– Вернулась, красавица моя, – она погладила меня по голове, и я разревелась. – Ну, ну, Ари… А я вот, наоборот, не нарадуюсь.
– Чему, мам? – сглотнула я.
– Тебя узнал, не услышала, что ли, доченька? – мама действительно улыбалась, будто отец не орал ещё десять минут назад и не бросался с ножом. – Всю неделю о тебе спрашивал; я сказала, что ты у тётушки, сестрицы его, гостишь. Правда, он думает, что ты малютка ещё совсем. А меня уже две недели как узнаёт. Знаешь, он этот дурацкий розыгрыш сегодня вспомнил, это Николас тогда глупую шутку придумал на его именины – будто дэвры Астеви-Раш захватили… Завёлся весь, аж за нож схватился, а я ведь не от страха задрожала – от счастья…
– Мам, чему ты радуешься? – не поняла я. – Я думала, у него эта агрессия ещё три года назад прошла…
– А тому и радуюсь, дочь. Вспомнил же. Знаешь… Последний год он совсем уж дитём был. Ты уж прости, милая, что я так об отце. Ты то всё в работе была… А с твоим отъездом вообще хуже младенца стал… Говорить разучился. Ну, писала я тебе. А пару-тройку недель назад будто вспять всё пошло. Да так резко… Меня вот вспомнил. Да не глазами причём, а сердцем, что ли… Я уж в морщинах вся, а он во мне ту самую девочку увидел, когда мы ещё женаты не были… Ухаживать пытался. И смешно, что он сам себя подростком мнит; и сердце заново рвётся… И от любви к нему – будто заново то время проживаю, и от боли. Только путает всё. То он малыш, то уже теви. То вдруг вспомнит что-то давнее и будто в том моменте и живёт. Но вспоминает же!.. Тому и радуюсь, Ари, что приступов этих злобных уж много лет как не было. А сейчас будто назад часы откручиваются. И пусть себе злится! Знаешь, будто характер обратно возвращается. Софус-то – он всегда был с принципами… Это он на людях себя сдерживал, а я, жена его, будто не знаю, какой он упрямый.
– Мам… – замерла я. – Три недели, говоришь, как ему лучше стало?.. Может, и впрямь тохунга права была…
– Ты о чём, милая?
– Неважно. Мам, я заберу его скоро. В Дэврети. Не спрашивай. Боюсь, словами это нельзя объяснить. Просто поверь – там ему будет лучше.
– Как скажешь, милая, – только кивнула матушка. – Да хуже уже и не будет. Так ты снова уедешь?
– И ты тоже поедешь со мной, – я вдруг взяла на себя обязанности главы семьи. И сказала это так беспрекословно, будто во мне снова заговорила та самая атаранги-мана. – И… мам. У нас гости.
– Боги милостивые, я ведь даже не спросила, что это за мужчина… Очень мило со стороны этого дикаря, что он проводил тебя от корабля до дома. Правда, это пообещал сделать Николас… Ему, наверное, следует предложить чаю? Боги, какой позор, что одному из тех воинов пришлось увидеть такое… Они ведь почётные гости его величества, мне Ник рассказал. Я даже не представляла, до чего они огромные, и даже слова не смогла выдавить, до того всё быстро произошло… Пожалуй, мне стоит перед ним извиниться за отца. Ты ведь представишь нас? Как этого мужчину зовут? Кстати, действительно, почему твои волосы в таком беспорядке? И что это за странные украшения?..
– Мам, – взяла я её за руки. – Я вас обязательно познакомлю. Только всё немного сложнее, чем ты думаешь… Это не совсем обычный воин.
Что бы ни пережила она утром, а в гостиную мама спустилась с расправленными плечами и лёгкой приветливой улыбкой. Правда, вымученной донельзя, уж я то видела. Я нервно теребила браслеты, и даже Чёрный Вепрь, гроза всех островов, слегка заробел, как мне показалось. Но, в отличие от меня, тянуть не стал.
И с шумом грохнулся перед усталой бледной женщиной на колени. Мама испуганно подалась назад, я придержала её за локоть.
– Цинтия, – шёпотом подсказала я Риду.
– Ага. Второй матерью мне будешь, Цинтия? О, ты, что родила мою арохайну? – серьёзно прорычал Чёрный Вепрь.
У мамы округлились глаза.
– Ари, что это значит? – тихо спросила она, с удивлением рассматривая дэвра. Я глубоко вздохнула.
– Что это мой мужчина, мама, – твёрдо ответила я. – Ты просила вас познакомить. Это кайарахи Риедарс Чёрный Вепрь, правитель островов Дэврети. А я его арохайна ана. Моё сердце принадлежит ему.
– А моё сердце – ей, моей атаранги-мане, – подтвердил Рид. – Так что, возьмёшь меня в сыновья, уважаемая Цинтия?
– Боги милостивые… – еле выдавила матушка. – Ари, это что, шутка?..
– Нет, мам. Рид просит у тебя моей руки. Хотя душой и телом, перед духами стихий и его предков, я и так…
– Она и так моя жена, – прорычал Рид. – Венуа, мать-земля, нас благословила. Агна Дождавшаяся, моя матушка, тоже. Благослови и ты, Цинтия Терпеливая, мать моей аурем.
Мама окончательно растерялась, дрогнула, и я поспешила усадить её в кресло.
