нормальной, то не пыталась бы сейчас забраться в его голову, не видела нас так, как нас видит он, зная, чем это кончится.
– Это кончится твоим побегом, – напомнила мне Стерлинг. – Ты выберешься. Ты сбежишь, потому что ты сильная. Потому что кто-то другой решит, что тебя необходимо спасти.
Я закрыла глаза. Теперь она рассказывала мне историю – волшебную сказку со счастливым концом.
– Я знала девушку, которая планировала, как выбраться из разных неприятных ситуаций. Она была живым ходячим справочником по тому, как пережить самые невероятные плохие сценарии, какие только можно вообразить.
Я позволила голосу Стерлинг окутать меня. Я позволила ее словам прогнать все мысли, к которым не хотела возвращаться.
– Тебя похоронили заживо в стеклянном гробу, и у тебя на груди спит кобра. Кислород кончается. Если ты попытаешься разбить гроб, проснется кобра. Что ты станешь делать?
Я открыла здоровый глаз.
– А что делать?
– Я даже не помню, но у нее всегда имелся ответ. Она всегда находила выход, и она была такой жизнерадостной. – Стерлинг покачала головой. – Слоан иногда напоминает мне ее. Когда мы стали старше, она устроилась в лабораторию ФБР. Ей всегда было проще с фактами, чем с людьми. Большинство второклассников не в восторге от человека, который постоянно подвергает их жизни теоретическим опасностям.
– Но вам нравилось, – сказала я. Стерлинг кивнула. – Ее звали Скарлетт, да? – спросила я. – Дочь Джуда – ваша лучшая подруга. Не знаю, кем она была для Бриггса.
Стерлинг несколько секунд смотрела на меня.
– Ты иногда пугаешь, – ответила она. – Ты в курсе, верно?
Я пожала плечами, насколько это возможно в таких обстоятельствах.
– Она была лучшей подругой и Бриггса. Они познакомились в университете. А я знала ее с детского сада. Она нас познакомила. Мы все вместе поступили в ФБР.
– Она умерла, – сказала я, чтобы Стерлинг не пришлось это произносить, но она повторила.
– Она умерла.
Древние дверные петли протестующе заскрипели, положив конец нашему разговору. Я боролась с желанием посмотреть в сторону двери. Это движение обошлось бы мне вспышками боли, пронзавшими лицо и шею.
Ты стоишь там. Ты смотришь на нас.
Тяжелые шаги сообщили мне, что он приближается. Вскоре человек, который убил профессора, Эмерсон, Кларка и – вполне вероятно – Кристофера, встал между мной и Стерлинг. В руках он держал охотничье ружье.
Ты
Пули, аккуратные отверстия от них и триумф того, кто спустил курок.
Они твои. На этот раз ты сделаешь все по-своему.
Эта маленькая рыжая, которая буквально умоляла тебя ее забрать, выглядит не очень. Она сдастся первой. Ее лицо уже обезображено синяками. Это ты сделал. Ты. На лице агента ФБР явные следы слез. Ты отставляешь винтовку в сторону, протягиваешь руку и проводишь большим пальцем по лицу агента. Она отшатывается, но сопротивляться не может. Они обе не могут.
– Я вас развяжу, – говоришь ты и видишь, как удивление мелькает в их глазах, – вы должны убегать. Я даже дам вам две минуты форы.
Поймать. Выпустить. Выследить. Убить.
– А теперь… – Ты растягиваешь слова, постукивая по полу прикладом винтовки: – Кто первый?
Адреналин уже заливает твое тело. Власть у тебя. Ты охотник. Они добыча.
– Я, – говорит агент ФБР, понимая, что она всего лишь олень, на которого ты смотришь в прицел.
Ты – охотник. Она – добыча.
Ты хватаешь за локоть младшую.
– Ты! – выдыхаешь ты прямо ей в лицо. Позволяешь ей сжаться, отшатнуться от тебя. – Ты первая. – Запах страха возбуждает. Ты улыбаешься. – Надеюсь, ты можешь бежать.
Глава 45
Он вытащил нож из сапога. Я представила, как он идет ко мне. Ощутила, как он рассекает кожу и мышцы, отделяет плоть от костей. Но вместо этого он опустился на колени. Провел плоской поверхностью клинка по моей щеке. Остановился на моей шее, затем спустился дальше, к запястьям. Клинок на мгновение завис над моей рукой. Он провел кончиком лезвия по вене, но не нажал достаточно сильно, чтобы проткнуть кожу.
Один взмах ножа – и мои руки свободны.
Он вернул нож в сапог и руками развязал веревку, обмотанную вокруг туловища. Он наслаждался процессом, впитывал его, растягивал удовольствие. Его руки касались моего живота, боков, спины.
Вскоре я была свободна. Я оглянулась на агента Стерлинг. Она хотела пойти первой, хотела выиграть для меня время, но ради чего? Это единственный выход. Если он и правда даст мне фору, если я буду бежать достаточно быстро…
Хочешь, чтобы я считала, будто у меня есть шанс, да?
Даже осознавая это, я все равно цеплялась за надежду, что двух минут может оказаться достаточно, чтобы скрыться в лесу.
Выход был – нужно в это верить и бороться.
Он положил руку мне на спину и толкнул меня в сторону двери.
