— Что? Ну, уж нет, — говорит он, не поднимая взгляда. — Я не переберусь снова, просто потому, что ты хочешь всю ночь болтать с одним из своих глупых друзей.
— Она не моя подруга, — подхватывает Линн. Я почти смеюсь, она права. Первое, что она сделала, когда мы познакомились, это оттоптала все пальцы на моих ногах. — Гек, это Трис. Трис, это мой младший брат, Гектор.
При звуке моего имени его голова вздрагивает, он смотрит на меня с открытом от удивления ртом.
— Рада с тобой познакомиться, — говорю я.
— Ты Дивергент, — отвечает он. — Моя мама сказала держаться от тебя подальше, потому что ты опасна.
— Да, она большой и страшный Дивергент, и она собирается взорвать твою голову одной лишь силой мысли, — говорит Линн, ткнув его указательным пальцем в лоб. — Не говори мне, что действительно веришь во все эти детсадовские бредни.
Он краснеет и хватается за вещи из груды рядом с кроватью. Я чувствую себя неуютно из-за того, что прогоняю его, но лишь до тех пор, пока не вижу, как он бросает свои вещи вниз, через несколько коек. Ему не придется далеко уходить.
— Я имею на это право? — спрашиваю я. — В смысле, спать здесь.
— Да, — усмехает Линн. — Гек заслуживает того, чтобы его выперли. Он назвал Зика предателем на глазах у Юрая. Так нельзя. Думаю, на нем сказывается Искренность. Он чувствует, что вправе говорить, что вздумается. Эй, Мааар!
Марлен высовывает голову из-за кровати и улыбается мне, обнажая зубы.
— Эй, Трис! — говорит Марлен. — Добро пожаловать. Что такое, Линн?
— Ты можешь заставить младших девчонок дать нам что-нибудь из вещей? — уточняет Линн. — Не все, хоть что-нибудь. Джинсы, нижнее белье, возможно, запасную пару обуви?
— Конечно, — говорит Марлен.
Кладу нож рядом с нижней койкой.
— Что за "детсадовские бредни"? — спрашиваю я.
— Дивергент. Люди с особыми умственными способностями? Да ну, — она пожимает плечами. — Я знаю, ты в это веришь, но я — нет.
— Тогда каким образом ты объяснишь мою устойчивость к моделированию? — интересуюсь я. — Или возможность ему сопротивляться?
— Думаю, лидеры выбирают случайных людей и меняют моделирование под них.
— Зачем им это?
Она машет рукой перед моим лицом.
— Ты так увлечена, волнуясь о Дивергентах — прямо, как моя мама — что забываешь волноваться о делишках лидеров. Это, просто напросто, разные способы контроля над сознанием.
Она избегает смотреть мне в глаза, выводя носком туфли круги по мраморному полу. Интересно, помнит ли Линн, как находилась под контролем? Во время атаки моделирования. Я была так сосредоточена на том, что случилось с Отреченными, что чуть не забыла о произошедшем с Бесстрашными. Сотни Бесстрашных, очнувшись, обнаружили на себе черную метку убийц, а ведь они этого не выбирали. Решила не спорить. Если ей хочется верить в заговор правительства, не думаю, что смогу ее переубедить. Чтобы понять, необходимо испытать на себе.
— Я принесла одежду, — говорит Марлен, подходя к нашей койке. У нее в руках стопка черной одежды ее размера, которую она с гордостью предлагает мне. — Я даже заставила твою сестру дать мне платья, Линн. Она принесла три.
— У тебя есть сестра? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает Линн. — Ей восемнадцать. Она была в том же инициированном классе, что и Четвертый.
— Как ее зовут?
— Шона, — отвечает она. Затем смотрит на Марлен. — Я говорила, что никому не нужны платья, но ты, как обычно, совсем меня не слушаешь.
Я помню Шону. Она была одной из тех, кто ловил меня при спуске по кабелю.
— Думаю, в платье легче бороться, — говорит Марлен, вскидывая подбородок. — Это дает больше свободы ногам. И пока ты вышибаешь из кого-то дерьмо, твое нижнее белье едва ли кого-то действительно беспокоит.
Линн продолжает молчать, словно соглашаясь с ней, но не находя сил в этом признаться.
— Что там о нижнем белье? — любопытствует Юрай, обходя койку. Марлен бьет его по руке, — Некоторые собираются сегодня в здание Хэнкок, — сообщает Юрай. — Вы тоже должны пойти. Мы уходим в десять.
— Кабель? — спрашивает Линн.
— Нет. Наблюдение. Мы узнали о сторожевой башне Эрудитов, огни горят всю ночь, сможем позаглядывать в окна. Посмотрим, что они делают.
— Я пойду, — вызываюсь я.
— Я тоже, — поддерживает Линн.
— Что? Ох, я тоже с вами, — говорит Марлен, улыбаясь Юраю. — Собираюсь раздобыть еды. Хочешь пойти?
— Конечно, — отзывается он.
Марлен машет на прощание, и они уходят. Раньше она подпрыгивала при ходьбе, теперь ее шаги более гладкие… возможно, более элегантные, но теперь в девушке не хватает той детской радости, что я привыкла в ней видеть. Интересно, что она сделала, когда была под воздействием моделирования?
Линн кривится.
— Что с тобой? — спрашиваю я.
— Ничего, — огрызается она и мотает головой. — В последнее время они только и делают, что болтаются вдвоем.
— Это всего лишь значит, что он нуждается в друзьях, — замечаю я. — И в Зике в том числе.
