– Дин! – с удовольствием произнес Реддинг. – Вы доставили мне подарок, агент Бриггс, – сказал он, не отводя взгляда от сына. – Однажды я вам за это отплачу.
Дин смотрел в точку где-то над плечом отца.
– Ты хотел, чтобы я пришел. Я пришел. Теперь говори.
Реддинг подчинился.
– Ты похож на мать, – сказал он, вглядываясь в лицо Дина с жадностью человека, нашедшего в пустыне источник воды. – Кроме глаз – глаза мои.
От того, как Реддинг произнес слово «мои», у меня сжался желудок.
– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о моей матери.
– Если бы она была здесь, то велела бы тебе постричься, сесть прямо, улыбаться почаще.
Волосы Дина упали ему на лицо. Он прищурился, так что глаза превратились в щелки.
– Не очень много поводов для улыбок.
– Только не говори, что уже утратил вкус к жизни, Дин. У того мальчика, которого я знал, был такой потенциал.
На подбородке Дина дернулся мускул. Они с Реддингом смотрели друг на друга. После того как минута прошла в молчании, Дин нахмурился и сказал:
– Расскажи мне о письмах.
В этот момент мы с агентом Стерлинг вошли в комнату для наблюдения. Во второй раз смотреть эту сцену было сложнее: Дин пытался вытянуть у отца какие-то обрывки информации, Дэниел Реддинг вел с ним словесный поединок, снова и снова возвращая разговор к самому Дину.
– Я хочу узнать больше о тебе, Дин. Чем эти руки были заняты последние пять лет? Что видели эти глаза?
Ты знал, что Бриггс придет к тебе, как только обнаружат первое тело. Ты знал, что Дин придет, если ты откажешься говорить с кем-то еще. Ты спланировал это – шаг за шагом.
– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. – Голос Дина, доносившийся с экрана, становился громче и напряженнее. – Не о чем говорить. Вот что ты хочешь услышать? Что эти руки, эти глаза – они ничто?
– Они все! – На этот раз я увидела в глазах Реддинга маниакальный блеск. Он смотрел на Дина, а видел лишь себя – бога, неподвластного человеческим законам, стоящего выше эмпатии и вины. Я вспомнила, какую карту Бриггс нашел в кармане Трины – короля пик. Реддинг жаждал бессмертия. Он жаждал власти. Но больше всего ему нужен был наследник.
«Почему сейчас? – подумала я. – Почему он делает это сейчас»? Он сидит в тюрьме уже пять лет. У него ушло столько времени, чтобы найти кого-то за пределами тюрьмы, кто поддастся его влиянию, или его что-то подтолкнуло?
На экране отец Дина как раз спрашивал сына, есть ли у него девушка. Дин отрицал. Реддинг назвал его сыном, и Дин произнес четыре слова, после которых Реддинг сорвался.
– Я тебе не сын.
Я знала, что произойдет, и все равно внезапный всплеск насилия застал меня врасплох. Кулаки Реддинга обрушились на тело Дина. Он притянул его ближе к себе и сказал ему, что тот всегда будет сыном своего отца.
– Ты это знаешь. Ты этого боишься.
На этот раз я увидела конкретный момент, когда Дин сорвался, когда гнев, который, как говорил Майкл, всегда скрывался, вырвался на волю и поглотил его. Лицо Дина оставалось каменным, но в его взгляде сверкало что-то дикое. Он схватил отца, потащил его через стол, насколько позволяла цепь.
Я не отводила взгляда от экрана. Это последнее, что я видела, когда была там. Бриггс помедлил пару секунд, выжидая, пока Дин закончит, а затем отступил, но не сел, а встал за спиной Дина.
– Где хижина профессора? – спросил Бриггс.
Отец Дина улыбнулся.
– В Катоктине, – ответил он, – конкретнее не знаю.
Дин задал еще два или три вопроса, но его отец больше не сообщил ничего полезного.
– Мы закончили, – сказал Бриггс.
Дин встал. Его отец остался сидеть в совершенно расслабленной позе. Бриггс положил руку на плечо Дину и повел его к выходу.
– Дин, ты когда-нибудь говорил Бриггсу, что именно ты делал с его женой? – Дэниел Реддинг не повышал голоса, но вопрос словно поглотил весь кислород в помещении. – Или он по-прежнему считает, что это я медленно провел ножом по ее плечам и бедрам, что я погрузил клеймо в ее плоть?
Пальцы Бриггса сжались крепче. Если до этого агент вел Дина к двери, то теперь он толкал его, чтобы побыстрее увести Дина отсюда. Но ноги Дина будто приклеились к полу.
«Уходи, – мысленно обратилась я к Дину, – просто уходи».
Но он этого не сделал. Реддинг наслаждался моментом.
– Расскажи своему приятелю-агенту, что ты сделал, Дин. Расскажи ему, как ты вышел из сарая, где я держал Веронику Стерлинг, связанную по рукам и ногам. Расскажи ему, как я хотел порезать ее, а ты взял у меня нож, но не чтобы спасти ее, а чтобы сделать это своими руками. Расскажи, как ты пустил ей кровь. Расскажи, как она кричала, когда ты выжег R на ее теле. Расскажи, как ты просил меня отдать ее тебе. – Реддинг закрыл глаза и запрокинул голову, словно вознося хвалу богам. – Расскажи ему, что она была у тебя первой.