– Кэсси, – голос агента Стерлинг сорвался, когда она произнесла мое имя, – тебя похоронили в стеклянном гробу, и у тебя на груди спит кобра. Выход есть. Выход всегда есть.
Похититель не дал мне возможности оглянуться. Попрощаться. В следующее мгновение я уже стояла на крыльце. Стерлинг точно описала окрестности – нас со всех сторон окружал лес, но до самой близкой его точки было метров пятнадцать. Чем дальше, тем гуще становились деревья. Мне нужно укрытие, а еще больше мне нужен план.
– Две минуты. Отсчет пошел.
Он столкнул меня с крыльца, и я споткнулась. Лицо пронзила пульсирующая боль. Я побежала. Я бежала изо всех сил, как можно быстрее, стремясь добраться до густых зарослей, и оказалась в укрытии в считаные секунды – меньше десяти, больше пяти. Я продиралась через кусты, пока легкие не начали гореть. Я оглянулась. Я не видела его за деревьями, а значит, он не видел меня.
Сколько прошло времени? Сколько осталось?
Выход есть всегда.
Бежать – не выход. У того, кто охотится на меня, более широкий шаг. У него телосложение бегуна, и ему не нужно меня догонять – достаточно лишь заметить.
Две минуты – это ничто.
Моя единственная надежда – запутать его, заставить пойти по одному пути, когда я сама направлюсь по другому. Это противоречило всем моим инстинктам, но я заставила себя двинуться назад. Затем я сошла со своего следа, ступая легко и пригнувшись, скрываясь в густых кустах и надеясь, что он пройдет по моему первому следу, а не по этому.
Где-то поблизости хрустнула ветка. Я застыла.
Пожалуйста, не замечай меня! Пожалуйста, не замечай меня! Пожалуйста, не замечай меня!
Снова хруст. Еще один шаг.
Уходит. Он уходит от меня!
У меня мало времени, вскоре он осознает свою ошибку. Мне некуда идти. Я не могу постоянно убегать. Может, залезть на дерево? Забраться в заросли? Я перешла маленький ручей, жалея, что это не река. Я бросилась бы в нее. Я услышала вопль – почти нечеловеческий.
Наверное, он дошел до конца моего первого следа и обнаружил мою маленькую хитрость. Теперь он станет двигаться быстро, стремясь наверстать упущенное.
Ты не злишься. На самом деле нет. Это игра. Ты уверен, что найдешь меня. Ты знаешь, что я не сбегу. Наверное, здесь некуда бежать.
Я понятия не имела, где мы, только знала, что должна сделать хоть что-то. Я опустилась на колени и схватила камень. Он едва поместился в моей ладони. Другой рукой дотянулась до ветки над головой и стиснула зубы, но это не облегчило боль, а усилило.
Нет времени. Нет времени для боли. Залезай! Залезай! Залезай!
Одна рука была занята, но я помогала себе и ей, перекидывая ее через ветки, не обращая внимания на то, что кора раздирает тонкую кожу. Я забралась так высоко, как могла, прежде чем ветки стали слишком тонкими, чтобы удерживать мой вес, а листья слишком редкими, чтобы надежно меня скрывать. Я переложила камень из левой руки в правую, а левой ухватилась покрепче.
Пожалуйста, не замечай меня! Пожалуйста, не замечай меня! Пожалуйста, не замечай меня!
Я услышала его – метрах в пятидесяти… в сорока… в тридцати. Я увидела, как он появился в поле зрения, перейдя ручей.
Пожалуйста, не замечай меня! Пожалуйста, не замечай меня! Пожалуйста, не замечай меня!
Он смотрел на землю, ища следы. Я оставила следы – и они кончились как раз под этим деревом. Я знала, что сейчас он посмотрит вверх. Времени хватило только на одну мысль, на одну безмолвную мольбу.
Не промахнись!
Камень вырвался из моей руки с такой силой, что я едва не свалилась с дерева. Похититель поднял голову.
Я не промахнулась. Камень попал ему в глаз. Он упал, но быстро поднялся с колен, окровавленный и оглушенный, но вполне живой. Я ощутила, как адреналин, который вел меня до этого момента, испаряется. Не бывает сверхчеловеческой силы или скорости. Вот и все: он целится в дерево, я цепляюсь за ветку метрах в пяти над ним, дрожащая и перепачканная кровью, и мне больше нечего в него кинуть.
– Хитрости кончились? – окликнул он меня, касаясь пальцем спускового крючка.
Я подумала об агенте Стерлинг, которая оставалась в хижине. Потом он вернется за ней, устроит и ей извращенную игру.
Нет!
Я сделала единственное, что мне оставалось: я прыгнула.
Прозвучал выстрел. Похититель промахнулся, а в следующий момент я рухнула на него. Мы оба упали, хаотично переплетясь телами. Он не выпускал из рук винтовки, но я находилась слишком близко, чтобы он мог прицелиться в меня.
Три секунды – вот сколько ему понадобилось, чтобы взять верх надо мной и прижать к земле. Он удерживал меня одной рукой, затем поднялся на корточки, наступил ногой мне на грудь, освободив руки. Он выпрямился. Его рана обильно кровоточила. Я смотрела на него, лежа на земле, и он казался невероятно высоким. Неуязвимым.
Он поднял винтовку. Дуло оказалось меньше чем в метре от меня. Оно замерло над моей грудью на несколько секунд, затем сместилось ко лбу.