Кажется, после кто-то приходил, орал радостные песни под окнами. Рид рёвом разгонял гостей с подарками, и я даже не знаю, сколько дней и ночей подряд мы прерывались только на еду и сон. Видимо, очень долго, раз однажды под окнами раздался жалобный бас Юна:
– Команди-ир!..
Чёрный Вепрь, не глядя, метнул в окно глиняную вазу. Внизу ойкнули, но убегающий посланник всё же успел выкрикнуть:
– Корабль готов, командир!.. В большой город пора плыть! – и добавил совсем уж обиженно. – Меня-то там тоже баба ждёт! Тоскует!..
Так внезапно пролетели целых два месяца с тех пор, как я взошла на борт «Принцессы Эльжбеты» в Астеви-Раше.
Так странно это было – выйти из фаре и вновь увидеть лица друзей. Больше всего я боялась хихиканья дови и пошлых подначек от воинов. С них же станется проорать на всю деревню: «Чо как, тесса? Нормуль всё прошло?..»
Тем более что весь Таваики, похоже, знал, чем мы там с Вепрем занимались. Но и тут ошиблась. На своего предводителя дэвры смотрели уважительно, а панибратское «Рид-Черныш» окончательно уступило место «Чёрному Вепрю» и «кайарахи». Да, я знала, что дэвр с появлением у него «своей бабы» пользуется особым почётом, но чтобы так явно… Даже Вангапу, самый матёрый хойя, одобрительно кивнул, окончательно признавая за Ридом право быть лучшим.
Рид, да. На этом имени я и остановилась, неосознанно простонав его в первую же ночь. А он одобрил этот выбор одобрительным рёвом.
А вот на меня воины смотрели с умилением и восхищением, будто их «котёночек слепошарый» впервые сам на лапки встал. Даже скептично настроенный по отношению ко мне Кныра пробормотал что-то вроде: «Ну, ради таких-то баб можно и каплиментов этих ваших парочку выучить… Чай, рот не треснет».
Вот на «каплиментах» я и очнулась. Как, корабль? Уже?.. Обратно, в Астеви-Раш? А я?.. Мы?.. И как оно всё дальше будет?.. А если Рид меня просто запрёт тут теперь? С острова не выпустит? Или наоборот: отправит обратно в столицу и на этом всё…
Видимо, волнение очень явно отразилось на моём лице. Да уж, хороша тесса, сама сдержанность: «бровь на полногтя, поворот головы на десять градусов»… Рид с интересом оценил мой мятущийся вид, обнял и хохотнул.
– Поедешь со мной, аурем? Рания, золото души моего друга Кервена, очень хотела арохайну ану мою увидеть. Да и к матушке твоей дело есть…
Какое – можно было уже не спрашивать. А ещё я вспомнила, что пообещала тохунге привезти сюда отца на будущей луне.
С отплытием тянуть не стали, оставив день на сборы и вечер на прощальный праздник. А без хихиканья дови, конечно, не обошлось. Причём местные женщины без всякого стеснения интересовались интимными подробностями, это у них такое гадание было на будущую жизнь молодых. Ну уж нет! Это Магрета, наивная душа, пусть всем делится, вгоняя нас с Мелли в краску, а я это при себе придержу. Мой отказ был категоричен и, как ни странно, дови он снова пришёлся по душе. «Ай, хороша атаранги-мана! – смеялись они. – Не выдала подругам муженька! Значит, и перед врагом не дрогнет, не предаст».
И, кажется, я наконец их поняла. Что ни сделай – правильно или неправильно – а дови радовались любому исходу.
– Нет же у вас никаких правил, да? – начиная кое-что подозревать, спросила я Атурунгу, Агну и Ингрид, самых уважаемых дови. – Мне вообще порой кажется, что вы свои обычаи и традиции на ходу придумываете…
– Ар-ргх!.. Сообразила, наконец, разумница! Вот тесса, сразу видать!.. – ухохатывались они. – Учёная!..
– А она их даже записывала, я сама видела! – тряслась от смеха почтенная Атурунга.
– Ты, дочка, не сердись, – обняла меня Агна. – Как ещё тебе показать было, что не живут у нас по писаному? А так, как каждому на душу ляжет. А захочешь – свой обычай придумаешь…
Имельда вдруг нахмурилась и как-то нехорошо на них посмотрела.
– Это мне что же, дамочки… Спину Ярому чесать каждую ночь не надо было? Ну, чтобы в медведя во сне не обернулся… Сами же сказали…
– И-иии-ии!.. – зашлись в хохоте местные шутницы. – А чего, плохо разве?!.. Ярый от удовольствия урчит, аж вся деревня трясётся! Всех ящерок распугал, вот и нам польза!..
Мелли пошла уже знакомыми пятнами, закаменела. Но этим хохотуньям нельзя было противостоять; как бы они ни делала суровое лицо, а поджатые губы всё равно в улыбке разъехались… Я отвела её в сторонку.
– Мелли… Вы же не о почте тогда спрашивали Вепря, да, дорогая? – тихо спросила я, покраснев. – А сами что-то ему сказали?
– Ой, да чего я там могла сказать! Ты за кого меня принимаешь? – возмутилась госпожа Ри… Ярая, да. – Сама ж запретила! А чего я тебе, сплетница какая?!.. Ну, может, так, намекнула кой-чего… Чай, и сам не дурак, сразу сообразил, что к чему. И не надо так на меня смотреть! А то долго бы вы там ещё…
– Спасибо, – шепнула я, чмокнув её в пухлую щёчку.
