Тон женщины был ледяным. Судя по всему, она видела, кто меня провожал, и поспешила сделать соответствующие выводы. Конечно, благоразумнее было просто промолчать, но презрительные взгляды этой дамы меня задели, потому я продолжила:
— Видите ли, почтовая карета, в которой я путешествовала, перевернулась, и сундук разбился…
Для правдоподобия я слегка всхлипнула.
— Путешествовали?
Как ни старалась женщина сохранить холодность, было видно, что она жаждет сплетен.
— Да, мы с компаньонкой в сопровождении моего кузена ехали в столицу, — вдохновенно продолжила я. — Там живет моя тетушка, леди де Кресси.
В глазах собеседницы мелькнул интерес.
— Леди де Кресси — ваша родственница?
— Да. Это моя тетя. Родители отправили меня к ней, чтобы я приобрела светский лоск.
— Вот как?
Взгляд женщины становился все более заинтересованным.
— Да, вы же понимаете, что, когда у девушки есть приданое, ей надо быть очень осторожной!
Я потупила взгляд.
— Конечно, конечно. — Дама всплеснула руками, напомнив курицу-наседку. — Наверное, вам очень тоскливо в нашем маленьком городке?
— Ну… — протянула я, гадая, с чего она вдруг стала столь приветливой.
— О, я позабыла представиться, — спохватилась дама. — Миссис Уоллтон, жена градоправителя и одна из патронесс местной ассамблеи.
— Очень приятно.
— И я подумала, что вам, наверное, очень скучно приходится на постоялом дворе…
— Ну… — неопределенно протянула я.
Не объяснять же супруге градоправителя, что в нашей компании не соскучишься.
— Завтра вечером в ассамблее мы даем благотворительный бал. Я внесу в список приглашенных вас и вашу компаньонку! — Она достала из ридикюля небольшую записную книжку и сделала пометку. — Как ее имя?
— Мейбл. Мейбл Фэйтон.
— Замечательно. Буду очень рада вас видеть! И вашего кузена, конечно же, тоже…
В ее голосе прозвучала досада. Я с удивлением посмотрела на собеседницу, но в этот момент в лавку вернулась модистка.
Примерка заняла гораздо больше двух часов, ведь мне пришлось, ко всему прочему, подобрать еще два бальных платья. Когда, расплатившись с портнихой, я вышла, Рейнард нетерпеливо вываживал коней вдоль улицы.
— Ну наконец-то! — пробормотал он, подходя и помогая мне взобраться на сиденье. — Я уж думал, вы решили остаться там навечно!
— Я задержалась всего лишь на полчаса! — возразила я. — Только не говорите, что это время показалось вам вечностью!
— Подобную глупость я точно не скажу, но лошади застоялись, и потому я вряд ли позволю вам править ими по дороге обратно!
— Вы не можете так поступить!
Я даже задохнулась от подобной несправедливости.
— Вы так думаете? — Граф Аттисон приподнял брови, вдоволь насладился выражением возмущения на моем лице и рассмеялся. — Я действительно этого не сделаю, но конфет вечером вы точно не получите!
Если он хотел меня напугать, то просчитался: после вчерашнего на конфеты я и смотреть не могла, потому лишь послушно кивнула головой и радостно перехватила вожжи.
ГЛАВА 11Знакомство с родителями
Мейбл
Упоминание о шпиках мистера Годфри заставило меня снова заволноваться, и я предпочла лишний раз не выходить из комнаты. К тому же я заметила, как Амелия смотрит на своего жениха. Что-то в этом взгляде появилось новое, да и Рейнард уже взирал на девушку скорее с любопытством, нежели с неодобрением. Словом, я решила дать им возможность побыть наедине.
Этьен извинился и тоже умчался куда-то в сопровождении верного Гарри, а я осталась одна.
Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, я решила написать Лизетте, единственной подруге, которая наверняка волновалась о моей судьбе.
Пришлось несколько раз переписать письмо, прежде чем мне удалось связно изложить свои мысли и ни разу не упомянуть Амелию.
Дорогая моя Лизетта,
прости, что долго не давала о себе знать. События закружились столь стремительно, и я так в них запуталась, что просто не могла написать прежде. С радостью исправляю эту оплошность.
Начну с того, что мой побег, который мы с тобой так старательно готовили, с самого начала пошел не по плану. Известный тебе извозчик не приехал. Должно быть, он не сумел освободиться или же перепутал адрес. Я прождала его несколько часов. Но не волнуйся, дорогая моя Лизетта. Правду говорят: все, что ни делается, то к лучшему. Когда я уже собиралась возвращаться — а ты представляешь, каким позором обернулось бы такое возвращение, ведь мне неминуемо пришлось бы столкнуться с привратником и все узнали бы о неудавшемся побеге! — так вот, когда я стала подумывать о том, чтобы отправиться обратно в пансион, появилась другая карета. Ее хозяин оказался настолько добр, что довез меня до постоялого двора, помог устроиться на ночлег, спас от напавшего на мой след Годфри и продолжает опекать до сих пор. Все это совершенно бескорыстно, исключительно по благородству души. Какое счастье, что хорошие люди все-таки существуют! Порой мне становится совсем тоскливо, но тогда я вспоминаю о нем и о тебе и понимаю, что жизнь небеспросветна.
