Я обернулась и изумлённо посмотрела в синие глаза дэвра, в которых плескались последние отблески заката. Клянусь, он неподдельно им любовался! А эта нехитрая речь прозвучала так чувственно, так выразительно… Дэвр скосил на меня глаза с высоты своего роста, и я спохватилась, судорожно вспоминая, какой способ выражения почтительности перед иностранным сувереном будет уместнее всего.
– Эй, красавица, а ты чего вдруг загнулась? Живот скрутило? – хохотнул он.
Я резко выпрямилась, кляня себя за то, что не удосужилась узнать, как обращаться к кайарахи.
– Господин Чёрный Вепрь…
– Рид, – весело оскалился дэвр. – А ливерансы эти твои мне ни к чему. Да и другим в Дэврети тоже.
– Господин Риедарс, – возразила я. – Вообще-то именно им меня и попросили обучить ваших подданных. Тесса Аурелия Минци, к вашим услугам.
– О как, – почесал дэвр щетину. – Так это ты, малюточка, моих балбесов учить вашим премудростям будешь?
Я не нашлась, что ответить, благо резко сгустившаяся ночь скрыла моё ошеломлённое лицо. Да, говорили, конечно, что дэвры очень просты в общении, но чтобы настолько… «Ты»? «Малюточка»?!.. А «балбесы» – это, вероятно, сыновья самого Чёрного Вепря?
Культурная пропасть внезапно оказалась настолько велика, что я сочла разумным просто промолчать.
– Аурелия… – задумчиво произнёс кайарахи. – «Золотая». Хорошее у тебя имя, красавица. Дэвры любят золото.
Больше ничего не сказав, Чёрный Вепрь гулко затопал к капитанской рубке. У меня же, удивлённой этим необычным знакомством, ещё долго стояла перед глазами белозубая улыбка и яркие глаза дэвра, одно имя которого месяц назад наводило ужас на всю Вельтарингию. Ничего больше я, к сожалению, рассмотреть не успела.
На следующий день зарядили дожди, и сопровождали они нас почти всю неделю плавания. Подарок Анны-Кристины установили в малом салоне, и теперь днём его терзали девочки под моим присмотром. После знакомства с дэвром я в очередной раз перечеркала наброски будущих уроков и углубилась в записи отца и деда. Нет, рассказывать этим диким мальчикам, кто в какой последовательности должен заходить в дом и с кем первым здороваться, пока рано. Начать придётся с настолько очевидных тем, что и подумать страшно.
Такие выводы я сделала, исподтишка наблюдая за кайарахи во время приёмов пищи. Тут точно не до десертных вилок или щипчиков для омара. Для начала нужно хотя бы приучить мальчиков к мысли, что далеко не всё можно есть руками… Салфетки. Гигиена за столом. Вероятно, и гигиена в целом… О боги милосердные, он что, рыгнул сейчас? Судя по округлившимся от ужаса глазам Фионы, да.
Однозначно, каллиграфия и искусство ведения переписки (романтической в том числе) тоже подождут. Хорошо бы они вообще умели писать. Или хотя бы читать.
И как за два месяца обучить их искусству «маленькой беседы», когда даже Чёрный Вепрь «тыкает» всем без разбора?
Сам дэвр, несмотря на проливные дожди, часами напролёт немилосердно гонял на нижней палубе кадетов. Граф Тобрук, кажется, крепко его зауважал. Мужчины не вылезали из курительной комнаты, обсуждая политику. Дамы в малом салоне вяло перекидывались в бридж.
– Боги милосердные, это больше невыносимо! Тавела, деточка, тебе действительно медведь на ухо наступил! – не выдержала в один вечер Имельда. – Леди Анна-Кристина, вы уж меня простите, но когда природа чем-то обделила, тут уж ничего не попишешь! Этот ребёнок и музыка не совместимы! Тессе Аурелии, конечно, терпения не занимать, она и медведя танцевать научит, но пожалейте остальных!
– Госпожа Имельда, боюсь, вы правы, – со вздохом признала Анна-Ка. – Причём тесса сама неоднократно указывала мне на то, что девочке стоит развивать другие таланты. Признаюсь честно, я никогда прежде не присутствовала на их музыкальных занятиях. Но теперь вижу…
– А мы ещё и слышим! – негодовала Мелли. – Ари, милая, ты просто обязана теперь усладить наш слух своей игрой! И, умоляю, начни с вальса Ровени, а то, если ты не перебьёшь эту какофонию в моей голове, я не смогу заснуть!
Я и сама утомилась от чтения бисерного почерка деда, так что с удовольствием согласилась. Музыка прекрасно расслабляет голову и очищает мысли.
Я вступила совсем легко, едва слышно, вслушиваясь в стук дождя, вторя ему. Сначала тревожными высокими нотами пятой, затем медленно повела основную тему вальса на малой октаве, успокаивая рваный ритм, заглушая его. Этот вальс быстрый, но я не торопилась, мягко обрывая очередной пассаж, нагнетая это ожидание бури, страсти. Снаружи разбушевалась погода, и я, прикрыв глаза, просто отдалась во власть дикой стихии, слушая её, а не свою игру. Со вспышкой и последовавшим раскатом грома и моя мелодия прорвалась через выстроенные заслоны, потекла полноводной рекой, снося всё на своём пути… Торжественный дикий вальс с каждым громыханием снаружи только набирал обороты, заставляя сжиматься моё собственное сердце, пока стук капель вдруг резко не прекратился, а из-за туч не выглянуло солнце. Я ощутила его даже через закрытые веки. Мелодию я оборвала так же резко, задыхаясь. А потом закончила лёгкой каденцией.
