– Розовые, – я заискивающе посмотрела ей в глаза. Мелли только фыркнула. – М-мм, точно не хотите? Тут ещё много. Как думаете, может, попросить Клару запечь оставшиеся под сыром?
– Дикарка! – не выдержала госпожа Ризе такого святотатства. – Дай сюда!
– Имельда, ну простите, – каялась я. – Я просто видела, как вас воодушевило то приглашение, а знай вы заранее, что приглашен и Вангапу, вы бы так и просидели весь вечер одна в доме. Поверьте, я даже предположить не могла, что он скажет такое… Хотите, я сама поговорю с Ярым, деликатно объясню ему…
– «Деликатно»?!.. – взорвалась Мелли. – Да я этого дикаря разве что прямым текстом в известное всем место не отправила! Понял разве? Нет! И с чего ты решила, что своими кружавчиками словесными хоть что-то этой дубине объяснить сможешь?!..
Госпожа Ризе была вспыльчивая, зато отходчивая, долго сердиться она не умела. Ну, на меня, по крайней мере. Но от очередного протяжного «Мэ-эльда!..» под окнами глаза её всё равно загорелись праведным гневом.
Поразмыслив, я решила не вмешиваться. У меня же началась самая настоящая работа. Видимо, вчерашнее веселье окончательно растопило лёд в суровых сердцах дэвров.
– Здаровки, тесса! – бурно приветствовала меня плотно позавтракавшая, а потому очень довольная, толпа. – Чо как?
– Здравствуйте! Доброе утро! Как поживаете? – улыбалась я в ответ. Ну, запомнят ведь когда-нибудь.
Беседы наши становились продолжительнее, воины всё охотнее участвовали в них. Диалог я сочла наиболее удачной формой обучения, а сквозной темой для живых споров и поддержания интереса у дэвров выбрала разницу наших культур. Это постоянное сравнение – как «у них» и как «у нас» – вызывало то возмущение, то удивление, но равнодушным не оставляло никого. А уж я потихоньку вплетала в канву этой «болтовни пустой», как в очередной раз высказался Кныра, те или иные советы по поведению.
Хоть тессой была я, но тоже узнала немало интересного о Дэврети. Женщин на Островах называли «до́ви», что на языке их предков означало «дарующая». Подробнее разъяснил мне Мохайя Дичок, что после победы в конкурсе риторики говорить стал чаще и охотнее. «Не заткнёшь теперь!» – ржали дэвры, что прозвали товарища Дичком именно за его немногословность и за то, что держался он обычно наособицу.
– Так это, тесса… Ну, типа же дови жизнь даёт… Матушки вот всегда обласкают да поддержат – вот типа тепло так дарят. Своя баба сына тебе родит… Вот потому и «дови», въехали, да?
Само же слово «дэвр» переводилось как «воин», и мужчины эти были убеждены, что род свой ведут от длиннохвостого попугая те-ка́по, сына то ли Уру, то ли Танги, которые, в свою очередь, родились из правой руки отца-неба и из груди земли-матери. С кем пришлось согрешить попугаю, чтобы в результате появились дэвры, я уточнять не стала. Ничуть не смущало дэвров и то, что дови, согласно их легендам, произошли от летучей рыбы нга́ика-ре́ре…
Так я потихоньку узнавала их обычаи, не забывая тут же приводить в пример наши. Вчера мне показалось несколько бестактным поведение Кныры, Юна и некоторых других дикарей: после поединков они долго и с пристрастием расспрашивали своих новых знакомых об их жизни. Кем были их деды и прадеды, какой у них дом, сколько сыновей, сколько диких зверей они убили, были ли ранены, чем болели, есть ли враги и побратимы, какое у них второе имя, когда первого коня заарканили…
– Любопытство, конечно, не наказуемо, но всё должно быть в меру, – вздохнула я. – У нас считается очень невежливым так сразу лезть в личную жизнь собеседника. Есть определённые границы… Обычно с людьми малознакомыми говорят на нейтральные темы: о погоде, например. Допустимо будет поинтересоваться, как дела, в добром ли здравии близкие. Но не ждите, что вам дадут развёрнутый ответ – такие вопросы считаются формальными и задаются из вежливости, только чтобы проявить уважение к собеседнику…
– А как я тогда узнаю, что он за человек? – удивился Юн. – На Трохе же том ни словечка, ни буковки, ни точечки… Кожа чистая, что у младенчика: ни имени, ни родословия… Вот и как понять, кто он такой?
Теперь и я удивилась. Многочисленные татуировки, что покрывали дэвров с головы до ног, оказались не чем иным, как своеобразной книгой, их биографией. Любой дикарь с первого взгляда мог прочесть в этих узорах и затейливой вязи, к какому роду относится дэвр, какие подвиги совершил, сколько ему лет, чем занимается.
– Вам, тесса, тоже надо! – наперебой загалдели варвары. – Вайранги Дубина их делать мастак!
– На шее давайте! Теперь в три раза красивее будете!
– Пусть все видят, какая вы ладная да толковая!
– Не, лучше тессе на лбу сову-корима́ко наколоть – и красиво, и духов злых отпугнёт!
– Да, с коримако добрая защита выйдет!..
– Дубина, инструмент тащи, чего расселся!..
Я впала в лёгкую панику. Больших трудов стоило убедить дэвров, что мне татуировка точно не нужна.
– Скромничает тесса, – поняли по-своему дэвры. – Учёность свою выпячивать не хочет.
Ну, пусть так.