Боюсь, сейчас мне пора заканчивать письмо. Прости, если оно вышло немного сумбурным. Я все еще не в силах как следует осмыслить то, что произошло со мной за последние дни. Очень хочу получить от тебя весточку. Как ты живешь, что принесла тебе эта неделя? Я остановилась на постоялом дворе «Зеленая игуана». Думаю, мы пробудем здесь еще несколько дней, и очень надеюсь, что успею получить твой ответ.
Перечитав письмо еще раз, я вложила его в конверт и указала имя адресата, после чего спустилась в зал и попросила трактирщика отправить письмо с остальной почтой. Он меланхолично кивнул и протянул конверт крепкому вихрастому парню. Насколько я поняла, это и был тот самый Томас, который изначально должен был подвезти Амелию.
Я собиралась вновь уйти в свою комнату, когда вдруг увидела Этьена, входящего на постоялый двор с вытянутым от удивления лицом.
— Мейбл, — он подскочил ко мне, но сказать ничего не успел: внезапно вернувшийся Томас громко его окликнул.
— К вам посетители, граф Ренье!
И пошире распахнул дверь, впуская в зал мужчину и женщину в летах. Дама среднего роста была одета в платье, сшитое по последней моде, разумеется, с учетом всех возрастных ограничений. Ее темные волосы почти не поседели и были подстрижены довольно-таки коротко — настолько, что убери еще сантиметр, и длину можно было бы назвать скандальной. Словом, прическа оставалась в рамках приличий, но балансировала на самой грани.
Мужчина, высокий, довольно-таки крупного телосложения, был одет не менее аристократично, но эпатировать явно не стремился. Увы, с его волосами седина обошлась более жестоко, однако вид он имел здоровый и жизнерадостный.
— Матушка? Отец?
Я тихо ахнула, а Этьен, придя в себя, устремился к родителям, поцеловал женщину в щеку и крепко пожал руку мужчине.
— Я, конечно, очень рад вас видеть, но… как вы здесь оказались?
Судя по всему, для него этот визит оказался такой же неожиданностью, как и для меня.
— Ну как же, сынок! — укоризненно покачала головой женщина, элегантным движением скидывая с плеч плащ, который моментально подхватил лакей. Это произвело на меня впечатление: никому из пансионерок столь отточенное движение никак не удавалось, несмотря на все тренировки. — По столице прошел слух, что ты скоро женишься на леди де Кресси. А мы, твои родители, об этом ни сном ни духом! Разве же мы могли спокойно сидеть дома после таких-то новостей? Конечно, мы тут же сорвались с места. По счастью, семейный маячок сообщил нам, в каких краях ты находишься. А дальше мы отправились в мэрию — ты ведь знаешь, там служит давешний отцовский приятель, — и получили разрешение на портал без проволочек и с существенной скидкой.
За время этого монолога отец Этьена ни разу не подал голоса, однако лицо его, обладавшее богатой мимикой, было весьма красноречиво. Пользуясь тем, что он стоял чуть позади супруги и при этом обладал более высоким ростом, мужчина отчаянно старался дать сыну понять: он вовсе не считал необходимым мчаться сквозь все препятствия в этот дом, был убежден, что сын справится со своими женщинами и сам, а он предпочел бы в данный момент спокойно попивать вино за партией в бридж. Но решения в данном случае принимал не он, а супруга…
Тут он вытянул руку, указывая на мать Этьена, та же, повернув голову, засекла этот жест. Седовласый мужчина мгновенно спрятал руку за спину и принял выражение лица идеального семьянина.
— Понятно, — сказал Этьен, пытаясь скрыть за таким заявлением свою растерянность.
И действительно: как он мог поступить в сложившейся ситуации? Возразить, что все услышанное родителями неправда, беспочвенный слух, пущенный неким мистером Годфри, а сам он не состоит с леди де Кресси ни в каких отношениях, за исключением дружеских, да и то с большой натяжкой? И самым большим их совместным грехом было поедание конфет. Не считая разве что сундука…
Наверное, раскрыть истину было бы самым справедливым поступком в отношении родителей, но, сколь ни стыдно это признавать, в противовес такому простому решению вступали мои интересы. Этьен отлично понимал: если станет известно, что он не женится на Амелии и вовсе не намеревался похитить ее из пансиона, знающие люди сразу же поймут: в действительности с ним уехала я, Мейбл Фэйтон. Эти сведения дойдут до мистера Годфри, тот приедет снова — и уж тогда так легко, как в первый раз, от своего не отступится. А в том, что об отмене свадьбы с Амелией станет известно, сомневаться не приходилось. Помимо нас четверых и родителей Этьена, в комнате находился Томас, а за ее пределами толпилось еще человека три — так я, по крайней мере, могла определить на глаз. Стало быть, рассчитывать на строгую секретность было бы глупо.
Этьен понимал все это не хуже меня и потому после непродолжительной паузы вынужденно кивнул.