— Ты мое наваждение, Лючия, — стон наслаждения, заставивший меня вздрогнуть, но не открыть глаза.
Телом я отчетливо чувствовала, что он хочет большего, и что самое поразительное, но я желала того же.
— Ребят, я, конечно, рад, что вы получаете взаимное удовольствие, но вам не кажется, что здесь стало как-то холодновато? — излишне громкий голос тени заставил нас обоих вздрогнуть и прерваться.
Я открыла глаза. Мы стояли не иначе как посреди Антарктиды: кругом был лед. Причем порою самых причудливых форм, словно сполохи огня враз застыли.
— Никогда бы не подумал, что заклинание охлаждающей сферы можно применить в таком масштабе, — протянул Лим, не разжимая объятий.
А мне было не до сфер. Просто тепло и уютно, несмотря на ледяное царство вокруг.
— Ну, теперь-то, когда она тебя подзарядила, сможешь нас вытащить, рогатый? — бесцеремонно обратился к демону тень и без перерыва обратился ко мне: — Это ты здорово придумала, с поцелуем.
В этот момент я была готова придушить излишне догадливую и болтливую тень, если бы это только было возможно.
Лим резко отстранился, из его взгляда исчезли теплота и нежность, их сменил холод сжиженного азота.
— Смогу, — коротко бросил он, поворачиваясь ко мне спиной. — Теперь силы хватит, спасибо.
Я сжала кулаки от досады.
— Какой же ты дурак! Идиот, хотя и следователь! — зло бросила я.
От такого эмоционального заявления Лим обернулся.
— И в чем же я дурак? В том, что реалист? — холодно бросил он.
— В том, что боишься сам себя! — крикнула я зло. — Веришь своим страхам, стоит какому-то световому пятну раскрыть рот!
— Но-но, попрошу не выражаться! — подал голос тень и тут же схлопотал от меня словесную затрещину.
— А ты вообще молчи, предатель!
— А я, может, за Аарона, — нагло заявил бестелесный довесок ничтоже сумняшеся. — Он как-никак глава клана Ника, к тому же теперь в лепешку разобьется, а хозяина спасет, твоя же жизнь с ним связана, ты стала избранницей его дракона… А этот рогатый — он же отмороженный, и для него маньяк — рядовое дело, и ты — рядовая…
Лим, сложив руки на груди, молча слушал нашу перепалку с побелевшими скулами и непроницаемым лицом. А мне буквально физически необходимо было услышать от него хоть что-нибудь. Хоть какую-нибудь реплику, фразу. Почему-то это было в тот момент для меня очень важно.
Но демон безмолвствовал, источая холод, в котором мне чудилось презрение.
— Почему ты молчишь? — выдавила я из себя, хотя в горле был ком.
— А что я могу сказать? — рыжий смотрел на меня без тени эмоций. — Я ошибался, и ты похожа на остальных. Может, это свойство женской природы: играть на чувствах тех, кому ты небезразлична, если грозит опасность жизни, использовать любые приемы, чтобы спастись… И приберегать запасные варианты. Судя по словам тени, и у тебя есть тот, кто защитит, стоит только броситься ему на шею…
Договорить он не успел. Хлесткая пощечина прозвучала в тиши отчетливо.
— Я. Не. Профурсетка. И не торгую своим телом во спасение, — произнесла отчетливо, по слогам, хотя внутри меня все буквально клокотало.
Первый раз в жизни залепила пощечину. Рука горела, и хотелось непроизвольно ею встряхнуть, сбрасывая боль, но я сдержалась.
Лим стоял, глядя мне в глаза, а потом, словно перешагнув в себе что-то, глухим, не своим голосом произнес:
— Извини, я был резок, но это не отменяет истины сказанного.
Ехидный смешок тени заставил меня вздрогнуть, а Дейминго подобраться. Бестелесный же, довольный произведенным эффектом, протянул:
— Мой тебе совет, как мужчина мужчине: не продолжай в том же духе, а то Света девушка горячая… — многозначительно не договорил он.
Интересно, и когда этот теневой засранец успел меня так хорошо узнать, чтобы советы Лиму давать?
— Я это уже понял, — прищурив глаза, бросил демон.
— И то, что рука у нее, судя по всему, тяжелая, — тоже, — продолжал зубоскалить тень.
А мне от этих слов бестелесного почему-то стало стыдно: не сумела сдержать эмоции, повела себя как дикарка.
— Извини, — вырвалось само собой.
Демон не сказал ничего, лишь прикрыл глаза и кивнул.
— Мы оба были не правы. И я хотел бы поблагодарить тебя, что мы живы.
Эти его слова… Лим говорил так, словно зачитывал рабочий документ: сухо и раздраженно. Он так и остался при своем мнении, лишь перефразировав его.
В носу предательски защипало, но я решила для себя: «Не расплачусь, чего бы мне это не стоило! На этом демоне что, свет клином сошелся? Ну и что, что он мне нравится? Если мужчина не готов ради женщины измениться, оставить страхи и сомнения в прошлом, поверить тебе — значит, это случайный мужчина».
Вот только как бы я ни убеждала себя, во рту все равно был полынный вкус горечи.
Задрала голову вверх, чтобы загнать подступившие слезы обратно.
