– Всё ещё говоришь много, – покачала головой тохунга. – Завтра приду.
Я всего на секунду обернулась, чтобы махнуть Юну, но когда повернулась обратно, тохунги уже и след простыл.
– Ух, жуткий он мужик, конечно, – поёжился Тийге. – Но сильный шаман. Чего приходил-то?
Я захлопала глазами. Какой мужик? И потеребила подол платья, тыча на порог. Вот же, только что тут тохунга была!
– Вы чего, тесса? – заржал Юн. – Сроду среди наших тохунг баб не было!
«Дови! В перьях! И ожерелье из зубов и раковин!» – яростно показывала я на себе исчезнувшую старуху.
– Ну, – не понял Юн. – Всё верно, в львиной шкуре. Тохунга и был это. Чего сказал-то?
Да будто я женщину от мужчины не отличу! Особенно когда у неё длинные острые груди чуть не до пупа свисают! И какая ещё шкура?!.. Кажется, я просто начинаю сходить с ума. Или видеть то, чего нет. Или верить в то, чего быть не может. В изнеможении я прислонилась к косяку. С него мне тоже корчили рожи искусно вырезанные предки Вепря.
– Чот нервная вы какая-то, тесса, – почесал репу Юн. – Лунные дни ещё не прошли? Вам бы в Таупо искупнуться, это озеро у нас такое на вершине Таухары. А чевой? Давайте прям щас вас и свозим! А то завтра на охоту идём, а прежде надо лесному духу поклониться, он как раз там и живёт сейчас, у воздушного брата гостит…
Я только махнула рукой – делайте уже, что хотите… Я поняла, что ни логика, ни научные знания, ни личные границы, ни правила приличий на этом диком острове просто не работают.
Сказано – сделано. И, да, договариваться о встрече за несколько недель – с обязательным письменным подтверждением накануне! – здесь было не принято. Юн умчался в ту же секунду, а через двадцать минут земля содрогнулась от топота копыт.
«Нет!» – заорала я глазами и попятилась от дьявольских исполинских созданий, что лишь по скудоумию кто-то смог бы назвать конями. Ревэра-хойхо, я о них прежде только слышала. Четвероногие чёрные бестии, что ударом копыта могут и носорога свалить. Дикие, неприрученные, но только они и могли вынести на себе тяжеленных дэвров.
– А чего, пешком на Таухару полезешь? – пробасил Вангапу.
«Вообще никуда не полезу!» – трусливо замотала я головой.
– Да не ссыте, тесса, эти ещё смирные! – заржали дикари. – Вы, если чо, орите погромче! Ну, или как вы там умеете: «Уважаемый господин ревэра-хойхо, у нас не принято фыркать и трясти гривой в обществе»…
Я возмущённо взглянула на этих остряков: очень смешно! И давно они так над нашими совместными уроками потешаются?
– Поезжайте, милая, – улыбнулась Ингрид. – На этом озере действительно стоит побывать.
– Малой, – рыкнул Юну кайарахи, который даже на этом чудовище умудрился подъехать сзади незамеченным. – Тессу повезёшь.
Чёрный Вепрь спешился, а я с беспокойством оглядела его, отметив обожжённую во многих местах кожу. И, не имея возможности вслух поинтересоваться его здоровьем, лишь вопросительно указала на красные пятна, деликатно коснувшись его плеча. Риедарс внимательно посмотрел на меня, на мою руку, а я, покраснев, уже привычным жестом показала на своё горло. Дэвр нахмурился.
– Заболела? Ну, так воды Таупо всё лечат, – пробасил он. – И на душе боль унимают. Страха только перед ревэра-хойхо не показывай. С малым-то не побоишься ехать?
Честно говоря, мне было бы спокойнее ехать с самим кайарахи. Но этого я бы никогда не сказала, даже будь способна сейчас говорить. Эти животные действительно пугали, а перед лицом настоящей, а не призрачной угрозы сверзиться с такой высоты, я бы, конечно, доверилась более опытному наезднику.
А ещё, кажется, я совсем перестала контролировать эмоции с тех пор, как лишилась голоса, и этот промелькнувший испуг Чёрный Вепрь уловил моментально.
– Или со мной поедешь, тесса? – тихо спросил он.
– Поедет, поедет! – решительно вмешалась Мелли. – Дорогая Ингрид, вы уж меня простите, но везти мою малютку вашему Тийге я не доверю! Мал ещё!.. О, что такое, госпожа Минци?.. Вам и сказать нечего?
Я возмущённо обернулась. Это ещё что такое, госпожа Ризе?!.. И вы шутки шутить? И с каких это пор вы и меня в свои «малютки» записали?
Но промелькнувшее превосходство на её довольном лице быстро сменилось сначала замешательством, а потом она закаменела и пошла багровыми пятнами, беззвучно разевая рот.
Верный признак «Имельды-в-гневе», грозящий перерасти в локальный апокалипсис.
А Вангапу всего-то сунул ей под мышку лапищу и потом вытер ладонь о своё лицо.
– На удачу, – прорычал он.
Что бы там Мелли ни говорила, что леди не потеют и не сморкаются, а на Мота Нуи было жарко. Очень жарко. И наши наряды этой жаре никак не соответствовали. Пока не разверзся новый вулкан, хойя уже ускакали прочь, а я мстительно послала компаньонке воздушный поцелуй со спины ревэра-хойхо, аккуратно подсаженная Вепрем.
