А по случаю удачной охоты вновь закатили праздник. Впрочем, нужен ли был этим дикарям повод, когда веселье и радость они искренне считали самым лучшим подношением своим вездесущим духам?
За несколько дней на острове мы быстро освоились. Жизнь здесь текла легко и беззаботно, но все дела спорились: местный народ будто нашёл идеальный баланс между работой и потехой. Веселились здесь часто и в охотку, но ведь и трудились на совесть!
Впрочем, пахать и сеять, валить леса или долбить породу в каменоломнях дикарям не приходилось. Остров и так давал всё нужное для жизни и пропитания. Прибрежные воды кишели рыбой и морскими гадами, в непролазных лесах не переводился дикий зверь, а земля щедро дарила фрукты и корнеплоды. Хлеб здесь заменяли плоды особого дерева каманси: их мякоть высушивали и перемалывали в муку, а после пекли лепёшки. Мне полюбился сладкий батат и маниока с ореховым привкусом, Имельда же объедалась любимыми морепродуктами.
Золото дэвры намывали в ручьях, а рождённая магмой особая железная руда, что таилась в недрах потухшего вулкана Таухара, и была источником их удивительной стали. Вопреки устоявшемуся на материке мнению, далеко не все дикари были воинами и охотниками, ремёсла здесь процветали и были в не меньшем почёте. А уж резьба по дереву была сродни умению читать и писать, этим искусством владел каждый мужчина. А как иначе, если их узоры – что на фаре, что на телах – это своего рода и документ, и биография, и повод для гордости?
Местных монет, талов, я так и не увидела. И вообще сложилось впечатление, что дэвры живут коммуной, где товарно-денежные отношения заменены семейно-общинными. Может, только с другими па торгуют?
Дови традиционно занимались домом. Впрочем, с таким количеством помощников (до инициации сыновья считались безраздельной собственностью матерей и беспрекословно им подчинялись) и эти обязанности были не особо обременительными. Оттого и было время повеселиться, принарядиться да посплетничать. «Когда баба довольная, то и Венуа-мать радуется, дэврам удачу даёт», – говорили местные мужчины.
– Расцвела-то! – ахнула Мелли, когда мы впервые навестили Магрету после того памятного вечера. По традиции молодожёнов не тревожили три дня, а после несли им подарки. – Но свадьбу-то можно было и поприличнее сделать, а то что это – на колени бухнулся, верёвочку на шеи повязали да и всё… Вот где мой братец-обормот пригодился бы! Думаю, он и здесь уж такой праздник сумел бы закатить!
Дови прыснули со смеху. И объяснили, что это пока была не свадьба. В нашем понимании это ближе к помолвке. Ритуальный брак будет, когда молодые немного поживут вместе, первоначальный пыл стравят. А то «негоже на горячие головы», как сказали они. Мол, если просто свербит в причинном месте, то это одно, пусть себе развлекаются. А как поутихнут страсти, так потом на трезвые головы и все сопутствующие ритуалы будут. Опять же, сначала у матери невесту нужно выкупить честь по чести, очищение у тохунги пройти, а для хойя – ещё и испытание у воинов: что достоин жену себе взять…
Имельда захлопала глазами и, кажется, подумала о том же, что и я. Да, я уже знала, что к постельным забавам до брака в Дэврети относятся спокойно, как к обычному делу. Но и мне передалось волнение компаньонки, на её лице явственно читалось осуждение: как так – «не брак»? Это её «малютку» просто так попользовали? А если бросит?!.. Я её опередила:
– Скажите, уважаемые дови… А… Часто случается так, что после такой церемонии… Ну, вот как Эхру с Магретой тогда благословили на… На пробный брак, получается? Что после него дэвр от настоящего, постоянного, отказывается?
– Ты что ж такое говоришь, дочка? – удивилась Атурунга, а остальные посмотрели на меня, как на заговорившее дерево. – Да как же сынок мой откажется, если полюбил уже?