— Да. Это был настоящий кошмар. Сейчас он рядом, а на следующий день его уже нет… — она вздыхает. — Неважно, как долго ты воспитываешь в человеке смелость, ты не узнаешь, все ли получилось до тех пор, пока не произойдет что-то действительно серьезное.
Ее взгляд останавливается на мне. Я никогда раньше не замечала, какие странные у нее глаза: золотисто-карие. И теперь, когда ее волосы немного отрасли, и голова не перетягивает на себя все внимание, я замечаю ее аккуратный нос, полные губы… она изумительно красива, пока не ведет себя раздражающе. Завидую ей, но думаю, сама она свою внешность просто ненавидит. Наверное, поэтому и побрила голову.
— Ты смелая, — замечает она. — Я могла бы не говорить, ведь ты и сама все знаешь, но хочется, чтобы ты услышала мое мнение на этот счет.
Она сделала мне комплимент, а я чувствую себя так, будто меня ударили чем-то тяжелым.
— Не пугайся, — добавляет она.
Несколькими часами позже, после обеда и короткого сна, я сижу на краю своей кровати и перебинтовываю плечо. Я сняла футболку и осталась в топе. Здесь много Бесстрашных, они сидят на своих кроватях и смеются над чьими-то шутками. Я как раз заканчиваю закреплять бинт, когда слышу особенно громкий смех. Юрай с Марленой на плече кидается в проход между койками и сбрасывает ее с себя. Она улыбается мне, ее лицо покраснело.
Линн, сидящая на соседней кровати, раздраженно фыркает:
— Не понимаю, как можно флиртовать, когда вокруг такое.
— Это его способ отвлечься, а не ходить все время хмурым, — замечаю я, стараясь дотянуться рукой через плечо и закрепить бинт на коже. — Возможно, ты могла бы у него поучиться.
— Кто бы говорил, — отвечает она. — Ты вечно ходишь угрюмая. Беатрис Приор, Королева Трагедий.
Я встаю и ударяю ее кулаком в руку, сильнее, чем просто в шутку, но мягче, чем, если бы хотела причинить ей вред:
— Заткнись.
Не глядя в мою сторону, она отталкивает меня в сторону кровати.
— Я не выполняю указания Стиффа.
Замечаю ее поджатые губы и перестаю ухмыляться.
— Готова идти? — уточняет Линн.
— Куда вы собрались? — спрашивает Тобиас, пробираясь между кроватями и останавливаясь в проходе рядом со мной. У меня мгновенно пересыхает во рту. Мы не разговаривали весь день, и я не знаю, чего ожидать. Появилась ли неловкость, или все как раньше?
— На вершину здания Хэнкок, следить за Эрудитами, — отвечает Линн. — Хочешь с нами?
Тобиас смотрит на меня:
— Нет, мне необходимо кое о чем позаботиться. Будь осторожна.
Я киваю. Мне известно, почему он не хочет идти: Тобиас старается избегать высоты настолько, насколько это возможно. Он прикасается к моей руке, продлевая прикосновение на несколько секунд. Я напряжена, он не прикасался ко мне со времени нашей ссоры. Тобиас убирает руку.
— Увидимся позже, — бормочет он. — Не делай глупостей.
— Спасибо за доверие, — мрачно отвечаю я.
— Ты не так меня поняла, — говорит он. — Я хотел сказать не дай другим наделать глупостей. К тебе они прислушаются.
Тобиас наклоняется ко мне, собираясь поцеловать, но меняет свое решение. Избегая его взгляда, бегу вслед за Линн.
Мы идем по коридору в сторону лифта. Некоторые Бесстрашные оставляют метки на стенах в виде цветных квадратов. Центр Искренних для них, как лабиринт, в котором они учатся ориентироваться. Я знаю, как можно добраться до основных мест: до спальных комнат, в столовую, холл, комнату для допросов.
— Почему все покинули центр Бесстрашных? — спрашиваю я. — Ведь предателей там нет, не так ли?
— Все верно, они в центре Эрудитов. Мы ушли, потому что центр Бесстрашия напичкан видеокамерами, — отвечает Линн. — Эрудиты смогут получить к ним доступ, а поиск камер занял бы целую вечность, так что мы решили, что лучше просто уйти.
— Умно.
— Мы пользуемся моментом.
Линн нажимает кнопку первого этажа. Я смотрю на наши отражения в зеркальных дверях: она выше меня всего на несколько дюймов, и, хотя ее фигура скрыта за мешковатыми рубашкой и брюками, я уверена — ее тело очень гибкое, как и полагается.
— Что? — спрашивает она, хмурясь.
— Почему ты побрила голову?
— Инициация, — отвечает она. — Я люблю Бесстрашие, но Бесстрашные парни во время инициации не воспринимают Бесстрашных девчонок, как угрозу. Я решила это изменить. Мне показалось, что если я перестану выглядеть как девчонка, парни перестанут смотреть на меня как на пустое место.
— Ты недооцениваешь, какую угрозу можешь представлять.
— Да, и что? Становиться слабой всякий раз, как надвигается опасность? — Линн закатывает глаза. — Думаешь, во мне нет ни капли гордости?
— Я думаю, Бесстрашие ошибочно отвергает хитрость, — признаюсь я. — Не всегда стоит показывать людям, насколько ты сильна.
— Может, тебе самое время переодеться в синее? — отвечает она. — Раз уж ты собираешься поступать, как Эрудиты.
Выскальзываю из лифта прежде, чем сказать что-то, о чем пожалею. Линн быстро прощает, но также быстро заводится, как и большинство Бесстрашных.