
Я оглянулась на Дина. Бриггс прижал руку к его груди и довольно сильно его толкнул. Словно очнувшийся лунатик, Дин отшатнулся, отпустив отца. Он посмотрел на полупрозрачное зеркало, и я была готова поклясться, что он заметил меня.
– Кассандра, – резко произнесла агент Стерлинг, – мы уходим. Немедленно!
Последнее, что я услышала, прежде чем уйти, – голос Дина, безэмоциональный и резкий:
– Расскажи мне про хижину профессора.
Глава 20
– Это было ошибкой. – Стерлинг подождала, пока мы обе окажемся в машине, прежде чем это произнести.
– Пойти с охранником? – спросила я.
– Привезти тебя сюда. Привезти Дина сюда. Остаться в комнате для наблюдений, смотреть. Все это! – Когда Стерлинг сказала «все это», мне показалось, что она говорит не только о том, как Бриггс и директор решили вести это дело. Она имела в виду то, как жил Дин, программу обучения прирожденных. Все это.
– Это не то же самое, – возразила я. – То, что мы делаем как команда, и то, что они заставляют делать Дина, разговаривая с отцом, – не одно и то же. Когда Дин оказался в одном помещении с Дэниелом Реддингом, это вскрыло старые душевные раны, которые этот человек нанес Дину.
Программа была не для такого. Наша работа заключалась в другом.
– Жаль, что вы не видели Дина, когда нам позвонили и сообщили, что ФБР нашло Макензи Мак-Брайд, – сказала я, вспоминая того Дина. Нашего Дина. – Он не просто улыбался. Он сиял от счастья. Вы знаете, что у него на щеках ямочки?
Агент Стерлинг не ответила.
– У Дина никогда не было нормального детства. – Не знаю, почему для меня так важно, чтобы она поняла, о чем я. – Есть вещи, которые не исправить. Для всех нас нормальность не вариант. – Я вспомнила слова Слоан. – Если бы у нас было нормальное детство, мы не стали бы прирожденными.
Агент Стерлинг наконец повернулась ко мне.
– Мы говорим про отца Дина или про твою мать? – Она дала мне проникнуться этим вопросом. – Я прочитала твое досье, Кэсси.
– Теперь я Кэсси? – спросила я. Она нахмурилась, и я пояснила: – Вы называли меня Кассандрой с тех пор, как приехали сюда.
– Хочешь, чтобы я продолжала называть тебя полным именем?
– Нет. – Я помолчала. – Но вы хотите. Вам не нравятся короткие имена. Они сближают вас с людьми.
Стерлинг шумно вдохнула.
– Тебе придется отучиться это делать.
– Что именно?
– Большинство людей не любит, когда их анализируют. Некоторые вещи лучше не озвучивать. – Она помолчала. – Где вы были прошлой ночью?
Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Вопрос оказался совершенно внезапным.
Я прикинулась дурочкой.
– О чем вы? – Она угрожала закрыть программу, когда Слоан всего лишь воссоздала место преступления в подвале. Если она узнает, что Лия, Майкл и я сделали прошлой ночью, не знаю, на что она пойдет.
– Ты считаешь, что мне не нравишься. – Стерлинг говорила как профайлер, забиралась в мои мысли. – Ты видишь во мне врага, но я тебе не враг, Кэсси.
– Вы недовольны этой программой. – Я помолчала. – Не знаю, зачем вы вообще пошли на эту должность. Вам не нравится то, что делает здесь Бриггс, и вам не нравлюсь я.
Я ожидала, что она будет возражать. Но она меня удивила.
– Мне не нравится, – произнесла она, подчеркивая каждое слово, – что ты не делаешь то, что тебе говорят. Все инстинкты мира бесполезны, если ты не сможешь работать как часть системы. Бриггс никогда этого не понимал, и ты не понимаешь.
– Вы говорите о том, что случилось прошлым летом. – Я не хотела вести с ней этот разговор, но выхода не было. Я не могла покинуть машину. И не могла скрыться от ее оценивающего взгляда. – Понимаю! Дин пострадал, Майкл пострадал из-за меня.
– Где вы были прошлой ночью? – снова спросила агент Стерлинг. Я не ответила. – Прошлым летом ты и твои друзья взломали секретный диск и прочитали материалы дела, к которому не имели отношения, и сделали это, как я понимаю, просто от скуки. Даже после того, как Бриггс велел вам не влезать, вы не послушались. В итоге убийца вступил в контакт с вами. – Она не дала мне времени осмыслить этот жесткий пересказ событий. – Ты хотела участвовать в этом деле. Агент Лок подчинилась.
– Значит, это моя вина, – возмущенно произнесла я, стараясь не заплакать, в ужасе от того, что она была права. – Те, кого убила Лок, просто чтобы послать мне волосы в коробках. Девушка, которую она похитила. То, что она стреляла в Майкла. Все это из-за меня.
– Нет, – Стерлинг говорила тихо, тоном, не терпящим возражений, – все это не твоя вина, Кэсси, но остаток жизни ты будешь в этом сомневаться. Это не даст тебе спать по ночам, будет преследовать тебя. Всегда! Я знаю, иногда ты задумываешься, может, я смотрю на тебя и вижу твою тетю, но это не так. Дин – не его отец. Я – не мой. Если бы я считала, что ты хоть чем-то похожа на женщину, которая называла себя Лэйси Лок, мы бы не вели сейчас этот разговор.
– Тогда почему вы разговариваете об этом