– Сердце он ей своё отдал – не видела разве?
– При всех же к ней подошёл!
– Это как официальное заявление: «вот моя избранница», – пояснила Ингрид. – А если дэвр просто поразвлекаться хочет, а дови не против, тогда вдвоём только сговариваются. А тут-то всё на людях!
– Но… – мялась я. – А если передумает? Другую, например, встретит за это время, заново полюбит…
У местных дови лица вытянулись, улыбки сползли. Теперь на меня смотрели уже не как на неразумное дерево, а как на беса-искусителя какого-то. Некоторые нахмурились, и я впервые почувствовала от них волну негодования в свой адрес вместо неизменного дружелюбия.
– Дэвры только раз сердце своё отдают. И на всю жизнь, – тихо сказала Ингрид, мать Юна. – Однолюбы они, не знала разве, тесса? Как найдут свою ту самую, так и не нужен им никто больше.
– А вот есть такие дови, которым не по душе подаренное сердце. Ни себе ни людям, – одна женщина смерила меня неприязненным взглядом. – А дэвр потом до смерти бездомком ходит, и без сыновей ему на том свете позор один от предков…
– Манаи́а! – резко оборвала её уже знакомая мне Агна. – В своём фаре поэ в банановые листья заворачивать будешь! А в чужой не лезь!
– Ой, кстати, – засуетились остальные дови и быстро сменили тему. – Не приплыли ещё новые поти? Накормить же рыбаков надо! Хотя бы фаре им срубить успели, будет, куда поселиться на первое время…
Чтобы тоже отвлечься от взволновавшего меня разговора, я спросила дови, что это за рыбаки.
– Так с Парараихи же! И с Мати-Нгакоре. На Мота Нуи переселяются. Ну, хотя бы немного их там, сами острова-то – с крылышко ниананни!
– Подождите… – я вспомнила эти названия. – Но ведь эти острова официально отошли Дэврети! Вельтарингия на них отказную подписала. Почему же их жители оттуда переселяются?
– А кто ж знает? – пожала плечами Атурунга. – Это мужские дела, нам-то что… Кайарахи больше не велел дэврам там жить, вот и всё. А уж почему, зачем… Ой, вот правда, мудрёная ты, тесса! Разве ж дови дэвровы дела волновать должны?.. Не-ееет, дэвр дови должен рассказывать только о том, как она ему люба. И доказывать после всю ночь, да, девочки?
Дови дружно засмеялись, соглашаясь.
– Ты чего, Ари, застыла? – шепнула мне Мелли.
Я натужно улыбнулась ей и предложила помочь гостеприимным дови с угощением. Для очередного праздника новые поселенцы – чем не повод? Да и, как я уже говорила, для веселья тут поводов почти никогда не искали.
Магрета действительно светилась, но уже не девичьим смущением, а тихим спокойным счастьем.
– Не обидел? – Имельда всматривалась в неё пристальным взглядом, прежде обследовав открытые участки тела на предмет повреждений. – Они ж медведищи, у-ууу… Раздавит и не заметит.
– Госпожа Ризе, да что ж вы такое говорите, – покраснела девушка. – Ласковый он. Очень. Я ж и подумать не могла, что оно вот так между женой и мужем бывает… А то обычно только страшное рассказывают. Боязно, конечно, в первый раз было… Прям поджилки тряслись. А оно вовсе очень даже приятно оказалось…
– Ага, вот только не муж он тебе пока, – поджала губы Мелли. – Нет уж, я прослежу, чтоб всё чести по чести потом было… Надо будет – сама его под венец потащу и тохунгу эту вашу тоже, чтобы все зафиксировала! Никуда он от меня не денется!
– Да как же не муж? – мягко улыбнулась Магрета. – Вот, смотрите: сам мне заплёл. Это значит, что жена я ему. А эту вместе плели: на первого сына…
Нежные взгляды Мохнатого, поминутно бросаемые на уведённую от него избранницу, Имельду малость успокоили.