Первой жертвой. Для Дэниела Реддинга это единственный первый опыт, который имел значение, какой бы намек он ни пытался вложить в это слово.
Бриггс рывком распахнул дверь.
– Охрана!
Охранник – тот, который обеспечил мне и агенту Стерлинг место в первом ряду на этом шоу, – появился, едва сдерживая отвращение. Он направился к Реддингу, чтобы надеть на него кандалы.
– Даже если вы найдете профессора в его хижине, – крикнул вслед Бриггсу Реддинг, и его голос эхом отразился от металлических стен, – вы не получите то, что ищете. Самые примечательные письма, которые я получал, исполненные восхитительного внимания к деталям, приходили не от профессора. Они были от одного из его студентов.
Глава 38
Некоторое время все молчали. Лия поставила видео на паузу. Я встала и двинулась к двери. Агент Стерлинг, стоявшая у входа, спокойно встретила мой взгляд. Она не стала комментировать содержание интервью.
«Дин и правда поставил вам клеймо? – мысленно спросила я. – Дин – наш Дин – пытал вас?»
Она мне не отвечала.
– Я поймала Реддинга только на одной лжи.
Я снова повернулась к Лии, надеясь, что она скажет мне то, что я хочу услышать: Реддинг соврал про Дина.
– Он сказал Бриггсу, что тот не скажет ему ничего интересного, это неправда. Он хотел узнать все об убийстве Эмерсон Коул. Он жаждал деталей, а значит, он их не знал. Кем бы ни был его протеже, наш неизвестный субъект не мог записать все в деталях, чтобы отправить затем своему сенсею.
– И все? – спросила я Лию. – Все остальное правда?
Лия опустила взгляд.
– Да.
– Он получал какие-то примечательные письма от студента с курса Фогля, – сказала я. – Для такого человека, как Реддинг, «внимание к деталям» наверняка означает подробные описания насилия.
– И все же, – вступил Майкл, – у всех студентов с того курса есть алиби.
– Отвлекающий маневр. – Лия произнесла это непринужденно, но я услышала в ее голосе скрытую горечь. – Обманывать людей можно и без лжи. Лжецы – как маги: пока вы смотрите на прекрасную ассистентку, они вытаскивают кролика из рукава.
Смотреть интервью, а особенно то, в котором участвовал Дин, было физически болезненно. Я отказывалась верить, что мы не узнали из них ничего, что помогло бы расследованию.
– Предположим, что слова про письма и профессора – прекрасная ассистентка, – сказала я. – Что останется? Что мы узнали? Кроме того факта, что Реддинг утверждает, будто Дин сам пытал агента Стерлинг.
– Дэниел Реддинг не демонстрирует сильных эмоций. – Майкл поболтал ногами, оставаясь сидеть на подлокотнике дивана, и я поняла, что он, как и я, пытается игнорировать главное. – Он не чувствует и страха или сожаления. Большую часть времени доминируют другие эмоции: самоудовлетворение, любопытство, желание развлечься, желание повернуть нож. Он расчетлив, сдержан, и единственное, что заставляет его проявить настоящие эмоции, – Дин.
Мое впечатление об отце Дина полностью подтверждалось: Реддинг стремился обладать. Он срывался каждый раз, когда Дин отрицал их отношения. Он делал что мог, чтобы заставить Дина считать, что они одно целое, стремился отделить его от всех остальных, начиная с агента Бриггса.
– Бриггс знал? – спросила я. – О… о том, что Реддинг сказал в конце? Насчет Дина?
Я была не способна спросить прямо.
– Знал. – Агент Стерлинг заговорила впервые с того момента, как мы начали смотреть видео. Не вдаваясь в подробности, она подошла к Лии, взяла пульт управления и нажала кнопку воспроизведения, началось третье интервью.
Охранник провел Стерлинг в комнату для допросов. Вместо того чтобы сесть напротив Реддинга, она осталась стоять.
– Вероника Стерлинг. – Отец Дина произносил эти слова, словно начиная какое-то заклинание. – Вынужден признать, я удивлен, что ваш дражайший муж, простите, бывший муж, разрешил вам подойти так близко к воплощению дьявола.
Стерлинг пожала плечами.
– Ты просто человек. Жалкий маленький человек, которого посадили в клетку.
– Бриггс не знает, что вы здесь, верно? – спросил Реддинг. – А как насчет вашего отца? Нет, он тоже не знает, верно? Так скажите мне, мисс Стерлинг, почему вы здесь?
– Ты знаешь, почему я здесь.
– Это ваше расследованьице? – сказал Реддинг. – Боюсь, я уже выдал агенту Бриггсу и моему Дину то, что знал.
– Лжец! – Стерлинг на экране произнесла это слово одновременно с Лией, которая пробормотала его, сидя рядом со мной.
Реддинг ответил:
– Я оскорблен, а я думал, у нас с вами весьма особые отношения.
– Потому что мне удалось сбежать? – спросила Стерлинг. На щеке Реддинга дернулась мышца.
– Точное попадание, – прошептал Майкл.
Реддинг быстро пришел в себя.
– Шрамы зажили? Раны от ножа были довольно неглубокими – паренек первый раз делал это сам, понимаете ли. Но клеймо – клеймо никогда не исчезнет, так ведь? Мой инициал останется отпечатанным на вашем теле до конца жизни. Помните, как пахнет подгоревшая кожа? Чувствуете?