– А Хаунгара так и сделала, – невозмутимо ответила Ингрид. – А потом сама в нижний мир за ним пошла – вызволять у предков. Понравился он ей за смелость. И вернула. Ну, это в легендах так… Просто ранить – тоже хорошо, муж уважать будет. Да даже если просто сумеет хоть немного продержаться…
– А не сумеет? – округлила я глаза. – Если дэвр сразу её нагонит? То убьёт?
– Зачем убивать? – захлопали женщины глазами. – Он же за ней бежит, значит, люба она ему. Догонит – его будет, если согласная.
– Только дови ему тогда ноги всю жизнь мыть будет, – захихикали другие. – А если погоняет его хоть немного, то не придётся.
– П-подождите… Ноги мыть? А если… – тут я окончательно смутилась.
Боги милостивые, даже в этом был какой-то смысл, а не простая забота, когда он мои ноги омыл у водопада? Нет, об этом я спрашивать не буду!
– А вот чтобы сами духи в хикои вмешались – такое редко бывает, – объяснила Атурунга. – И раз вмешались, то атаранги-мана ты и есть. Это значит «духами помеченная». Те Хау и Те Ваи на твою сторону встали, приглянулась ты им. А, может, они Те Хоате досадить хотели. И сама мать-земля ещё сил дала.
– Но ведь это всё неправда? – жалобно спросила я. – Мне повезло просто, что сначала его отвлекло какое-то животное… Олень, наверное. Потом я к водопаду случайно выбежала. Только птица эта противная выдала… А потом землетрясение небольшое было, но тут же вулкан спящий и гейзеры везде, так что это вполне объяснимо… А вы вот так сразу – атаранги-мана, духами помеченная…
– Как знать, дочка, как знать… – загадочно улыбнулась Агна. – Может, и неправда. А, может, и духи. Ты разумом-то не меряй. Ты глазами смотри и ушами слушай.
– Мне ещё показалось… – это было уже совсем глупо, но я спросила. – Что я видела настоящего вепря… Животное, в смысле.
– А как иначе-то? – пожали дови плечами. – В кайарахи его дух и есть. Сам же вепря первым зверем убил, имя его взял. Вот и оборачивается иногда.
– Боги, вы действительно в это верите?!.. Что люди могут оборачиваться в зверей?..
Я посмотрела в их улыбающиеся лица. А ведь действительно верят. Мелли вдруг глубоко вздохнула.
– Ари, деточка, это ты ещё у Ярого тень на закате не видела.
– Э-ээ… Медвежья, хотите сказать? – осторожно спросила я.
– Его, сиволапого, – усмехнулась она, будто сама не веря в то, что говорит. – Ладно уж, и такой сойдёт. Не в цирк же его сдавать…
Распаренную, отмытую до скрипа после забега по лесу и заново одетую в алую папангу, меня наконец оставили одну. Мелкие манукомихи радостно шныряли по фаре, а за окнами горел расплавленным розовым золотом закат. И только с наступлением ночи я поняла: верю. Во всё, что происходит на этом диком острове, верю. Потому что так хочу. А потом я вышла на порог и ввела в свой фаре уже ждавшего снаружи Чёрного Вепря.
Глава 21
Стоило Чёрному Вепрю пересечь порог, как меня вновь обуяло волнение. Что дальше говорить, что делать, чтобы… ну… всё было как надо? Та неведомая атаранги-мана, что в пещере сама находила верные слова, похоже, там и осталась. А тут снова была я – Аурелия Минци.
И… он. Безмолвный, суровый, опасный и безумно притягательный.
И целовала уже, и сама прижималась, а заново смутилась, растерялась. И опять вернулся страх. Не животный, как был во время погони, а тот, трепетно взращиваемый в Вельтарингии у всех девиц. Страх перед первой ночью с мужчиной, переживание, что всё нужно сделать правильно. И ещё один, совсем уж глупый, но неистребимый: в нашем цивилизованном королевстве ведь прежде всё оформляется на бумаге, а потом уж…
Глупо, да. Но когда тебе с детства твердят, что близость до свадьбы – это грех… А какие в Дэврети могут быть брачные заверения? На колени бухнулся – вот и жена, если согласна.
Чёрный Вепрь, кажется, почувствовал мои сомнения. Боги, или как его теперь называть? На «ты» язык не поворачивается. Там, в пещере, будто и не я так смело говорила. Там была атаранги-мана и обращалась она не к Вепрю, а к кайарахи – равному себе, тоже помеченному духами. Просто по имени? Так к «Риедарсу» и «господин» уже намертво прилип, я разделить не смогу, наверно. Или просто Рид, как его называют остальные?
Вепрь тихо хмыкнул, спрятав улыбку в уголке рта. А потом потёрся носом о мой нос и подхватил на руки. Никаких слов он, кажется, вовсе от меня не ждал. Да и действий тоже…
На первом этаже фаре была купальня, выстроенная квадратом ровно по центру дома. Этакий неглубокий бассейн с широкой ступенью для сидения, выложенный гладким камнем, на краю которого бил горячий источник. Лишняя вода по хитрым подземным желобам отводилась в океан. Рядом с ним он и поставил меня аккуратно на деревянный настил.
А затем, неотрывно глядя в глаза, по одному стянул с моих рук браслеты, подаренные им же. Потянул за плетёный ремешок на поясе. Я качнулась вперёд, и он немедленно заурчал, придержав меня за плечи. Поясок поддался, распускаясь, и глиняные фигурки с мелкими ракушками зазвенели, скользнув мне под ноги. Сегодня их порядком прибавилось: каждая дови после бани посчитала своим долгом что-то снять с себя и навесить мне на пояс. Впрочем, и на Вепре этим вечером было очень много украшений. Мне тоже нужно их снять?.. По одному? Или он сам? Боги, это ведь опять что-то значит! А если я что-то сделаю не так?