– Ну, если уж три дня прокувыркались, а всё глаз не сводит… Ох, девочки, заберите от меня уже гребешки эти! Вот вроде на всю жизнь вперёд наелась, а всё остановиться не могу! О-ой, медведь сиволапый… Опять устриц тащит. Ну, вот как от них отказаться-то!.. О, а это новые какие-то, таких раковин ещё не было…
– М-мэльда, – игриво рыкнул Вангапу, предусмотрительно держась на расстоянии. – Панго-коваи будешь? Вкусно.
– Ой, ну не знаю, – закатила она глаза, прежде жадно стрельнув ими на огромные чёрные половинки. – Вы бы что-то новое уже придумали, а?.. И не думайте, будто я забыла вашу прошлую выходку! Да, точно!.. Я же на вас сердита! Уходите уже! Не видите, что я с барышнями занята?
– М-мэльде понравится, – загадочно сказал Ярый. – М-мэльда Вангапу спасибо скажет.
– Спасибо, – язвительно процедила она. – Вот вам заранее. Довольны теперь, надеюсь?
Дэвр что-то неразборчиво проурчал, довольно скалясь, но оставил подношение на плетёном столе, а сам отошёл. Но не слишком далеко.
Девичий разговор продолжился, к нам присоединилась и Анна-Кристина, и выпущенная наконец на свободу Фиона. Что-то общее у неё с Магретой в выражениях лиц было – загадочное и чуть отчуждённое.
– Надо же, припорхнула пташечка! – всплеснула руками Мелли. – Ох, да иди уже ко мне, деточка! Нет, ну надо же… Целая герцогиня Астерби, не кто-нибудь пожаловал!
– Ну, вот что вы сразу, госпожа Ризе! – улыбнулась Фиона. – А вот я очень рада вас видеть!
– Ох, глупая ты моя малютка, – прослезилась Мелли, обнимая юную герцогиню. – А я-то как рада! Ладно уж, не права была, когда браку твоему противилась… Ты мне одно скажи: сама-то не пожалела?
– Вы знаете, госпожа Ризе, герцог, оказывается, такой интересный человек, – она зарылась под крылышко бывшей старшей дамы. – И я не только про то самое!.. Он столько занимательных вещей мне рассказывает!
– Ну и славно, крошечка, – Мелли чмокнула воспитанницу в щёчку. – Уф-ф, это просто невозможно… Вроде и солнце уже это треклятое село, а печёт ужасно… У меня сейчас щёки сгорят. И что-то ещё волнение какое-то, селезёнка, наверное, шалит… Ох, но ещё от парочки устриц мне точно хуже не станет, эти – совершенно необыкновенные!..
Чёрных раковин Имельда употребила уже штук семь.
– Мелли, дорогая, вы хорошо себя чувствуете? – обеспокоилась я, когда та расстегнула пуговицы на воротнике своего крайне целомудренного закрытого платья.
– Ой, Ари, – отмахнулась она. – Распрекрасно я себя чувствую. Жарковато только что-то… Ох, дамочки, если вам тут не зазорно в ночных рубашках бегать, то не надо так на меня смотреть! Да, я женщина приличная! И в эти ваши носовые платочки заворачиваться не собираюсь! Но пару пуговиц-то не зазорно… Ох, а образина-то как обрадовался! Вот звери они и есть всё же! Ты уж, Магрета, не обижайся… Мохнатый твой нормальный ещё. Хоть и лысый как коленка. У этого хоть грива вон какая… И на груди точно помохнатее будет, как мужику и положено. Ух, прям колечками вьётся… А ручищи то! Ишь, пялится опять!.. Ох, аж сверкает глазом! Уф-ф!.. Фиона, деточка, сбрызни-ка мне ещё одну штучку лимоном, вкуснотища – оторваться невозможно!