При виде животного, лицо Амелии просветлело, и она подошла к клетке.
— Ух ты, какая прелесть! А она не кусается? — спросила девушка, совершенно нелогично просовывая палец между металлическими прутьями.
Рейнард кинулся вперед, но тут же остановился, понимая, что в спасении невесты необходимости нет.
Игуана окинула конечность и ее обладательницу грустным взглядом и слегка попятилась в глубь клетки, от греха подальше.
— Не кусается, — запоздало просветил нас трактирщик. — Питается исключительно травой и мелкими насекомыми. Для людей она абсолютно безопасна.
— А почему она такая грустная? — спросила я, тоже склоняясь над клеткой. Игуана не удостоила меня даже взглядом.
— Экзистенциальный кризис, — ответил трактирщик с таким вздохом, что мы не поняли, у кого именно был этот кризис: у игуаны или у хозяина, но на всякий случай уважительно и в меру сочувственно покивали в ответ.
— А может быть, вы ее просто не кормите? — Амелия с подозрением посмотрела на трактирщика.
— Амелия, перестань! — зашипела я.
— Что «перестань»? — передразнила она меня. — Ты же сама слышала: игуана питается мелкими насекомыми. Ты видела здесь хоть одно насекомое?
— У нас приличное заведение, — оскорбился трактирщик. Впрочем, и это он сделал как-то меланхолично.
— Да, мы заметили. Любезный, сколько у вас найдется свободных комнат? — отмахнулся Рейнард, извлекая на свет туго набитый кошель, на который вся наша компания, трактирщик и даже игуана посмотрели с явным уважением. Флегматизм флегматизмом, но вовремя продемонстрированная платежеспособность возымела необходимое действие.
— Есть две свободные комнаты, дамы и господа. Чистые и светлые, с окнами на восток и расположены по соседству. Вам там будет удобно, — рассыпался в заверениях хозяин.
Он жестом подозвал мальчишку-помощника и начал отдавать указания.
— Ну что ж, поделимся по двое, — внес рациональное предложение Этьен.
— А с кем будет ночевать гра… — Амелия заметила, как тот покачал головой и исправилась: — Граф Рейнард?
Отчего-то из всех возможных вопросов ее интересовал именно этот.
— С графом Этьеном, разумеется, — немного удивленно отозвался Рейнард.
— А вы уверены, что это вас не скомпрометирует? — упорствовала девушка, хотя во взгляде и мелькнуло смущение. — В наше время подобное, знаете ли, может спровоцировать нехорошие слухи. В комнате хотя бы будут две отдельные кровати? — строго обратилась она к трактирщику.
— Леди, у нас приличное заведение! — впервые за все время проявил эмоции хозяин. Потом тоскливо оглядел нашу компанию и почему-то добавил: — Было…
Пока Рейнард расплачивался, я немного огляделась. Уютный, хотя давненько не чищенный камин, оленьи рога на стене, деревянные столы с широкими скамьями, слегка приоткрытая дверь, ведущая, по всей видимости, на кухню. Стоило мне сделать это предположение, как ноздри уловили дразнящий запах тушеного мяса. Желудок требовательно заурчал, что было совершенно неприемлемо для леди, поэтому я поспешила отдалиться от остальных хотя бы на пару шагов. Этьен заметил мой маневр, нахмурился, но ничего предпринимать не стал.
— Желаете отужинать? — грустно спросил трактирщик, а игуана посмотрела на нас так, словно в случае положительного ответа собиралась пожертвовать нам свою собственную трапезу.
Учитывая, что питалась она насекомыми, подобная самоотверженность не вдохновляла.
К счастью, мы уже успели понять, что страдальческие интонации для хозяина заведения обычное дело и отношения к содержанию разговора не имеют.
— Желаем, но позже, — ответил Рейнард, никак не отреагировав на тоску в глазах трактирщика. — Сперва мы устроимся. Пусть кто-нибудь поможет нашему человеку занести вещи. И пришлите к нам горничную с горячей водой.
— Будет исполнено. Джим, проводи господ в их комнаты.
Трактирщик извлек из узкого ящика два массивных ключа. Гуськом мы проследовали за мальчишкой на второй этаж. Комнаты действительно располагались по соседству и были столь похожи, что казались близнецами.
— Пожалуйте, господа.
Мальчишка шмыгнул носом, торжественно вручил нам два ключа, получил от Рейнарда мелкую монету и удалился.
Мы переглянулись и пошли осматриваться. В каждой комнате имелось по две кровати, целомудренно разделенных стоявшей посредине тумбой, так что даже Амелии не к чему было придраться. В довершение всего, у мужчин над тумбой, словно для защиты упомянутого целомудрия, висело ружье. Рейнард опасливо покосился на него, затем перевел задумчивый взгляд на нас с Амелией. Этьен согласно кивнул, после чего кузены очень быстро препроводили нас в соседнюю комнату, а сами вернулись к себе.
Оставшись наедине, мы не имели возможности наблюдать, как Этьен, едва закрылась дверь, поднес палец к губам, а затем осторожно, на цыпочках, двинулся к своему сундуку, каковой уже успели доставить наверх. Рейнард наблюдал за процессом с немым недоумением. Еще сильнее он удивился, когда Этьен резко откинул крышку, заглянул внутрь и лишь после этого, облегченно выдохнув: «Никого», уселся наконец на кровать.