Но и эти мысли быстро закончились. Алая папанга, хитро задрапированная и перехваченная прежде пояском, раскрутилась и свободно висящие полотнища теперь держались только на моей шее. Хотя жара ещё не до конца спала, и вечер нельзя было назвать прохладным, а от мягко скользнувшей по коже ткани пробрала лёгкая дрожь. Ещё и грудь вдруг чувствительно потяжелела, а под лёгким шёлком чётко обозначились напряжённые соски. Вепрь навис надо мной: такой огромный, горячий… А в глазах уже разгоралась знакомая дикая синева. Неожиданно нежно провёл по шее одним пальцем – и вот уже папанга полетела подбитой птицей на пол.
Я судорожно вздохнула, осознавая, что стою совершенно голая перед громадным дикарём, который способен за пару секунд убить обычного человека. И… мне это понравилось. Потому что знала: ему нравится то, что он видит.
Нет, ещё не совсем голая… Последним он расплёл красный шнурок на запястье. И потянулся к моим волосам. Я чуть наклонила голову, когда его пальцы отделили три прядки на виске.
– Аурем менс, – прошептал он. – Аурем ана. Золото моей души… Будешь моей?
В третий раз он задал мне этот вопрос. И в третий раз я ответила: наконец-то правильно.
– Твоя, сердце моё…
Его пальцы умело заскользили по моим волосам. А я ещё когда-то думала, что пальцы дэвров слишком грубы, чтобы удержать вилку… Висок немного стянуло. Я и не думала, что настолько привыкла к распущенным волосам всего за несколько дней. Но вот кончик косички оплела красная змейка хитрым узлом. А меня Вепрь, подхватив на руки, бережно усадил в горячую воду.
И сам неспешно стал стягивать с себя браслеты и ожерелья. Втыкались в настил с глухим стуком ножи из их удивительной стали, поочерёдно снимаемые с пояса. А традиционная юбка-штаны оказалась хитрой конструкцией сродни женской папанги. Снимать её через ноги не нужно было, достаточно раскрутить сложно наверченную ткань…
Когда он предстал передо мной, полностью обнажённый, я вспыхнула и отвела взгляд. Нет, конечно, я готовилась к тому, что мои воспитанницы когда-нибудь повзрослеют и придётся объяснять им интимные различия, а то и наставлять перед первой брачной ночью. С анатомией человеческой я прекрасно была знакома, но на картинках из медицинского трактата, с коим теви Минци счёл нужным меня ознакомить сразу после помолвки, ничего подобного и близко изображено не было… То есть оно вот так и должно быть… вверх? А это точно нормально?.. Боги милостивые, а как?.. Такое…
Вепрь, порыкивая, опустился в воду рядом со мной. Это меня она скрывала по грудь, а его едва до пояса. Заботливые дови ещё натаскали мне местных косметических средств, и в них он, похоже, разбирался получше моего. Или это снова было ритуалом? Зачерпнув пальцем жирной синей глины из плошки, Рид провёл им от межбровья до кончика моего носа.
– М-мне… мне тоже так надо… сделать? – запинаясь, уточнила я.
Вепрь коротко хохотнул и покачал головой.
– Ничего тебе делать не надо, золото моей души, – опалил он дыханием мои губы. – Трястись особенно. А то волну не хуже Моаны гонишь, аурем… Зачем меня боишься?
– Я не вас… не тебя…
Ай, да будь что будет! И сама потянулась к нему, вжимаясь в широкую грудь. Потряхивало, да. А горячие руки уже легли на спину, успокаивающе поглаживая. А прежде, кажется, окунулись в какое-то масло. Вепрь ещё осторожно подхватил меня под бёдра и усадил на себя. Ну… не так, как обычно дамы верхом в седле ездят. Не боком. И в живот мне немедленно упёрлось оно… Вот то самое. Боги милостивые…
Лица наши теперь были на одном уровне, а мои руки сами потянулись к волосам, заскользили по широким плечам – как давно мне хотелось это сделать… А он всё гладил и гладил, снимая волнение: по спине, по груди, по бёдрам. И горячая вода тоже сделала своё дело: расслабила, успокоила.
Пальцы дэвра умели выплетать не только тонкие косицы и вскоре подарили очень необычные ощущения в самом деликатном месте, отчего я с удивлением распахнула глаза и только прильнула сильнее.
А потом взяли своё – то, что сама обещала подарить.
– Моя, – глухо рыкнул он. – Принимаю твою кровь, атаранги-мана…
– Мой, – выдохнула я, не обращая внимания на неприятную резь. – И сердце моё забери, кайарахи…
И, отведя его руку и приподнявшись, окончательно слилась в одно целое со своей половиной.
…Скольких сил ему стоило сдерживать себя поначалу, я поняла лишь на третий день, когда всё зажило окончательно, и Вепрь обрушил на меня всю свою истинно дикарскую страсть. А уж какие звуки он заставлял издавать меня, играя на мне, будто на инструменте, и вспоминать стыдно… Нет, лукавлю. В любви дикари стыда не знали, считая её такой же естественной вещью, как есть и дышать, так что и с меня эта шелуха слетела довольно быстро. А с тем, кто похитил твоё сердце и душу, разве могло быть иначе?..