Над нами была бездна, расплескавшаяся в бесконечности беззвездного пространства, но беспредельность эта не черная, а словно лучащаяся светом. Вдруг по этому полотну цвета индиго, словно падающая звезда, мелькнул росчерк вспышки. А за ним еще один, и еще, и еще.
— Что это? — я обращалась исключительно к тени. Говорить с Лимом мне больше не хотелось.
— Судя по всему, треки телепортов. Нас выкинуло с верхнего уровня сюда.
Высота казалась мне нереальной, запредельной, и тем удивительнее было, что Лим смог создать портал отсюда, со дна, напрямую.
Вот только сейчас, когда мы стояли вместе, прижавшись друг к другу, и сияние телепорта окружало нас, я чувствовала себя крайне неуютно.
Вопреки ожиданиям, мы оказались вновь перед вывеской салона мадам Мильен.
— В таком виде тебе точно появляться в институте нельзя, — пояснил свои действия Лим.
Когда я зашла в примерочную, портнихи были явно удивлены. Я могла побиться об заклад, что они сгорают от любопытства, строя догадки, как же мы с моим «любовником» развлекались, что платье столь быстро пришло в негодность.
Едва только одна из женщин приблизилась ко мне с портновской лентой, я заявила, что размеры своих постоянных и частых клиенток они должны знать и так, а потому примерки излишни.
То ли настроение у меня было отвратное, то ли тон столь мрачен, но уже через пятнадцать минут я надевала новую форму, сшитую без единой примерки. Сидела она, к слову, на мне достаточно хорошо.
С Лимом, облаченным в новую рубашку (почему-то с джинсами, изобилующими кучей мелких подпалин, он решил не расставаться), я вновь встретилась в приемной.
Как бы мне ни хотелось гордо отмолчаться, но задать насущный вопрос следовало:
— Почему произошел сбой?
Демон, похоже, решил избрать нейтральный тон общения, ибо ответил с прохладцей:
— Судя по всему, у меня из амулета вытянули толику силы. Перемещайся я с его помощью один — просто выбросило бы на уровень ниже трека. Он представляет собой пустынный город-лабиринт, из которого можно выбраться при наличии даже искры дара. Так что я бы пару дней поплутал и вернулся в исходную точку телепортации. Но нас было двое, и расход энергии тоже был двойной, поэтому-то мы и провалились на самое дно.
— И кто же это мог сделать? — тень, до этого чуть ли не плясавший фокстрот на стене, замер и задал вопрос, уже вертевшийся у меня на языке.
— У меня есть догадки на этот счет, но надо проверить, — туманно ответил рыжий, — а пока время не ждет. Нам необходимо вернуться в институт.
Библиотека встретила нас уютом и тишиной. Моя тетрадь все так же лежала на столе, а вот трактата не было.
— Куда он делся? — задала я вопрос, ни к кому из спутников конкретно не обращаясь.
— Наверное, книгочейка убрала его обратно, — предположил более подкованный в данных вопросах тень.
— А что за трактат? — подал голос Лим.
Видно, его природное любопытство, помноженное на дознавательский нюх, победило аристократическую гордость, в простонародье именуемую дурью.
— Фомы Аквинского. Там на последней странице и был тот стих про металлы, — пришлось пояснить.
Демон, услышав это, казалось, забыл (или умело сделал вид, что забыл) наши личные разногласия. Он уверенно развернулся к камину и произнес: «Я, желающий узнать, прошу хранителя книг появиться». Эта фраза была явно если не ритуальной, то традиционной.
Огонь полыхнул чуть выше, и из пламени вышла книгочейка.
Вот только на этот раз глаз она не поднимала и вела себя скорее как служанка, нежели хранительница и хозяйка книжной обители.
— Что вам угодно, мессир? — голос вежливый, но какой-то тихий, поникший.
— Трактат, который мы оставили на этом столе. Где он? — требовательный тон, от которого даже у меня мурашки пошли по коже.
— Я убрала его на ту же полку.
Опережая дальнейшие вопросы, девушка посеменила к лестнице.
— Сейчас я его найду.
Буквально через пару минут Лим держал в руках злополучный труд Фомы Аквинского. Чтение двух четверостиший захватило его с головой. Я же от нечего делать (книгу-то демонюка единолично узурпировал) изучала корешки на полках.
— Я могу идти? — тихо осведомилась книгочейка.
— Нет, — рыжий, оторвавшийся от строк, выглядел жутко взлохмаченным и озадаченным. — Ответьте: кто брал эту книгу в последний раз до нас?
— Позволите? — девушка протянула руку к трактату и на мгновение прикрыла глаза. — Увы, я не могу сказать. Последний раз ее выдавала моя предшественница, покойная госпожа Беата. Тут ее печать, причем десятилетней давности. Это все, что я могу вам сказать…
— Свободны, — процедил с досадой Лим.
Демон опять погрузился в чтение, но уже через несколько минут не выдержал и поднял голову.
— Ну что? — было его ответом на то, что все это время я буравила его взглядом.
— Ты всегда такой надменный засранец? — я знала, что этой репликой рушу шаткий нейтралитет, но то, как он вел себя с саламандрой, я приняла слишком близко к сердцу, может, потому, что пережитое в пятом измерении не улеглось. — Поступаешь, говоришь, мыслишь так, словно ты белая кость, голубая кровь и все обяз…