После ухода мужчин в комнате возникло ощутимое напряжение. Мы с Амелией сели каждая на свою постель, то и дело поглядывая друг на друга. Не знаю, как моя соседка, но лично я испытывала невообразимую смесь стыда, раздражения и еще чего-то, смутно похожего на признательность за то, что спутница не бросила меня посреди дороги.
— Они опасались, что мы схватим ружье, — подала голос Амелия.
— Прости, что? — изумилась я.
— Ружье, — повторила подруга. — Оно висит на стене в соседней комнате. Поэтому Этьен нас сюда и выставил.
— Ну, положим, сделал он это не без участия Рейнарда, — отозвалась я и, набравшись смелости, примирительно проговорила: — Прости, что целовалась с твоим женихом. Это все произошло случайно. Он просто подошел, мы начали говорить, и он…
— А, ерунда, — отмахнулась Амелия. Правда, голос звучал очень грустно. — Ты не виновата. Рейнард всего лишь искал белое платье.
Она подозрительно часто заморгала и отвернулась, делая вид, будто рассматривает что-то за окном.
— Платье? — недоуменно переспросила я.
— Угу. Его описали в письме мои родители. Он искал платье — и нашел… на тебе.
Я помолчала, принимая информацию к сведению. Теперь некоторые странности из предшествовавших разговоров нашли логическое объяснение.
— Ты выйдешь за него замуж? — спросила я наконец.
— За платье?
— За Рейнарда, глупышка!
Амелия пожала плечами.
— А что мне еще делать? Магическая клятва может быть нарушена, лишь когда кто-то из обрученных нашел свою истинную любовь…
Амелия прикусила губу. Как я уже поняла, она всегда так делала, когда была расстроена или сконфужена.
— Ну, во всяком случае, твой жених приятен собой и состоятелен, — я попыталась утешить девушку банальными истинами, которыми нас так часто кормили в пансионе.
Амелия горько усмехнулась.
— Мейбл, неужели не ясно, что Рейнард не желает этого брака! Даже в день знакомства он целовался с тобой!
— Так ведь это потому, что он нас перепутал… погоди, ты сказала, что Рейнард не желает, стало быть, сама ты не против?
— Против чего? — насторожилась соседка.
— Против брака с Рейнардом.
Я испытующе взглянула на Амелию. Та отвела взгляд.
— Ты же сама говорила: он недурен собой, богат… — девушка старательно теребила и без того смятую оборку платья.
— К тому же помчался за тобой, да так, что чуть не загнал коня, — подлила я масла в огонь, внезапно озаренная догадкой, что Рейнард не так уж безразличен Амелии, как она пытается показать.
— Ты же слышала, что он готов был уступить меня Этьену… словно я какая-то вещь или лошадь!
Стук в дверь избавил меня от необходимости отвечать. Горничная осторожно вошла в комнату, неся горячую воду. Мы с Амелией дружно улыбнулись и попросили раздобыть принадлежности для шитья, чтобы худо-бедно починить нашу одежду. Запасных платьев в моем сундучке было всего два, Амелия же вовсе не взяла с собой никаких вещей, что и неудивительно, учитывая, что она вообще не собиралась отправляться в дорогу. К счастью, фигуры у нас были похожи. В прошлом это позволило мне воспользоваться ее белым платьем, теперь же она облачилась в мой запасной наряд. Правда, нам все-таки пришлось слегка распустить шнуровку. Что и говорить, Амелия действительно отличалась более пышными формами.
Едва мы закончили переодеваться и более-менее пригладили волосы, как Амелия решительно взяла меня за руку и потянула к выходу. Я очень устала и, признаться, была готова лечь спать не поужинав, но сочла, что голодание сил не прибавит, к тому же нельзя же отпускать соученицу одну. Юная леди не может появиться в общественном месте без сопровождения. Однако, к некоторому моему удивлению, вниз мы не пошли. Вместо этого Амелия настойчиво постучала в дверь к нашим соседям.
Открыл Рейнард, уже без сюртука, в наполовину расстегнутой рубашке. Ворчливо воскликнул: «Ну наконец-то!» — и замер, осознав, что в комнату просится не горничная, а недавние спутницы, доставившие ему и кузену столько хлопот. Оглядел нас с некоторой долей одобрения и даже зависти, опустил взгляд, оценивая собственный внешний вид, и раздраженно поморщился. Затем задумался, кажется, прикидывая, по какой причине мы могли здесь появиться. Наблюдать за гаммой его эмоций, буквально написанных на лице, было довольно-таки забавно.
— Что, мыши? — наконец спросил он с выражением тоскливой безнадежности, которое, кажется, перенял у нашего трактирщика.
— Где мыши? — взвизгнула я и точно запрыгнула бы Рейнарду на руки, если бы не Амелия, вовремя и весьма цепко ухватившая меня за локоть.
— У вас в комнате мыши?
— У нас в комнате?!
Я едва не задохнулась от ужаса.
— Боже, Мейбл, как можно бояться мышей? — возмутилась Амелия. — Они же такие маленькие, пушистые и с умными глазками! Твой страх — это пережитки прошлого.
— У этих пережитков длинные и мерзкие хвосты, — проворчала я. — А еще они грызут все подряд.