Сомнения по поводу пристойности такого соседства и – да что уж там! – волнение от близости Вепря улетучились сразу. Как только в ушах засвистел ветер, а по сторонам с ужасающей быстротой замелькала зелень, мыслей в голове не осталось. Я вцепилась изо всех сил в мохнатую чёрную гриву, а бестия этого даже не заметила. Впрочем, падение мне не грозило – с дэвром позади себя я будто устроилась в глубоком надёжном кресле.
А по мере безумной скачки даже немного расслабилась и с интересом разглядывала красоты Мота Нуи. Насчёт происхождения острова у дэвров, конечно, были свои представления: с подводными огнедышащими змеями и обиженными черепахами. На деле же природа его была вулканическая. Этим объяснялись и горячие гейзеры, и плодородная от жирного пепла почва, и озеро в кратере потухшей Таухары.
С вершины горы весь немаленький остров был как на ладони. Цветущий, звенящий, пахнущий, но при этом удивительно гармоничный. От величия природы и могущества океана захватывало дух. И я почувствовала себя такой крохотной на вершине этого мира. Что тут есть человек? Лишь очередная обезьянка. Суетится, что-то лопочет на своём. А острову и не важно – он этот комариный писк даже не услышит. Так есть ли тогда смысл сотрясать словами воздух?
Осознание этого вдруг настолько меня ошеломило, что я впервые почувствовала, что и сказать-то нечего. Похвалить дэврам вид с горы? Так он такой величественный, что и словами не опишешь, не то что жестами. Да и сами дэвры молчали. То ли тоже прониклись, то ли так было принято. Ведь по их поверьям тут жили могущественные духи – может, их обижать не хотели.
В озеро дэвры заходили с почтением, прежде окропив собственной кровью воду. И полностью обнажёнными, сняв с себя даже украшения. Я как-то не сразу это заметила, заворожённая голубой зеркальной гладью. А когда заметила, то поняла, что возмущение, стеснение, заламывание рук – вот именно это сейчас будет неуместно. Рушить их торжественный ритуал мне не хотелось.
Так что я отошла подальше, укрывшись за раскидистым кустом с лохматыми ярко-оранжевыми плодами. Вода манила, и я не в силах была сопротивляться её притяжению. Постоянно оглядываясь, я сбросила с себя платье и даже нижнюю сорочку. Мне показалось, что только так и надо входить в священные воды, – какой природа тебя создала. И озеро Таупо меня приняло. Ласковое и тёплое, словно парное молоко, оно обняло и приятно охладило кожу. Тело и голова вдруг сделались лёгкими-лёгкими… Глаза закрылись сами собой.
– Выходи, аурем, – услышала я свистящий шелест в кустах. – Братец мой, Те Ваи, любит дев лаской убаюкивать. Выходи, пока не поздно…
Открыв глаза, я поискала глазами говорящего, но никого не увидела. А дэвры в полном составе – уже одетые в свои смешные юбки-штаны – топтались поодаль, старательно не смотря в мою сторону. Но я же только что зашла, и хойя тоже ещё в воде были… Приехали ведь утром, а сейчас солнце снова клонится к горизонту. Как это возможно?
На Чёрном Вепре не осталось и следа от вчерашних ожогов. И почему-то это меня не удивило. Нет, наверное, можно объяснить это научно. В Виндее, я знаю, есть озеро, кишащее улитками, они кожные болезни своей слизью лечат. Так и здесь: наверняка какие-нибудь полезные минералы в воде растворены. Цинк там, или ещё что… Но мне впервые не хотелось об этом думать. Вепрь просто сказал, что озеро волшебное – значит, так оно и есть.
Потом снова была возмущённая Имельда, так и не успокоившаяся с утра, вкусная еда, барабаны где-то вдалеке. Но всё это виделось будто сквозь завесу. Мелли отвечать не хотелось, хотелось спать.
Когда наутро очередные незнакомые дови принесли завтрак, я по наитию вышла из фаре. Напротив дома стояла тохунга с чёрными птичьими глазами и в накидке из перьев. Не знаю, что со мной сделало это озеро или водный дух Те Ваи: я просто смотрела на неё – и мне нечего было ей сказать.
– Вот и славно, – кивнула она. – Пойдём, аурем.
На её плече сидел попугай ко-капо.
– Аурр-рем! – каркнул он.
И я пошла.
Глава 18
Долго идти не пришлось – шаманка завела меня в соседний фаре, тот самый «дом знаний». Он оказался пуст внутри, лишь в центре высился деревянный истукан со зверски выпученными глазами. И со стен скалились бесчисленные физиономии: предки местных жителей. У меня возникло чувство, будто я нахожусь на кладбище или в фамильном склепе. Разве что вместо саркофагов здесь были искусно вырезанные в дереве лица.
Может, дэвры верят, что духи их предков живут в этом фаре-кура? Советуются с ними. Оттого и «дом знаний».
Яркий попугай слетел с плеча тохунги и устроился на голове истукана, не сводя с меня цепкого взгляда. Глаза у них с шаманкой были одинаковые, словно одна пара на двоих: чёрные, пронзительные. Старуха зажгла пучки трав в медных посудинах, села на пол, вытянув костлявые ноги и опершись спиной на идола. Затем повелительно похлопала ладонью по полу. Я опустилась рядом.
– И волосы распусти, ничья аурем.
Так я и сделала, а шаманка мягко накрыла сухой рукой мою голову, укладывая её на свои колени. И начала медленно перебирать пряди, прочёсывая их пальцами от основания. Может, в тлеющей траве был дурманный лист, может, её размеренные движения тому были виной, но веки налились свинцом, а в голове появилась та же лёгкость, как вчера была в озере. Время будто остановилось.