– Вот так бы сразу, – буркнула она. – А то «не ваше дело, госпожа Ризе», «мне виднее, госпожа Ризе», «не смейте вмешиваться, госпожа Ризе»… Ещё меня какая-то малютка учить будет! Сроду я мнением глупых девиц не интересовалась. Хуже них только мужланы, которые считают, что стоит пальцем поманить – баба и побежит…
– Мелли, – низко прорычал Ярый с игривыми нотками в басе. – Дыню сорвал, будешь? Медовая, прям как ты…
– Иду, медведь… – смутившись, откликнулась она. А потом опомнилась и зыркнула на меня. – Ладно, этому можно… Мужлан, а свой уже. Да и дыни эти местные… Ты их пробовала вообще? Ну как отказаться-то?!.. Да иду уже, сиволапый, мёртвого уговоришь…
А вечером её всё равно одолели сомнения.
– Ари, ну вот как я вернусь? – мяла она папангу. – Уезжала приличная дама, а тут нате – замуж вышла. За дикаря какого-то. Ну, засмеют же! Какой я пример своим малюткам подам?
– Самый правильный, госпожа Ярая, – серьёзно ответила я. – А вы разве в дэврах сомневаться начали? Разве не сделают они ваших малюток счастливыми, если сойдутся несколько пар? Вы же теперь сами знаете, что такое любовь дэвра… Никто лучше вас их не успокоит. Или… вы стыдитесь Вангапу?
Судя по тому, что Мелли отвела глаза, я поняла: да.
– Ари, деточка… Это мне тут хорошо с ним. Люблю образину эту, чего уж. А там то как?.. На чаепития его таскать? Вот, дамы, супруг мой… Как-то в Северной войне крепость голыми руками по кирпичику разобрал да сотню воинов положил – потому и Ярый… Палки-чесалки мне дарит. А что голый ходит и рычит чуть что – ну да, всякие мужья бывают, – сварливо изобразила она, как будет представлять Вангапу.
– А вам не всё равно, что о вас подумают? – вдруг высказала я крамольную мысль. – И опять же… Вам так хочется остаться в столице? А здесь за вашими «малютками» кто присматривать будет, если некоторые из них всё же вернутся с хойя?
– Так это… Я как-то и не думала, – захлопала она глазами. – Но вообще ты права… И климат мне тут больше нравится. Да медведь, поди, не захочет в столице жить…
– Если вообще отсюда выпустит… Тогда в ваших интересах привезти сюда пару своих подопечных, – подмигнула я. – Но, конечно, если они сами захотят. И если…
Тут я вздохнула. Удалось ли мне чему-то научить этих дикарей? И был ли в этом смысл? Главное у них и так есть: отзывчивость, доброта, смелость, трепетное отношение к близким, восхищение женщинами. Ну да, выражаемое порой очень диким образом… Разглядят это высокородные девицы? Смогут ли мои ученики хотя бы в первую минуту не напугать их до полусмерти?
– …И если дэвры смогут произвести на них нужное впечатление.
Моя работа в Дэврети не заладилась. Я поделилась с подругой этим переживанием. Всё-таки её величество возлагала на меня большие надежды. Уж как минимум приличному поклону и умению повязывать шейный платок можно было и обезьяну за два месяца научить. Я же пошла своим путём. И учила их не тому, что преподают теви нашим мальчикам. Не «держать лицо» или знать наизусть двадцать самых влиятельных родов поимённо. Не цитировать Форстера-старшего, когда речь заходит о погоде, и Феррестера-младшего, когда говорят о скачках, не путая их. Я не рассказывала им, как правильно носить шляпу и какой сюртук приличествует тому или иному поводу. На какую сторону зачёсывать волосы, чтобы это не сочли дурновкусием. Не давала под запись «Золотой стандарт» вежливого джентльмена.
Я просто учила их быть чуть мягче. Дружелюбнее к незнакомцам. Внимательнее к нашим нежным девушкам. А не внешней учтивости.
– Вот глупая ты всё равно, Ари, – улыбнулась мне Мелли. – Если сердечко с первого раза у малютки ёкнет, то станет она на манеры смотреть? А если не ёкнет, так пусть он хоть самый-рассамый джентльмен…
– А, так у вас тоже с первого взгляда на Вангапу сердечко ёкнуло? – поддела я её.
– Ты тут не надо мне!.. Это другое! И ничего не ёкнуло… Это у вас, молодых, ёкает, а у меня от этой образины просто сердечный приступ тогда приключился. А я вообще-то и помереть от такого могла! Разрыв сердечной мышцы, вот как есть!
– Мелли, а вы чему так противитесь?.. Признали ведь уже, что любите, а до сих пор «образиной» величаете, – улыбнулась я.
– Так это… – тут она густо покраснела. – Внове это всё для меня, девочка, понимаешь? Раньше не ёкало… Замуж-то меня по сговору выдали. Какие там любови… А тут – вот. Прилетело на старости лет – не отмашешься… А как вести себя – не знаю. Чтобы слова там ласковые… Ворковать, как вы, не умею. На «медведя» вроде не обижается, и ладно.
– А для него это самое ласковое обращение и есть, – рассмеялась я. – Если вы не знали.
Обратно с нами возвращался герцог Астерби с Фионой, и вот кому путешествие точно пошло на пользу, так это им. Гонору у неё заметно поубавилось, а вот её тихий супруг, наоборот, стал решительнее. В столицу они везли новые торговые соглашения и образцы товаров, что предлагал Дэврети: превосходную сталь, редкое чёрное дерево, что твёрже камня, местные специи и вулканическую пемзу, и ещё десятки наименований. Те же экзотические цветы и фрукты, что для местных особой ценности не представляли, могли стать хорошей статьёй дохода для островов, а герцог поспешил оформить королевскую монополию на их поставки, так что казна тоже на них порядком обогатится, уже за счёт спроса в Вельтарингии.