И открыла глаза.
В салоне стояла гробовая тишина. А позади меня нависла гора, бросая тень на белоснежный инструмент. Огромная лапища протянулась из-за моего правого плеча и неуверенно погладила клавиши. Чуть притопила «фа» третьей октавы. Тут же вздрогнула и светлые волоски на загорелой коже встали дыбом. Я, не смея повернуться, чтобы не уткнуться в чужой живот, с удивлением рассматривала многочисленные украшения на запястье дэвра. Какие-то кожаные шнурки с крохотными глиняными фигурками, чьи-то зубы – и вряд ли они принадлежали зверю меньших размеров, чем сам дэвр. Но тут же – штук десять тонких витых браслетов из чистого золота, а один широкий, грубой чеканки. А ещё всё предплечье покрывали искусные чёрные и синие татуировки.
– Вам понравилась игра тессы, господин Чёрный Вепрь? – деликатно поинтересовалась Анна-Кристина.
Вместо ответа слева высунулась такая же крепкая лапища и, захватив таким образом меня в кольцо рук, дэвр содрал с правого запястья самый массивный золотой браслет. Застёжки у него не было – просто широкая полоса драгоценного металла, которую кайарахи легко разогнул одним пальцем. Украшение легло на крышку рояля, а руки убрались.
– Ещё, – рыкнул дэвр.
У меня сердце колотилось, как бешеное. Я судорожно прикидывала, как не обидеть этого дикаря, как отказаться от неуместной платы за то, что платы не требует вовсе. А вдруг я нанесу ему смертельную обиду? Кто знает, как у них там принято… Но дарить золото за простенькую игру?..
– Господин Риедарс, в этом нет необходимости. Я с удовольствием сыграю ещё, если вам понравилось, – еле совладав с голосом, ровно произнесла я.
Дэвр не ответил, всё так же нависая горой позади. И я начала лёгкий полонез в надежде разрядить напряжённую атмосферу в салоне.
Я играла два часа кряду, до поздней ночи. В малый салон набились все наши мужчины, включая кадетов. Все взирали на невиданное зрелище – дэвра, нависшего над роялем, напряжённо ловящего каждую ноту, каждый полутон. Стоило мне откашляться перед очередной композицией, как раздавался гортанный рык в сторону, а ко мне тут же подбегал стюард с чашкой чая или стаканом лимонада.
Когда я, наконец, решительно опустила крышку на клавиатуру, закончив этот музыкальный вечер колыбельной для девочек, что зевали во весь рот, на рояле высилась целая горка золотых украшений и крупный слиток размером с мой мизинец.
Дэвр, поняв, что концерт окончен, одобрительно рыкнул и покинул салон.
– Лорд Ригель-Войц, – растерянно обратилась я к Анри. – Простите, но это дикость какая-то. Прошу вас, ответьте как наш посол в Дэврети: что мне теперь с этим делать?
– Тесса Аурелия, – вздохнул лорд. – Как вы понимаете, я сейчас такой же опытный посол Вельтарингии, как вы – заслуженная тесса дэвров. Боюсь, их традиции нам придётся познавать на собственных шкурах, уж простите мне это выражение. Я рекомендую вам принять эти украшения. В конце концов, и в нашей истории были случаи, когда высочайшие лица награждали актёрскую труппу или выдающихся оперных певцов… Не серьгой из уха, конечно, а орденами. Считайте, это тот же орден. Просто из чистого золота, а не из стали, как принято в нашем королевстве. Думаю, кайарахи польстит, если вы станете носить хоть что-нибудь из этой груды золота.
– Чёрный Вепрь только за запечённую свиную ногу вчера одарил нашего кока самородком, – подал голос капитан «Эльжбеты». – До того повар угадал со специями. Господин кайарахи предпочитает подкрепиться на камбузе до того, как присоединиться к вам в ресторане. Я так понимаю, чтобы не шокировать дам своим аппетитом.
– Это подтверждает мою теорию, – кивнул лорд Анри. – Так уж у них принято. Тесса Аурелия, думаю, вы должны принять эти подарки. Не думаю, что они вас к чему-то обяжут, но вернуть их будет равноценно оскорблению. И, если честно, я даже представить не мог, что кайарахи настолько впечатлит музыка…
Будто кто-то мог!
На следующий день я по совету Ригель-Войца надела на запястье самый тонкий и скромный браслет из подаренных. И рекомендация эта оказалась очень уместной, потому что дэвр за завтраком сам подошёл к нашему женскому столику и одобрительно рыкнул, заметив украшение.
– Боги милостивые, – прошептала Фиона. – Ну, зверь же, как есть. Ни «доброе вам утро, дамы», ни «приятного аппетита». Просто пометил вас, тесса Аурелия, и теперь глаз со своей добычи не сводит. Не стоило вам на него вчера за ужином коситься.
– Дорогая Фиона, ну что вы такое говорите, – Анна-Кристина укоризненно посмотрела на молодую леди. – Тесса Аурелия не давала ни малейшего повода, мы все были свидетелями.
– Уж у Ари-то совесть почище будет, чем у некоторых благородных дам, – пробурчала Имельда. – Ешьте свой омлет, герцогиня Астерби, да не обляпайтесь.
– Кайарахи просто немногословен и воспитан в совсем других условиях. Быть может, и он чему-то научится, когда тесса Аурелия займётся его мальчиками. Зато граф Тобрук считает, что умение говорить коротко и прямо – без наших с