Такие же уникальные узоры покрывали их золотые украшения и дротики-вилки – ни разу не повторяясь, образуя уникальные комбинации из точек, спиралей и зигзагов. То-то они так быстро разобрались, где чьи были браслеты и марау. Резьба по дереву считалась искусством и также несла в себе глубокий смысл. Каждый дэвр вырезал свой марау сам, и я ещё вчера обратила внимание на разнообразие форм и рисунков.
– Это вы ещёфа́ренаши не видели, тесса! – сказал Потрошила.
– А я б тессе свой фаре показал, – оскалился Ойтал Лютый и осёкся. Вдруг повисло нехорошее молчание.
– Аурем, – раздалось у меня из-за спины тихое рычание. Непривычно тихое. Чёрный Вепрь в этих беседах участия обычно не принимал, наблюдая издалека или пропадая в городе. Но если появлялся, то всегда бесшумно и неожиданно для меня.
– Аурем МЕНС, – как-то особенно выразительно повторил он, вот только выражение лица кайарахи мне не понравилось. – Иди-ка ты погуляй, красавица, воздухом подыши. Малой, присмотришь.
Тийге Юн тут же подорвался с места. Спорить с верховным воином я не осмелилась, хотя жаль было прерывать занятие. Я только собиралась рассказать о том, что умеют делать руками наши леди, и перевести разговор на допустимую похвалу. Но в свирепом лице кайарахи читалась такая жёсткость и решительность, что я поспешила взять Юна под руку и удалиться.
– Господин Юн, может, вы меня наконец просветите? «Аурем», если я правильно поняла, означает «золото». У нас есть подобные ласковые обращения: золотце, жемчужинка… Я не возражаю; я знаю, как дэвры любят этот металл, и этим сравнением хотят сделать приятное человеку. Тем более слово созвучно с моим именем… Но вот это «аурем менс», как сейчас назвал меня кайарахи… Что означает «менс», господин Юн? Или вот ещё я слышала: «аурем ана».
– Охренеть! А «аной»-то кто вас уже успел? – не на шутку перепугался юноша.
– Боги милостивые! Так и знала, что это что-то неприличное. Нет, никто меня так не называл, но когда я представлялась в первый день, кто-то такое выкрикнул, переиначив моё имя.
– Ф-фух, – выдохнул молодой дикарь и замялся. – Вы это, тесса… Нет там ничо неприличного… Но вы командира лучше спрашивайте, чего я-то сразу…
– Господин Юн! – я добавила в голос строгости.
– Ну-у… В общем, «менс» – это Черныш типа защищает вас так, поняли, да? Ну, в общем, чтоб другим типа в голову даже не пришло на вас как на бабу… ну, то есть, как на леди смотреть, а не как на тессу… – сконфуженно пробормотал он.
– Но ведь это хорошо, – я только обрадовалась. – Личная защита от кайарахи прописана в моём контракте, я даже собиралась обсудить с ним эту деликатную тему, потому что мне тоже показалось в какой-то момент, что некоторые ваши товарищи… Но рада, что уже не придётся. Но что всё-таки означает «менс», дословно?
– «Моё», – неохотно буркнул Юн.
– Простите? – переспросила я, подумав, что ослышалась.
– Тесса, ну чего вы как маленькая-то, – выдавил из себя покрасневший Юн. – Такая вся учёная, а вопросы совсем глупые задаёте. Командир щас так и заявил всем: что вы теперь – его баба. Это для тех, кто с первого дня не допёр. А типа если не согласен кто, то он эти… как их… аргументы щас, наверное, Лютому раздаёт… Он это убедительно умеет, особенно хуком с правой… Но только я типа вам ничо не говорил, ладно? Ну, это ежели вы там меж собой ещё того… ну, в смысле, наоборот, ещё не того пока…
Я открыла рот. И поняла, что сказать ничего путного сейчас не смогу. Закрыла. Открыла заново.
– Восхитительно, – тонким дрогнувшим голосом ответила я. – Великолепно. Потрясающе. Изумительно. Бесподобно. Прекрасно. Очаровательно.
– Чо? А попроще можете, тесса, я чот ваши словечки опять не догоняю…
– Охренеть, говорю, – вздохнула я. – Благодарю за разъяснение, господин Юн.
– А, это вы типа рады так, да? А я вот знал, что кобениться не будете! – облегчённо выдохнул Юн. – Вы ж вся такая… Ух-х!.. Ну, настоящая атара́нги-ма́на!
Уточнять, кто это, я не стала. И так слишком много знаний для одного дня.
Глава 10
Мелли не выходила из домика уже четыре дня. Вангапу вёл длительную осаду по всем фронтам, не забывая таскать каждое утро полюбившихся «ягодке» устриц.
С обучением танцам не задалось. Без музыки дэвры никак не могли уловить смысл этих переступаний с пятки на носок, а стоило мне усесться за рояль, как они привычно впадали в транс. Успеть и там, и здесь я никак не могла.
– Господа, простите, но так не пойдёт. Нам нужна и музыка, и кто-то, кто показывал бы движения под неё. Всё это одновременно я делать не могу. Будь у меня помощница или хотя бы другой музыкант…
– М-МЭЛЬДА!!.. – заорали теперь уже все дэвры хором. – Госпожа!.. Выходи!
Вангапу Ярый оторвался от вырезывания по дереву и с тоской взглянул на окно спальни на втором этаже. Имельда Ризе отвечала полным безразличием на его страдания. Выходить она отказывалась наотрез. Но буркнула мне, что придумает что-нибудь насчёт танцев, дабы эти дикари не переломали ноги её «малюткам».