– Мам, ответь, прошу тебя, – прошептала я, тоже присев у её ног и ловя её взгляд, который она упорно отводила. – Я знаю, это очень неожиданно и не совсем уместно в текущей ситуации… Но пока отец болен, подходящего случая никогда не будет. А это ему поможет… Не спрашивай, как. Я сама этого не до конца понимаю, просто верю одной шаманке…
– Это… действительно не совсем уместно, – ровным голосом произнесла она, глядя в сторону. – Аурелия, видят боги, я как никто другой желаю тебе семейного счастья. Даже когда ты разорвала помолвку и решила идти по стопам Софуса, я всё надеялась… Но… но…
– Но не с дикарём же, да? – закончила я за неё.
– Боги, и когда ты стала такой прямолинейной? Господин Риедарс, извините, я вовсе не это… Но да, простите, это дикость какая-то! И, в любом случае, это должен решать Софус. Что моё-то слово значит?.. Будут боги милостивы – может, он и вернётся…
– Нет, мам. Ты сама. Тебе решать. Так уж заведено у дэвров. Ну же… Просто слушай сердцем, а не разумом. Вот как ты сама сегодня говорила: что и отец тебя вспомнил сердцем, а не глазами…
У мамы болезненно дёрнулся уголок рта, но она всё же посмотрела на меня. Растерянно, обеспокоенно. И тихо спросила:
– Ты действительно его любишь, дочка?
– Больше жизни, мам, – прошептала я.
– А вы… Простите, я даже не знаю, как правильно к вам обращаться. Господин Риедарс, а вы… вы любите мою дочь?
– Попросит – сердце из груди вырву и положу к ногам, – рыкнул Рид. И я знала – это не просто оборот речи. Даже матушка вздрогнула от такой откровенности.
Она замолчала ненадолго, осмысливая.
– Сын, говорите, – робко протянула она руку кайарахи. – Что ж… Только теперь у вас и второй отец будет, помимо второй матери. Тот, что чуть вас не убил. Нужна вам такая семья?
– В нём дух воина, – довольно прорычал Рид, поднырнув головой под руку. – Ар-ргх! Думал, только слиток нашёл, а на целую золотую жилу напал!
Без золота, кстати, опять не обошлось. Весь заплечный мешок Рида оказался набит самородками, которые он вывалил к ногам матушки.
– И не вздумай отказываться, – быстро предупредила её я. – Не примешь – на второй раз он своих хойя зашлёт с подарками. Поверь, двадцать дэвров, швыряющихся золотом, ты точно не выдержишь…
Глава 23
Я раздиралась между долгом и совестью. Между собственными желаниями и правилами приличий. Дальше Рид оставаться у нас просто не мог. Во-первых, это оскорбление его королевского величества, если высочайший гость, собрат по венцу, по прибытии отправляется не во дворец, а своей дорогой.
Во-вторых, никогда и ни при каких обстоятельствах молодой человек не может остаться на ночь в доме незамужней девушки. И дело не только в соседях, что, подозреваю, до сих пор не отлипли от окон и обязательно разнесут по городу, если дэвр так и не выйдет. Я не хотела расстраивать матушку, ведь и в её понимании это было совершенно неприемлемо. Жених женихом, но вот так, на глазах у всех практически!.. И это она ещё деликатно пропустила мимо ушей моё откровенное признание, что «и душой, и телом»… Не говоря уж об отце. В его состоянии ещё надо будет выждать подходящий случай, чтобы познакомить их без последствий для обоих.
По всему выходило так, что Рид должен ехать во дворец и оставаться гостем там.
Но дело в том, что он категорически отказывался разлучаться со мной! Я уже немного знала, как смягчить это рычание, но не при матушке же… Но я же не могла вот так просто заявиться во дворец под ручку с кайарахи! Здравствуйте, я тут поживу у вас немного… Это всё же не проходной и не гостиный двор!
Да, я его арохайна ана. Сердечная спутница его души; та, с кем он всю жизнь готов идти рука об руку. Но мы не женаты по законам ни одного из государств. А об этом обязательно узнают… Обычная тесса (даже в том, что я лучшая, теперь появились сомнения), да ещё и неблагородная. Да там не дэвров будут разглядывать в пенсне и из-под вееров, а меня! И как мне предстать перед королевой Ранией? Да, ваше величество, ваши наказы исполнены в полной мере: культурное слияние идёт полным ходом – вот, ваш посол лично решила начать окультуривать самого кайарахи… Нет, вот так заявиться во дворец я никак не могла. Да и опять же – не приглашали.
Ещё я ужасно переживала за своих хойя. Как они там? Непривычная обстановка, сплошные аристократы вокруг. Разместили ли их, не обделили случаем в чём-то, не обидели? Нет, я знала, что Альберт обо всём позаботится, он очень ответственный и не допустит, чтобы они чувствовали себя неловко, тем более он с ними уже знаком. А всё равно переживала. Как за Тавелу с Тиарой, когда спустя первый год занятий сообщила Анне-Ка, что девочки готовы появиться на публике, не опозорив родителей. Я тогда чуть ногти на руках не сгрызла, ожидая, пока они вернутся с великосветского пикника, и мои наниматели вынесут свой вердикт. И если уж сама старуха Эйтшпиль-Хайн назвала их «исключительно благовоспитанными маленькими леди», то в восторгах Ригель-Войцев я на следующий день искупалась сполна.
Да, дэвры взрослые самостоятельные суровые мужчины. Но двор – это такой гадюшник… А мои бесхитростные воины тщательно завуалированные шпильки и издёвки будут принимать за искреннее восхищение и дружелюбие. И ещё эти королевские фрейлины… Нет, их первое знакомство я не могу пропустить! Нужно будет подсказать, направить, ободрить… В конце концов, я же их наставница! Пусть даже обучение пошло не по плану, а потом и вовсе резко оборвалось.