Пленный украинский морпех нехотя ответил:
– Не сошлись характерами с командованием.
– Вы что там, переженились все? Уже и в армию эта толерантность гендерная из Америки проникла? Боевые пидары, что ли, пристали?
– Ромео, отстань от него, – попросил Правда. – Пять минут на сборы, подготовку снаряжения и проверку бэка. По рации получил сведения. Значит так: мы на девятой улице. На восьмую, соседнюю, зашли парни Карлеоне, зэка. На ней один дом целый, ниже по спуску к реке. Они его и заняли. Доложили, что чисто. Минут десять назад. Оборудовали огневую точку. Ждут группу закрепления. Еще сказали, что там прямо на улице, в сторону спуска к воде, наш двухсотый. Двигаемся двойками, эвакуируем нашего и заходим в дом к «карлеонцам». Потом вместе двинем на седьмую.
– А с этим «гарниром» что делать, с собой таскать? – недовольно спросил Ромео.
– Ты взял, тебе и возиться, – резюмировал командир штурмовиков Лист.
– Вот я так и знал! – расстроился Ромео.
«Скучать» Ромео пришлось недолго. Повод выйти из приспособленной под штаб тактической группы развалюхи он нашел, когда услышал звуки стрелкового боя.
– А ну-ка, пленный, как там тебя, Леон, следуй за мной гуськом. Броник надень, а я прихвачу СВД. Пойдем за домами этой улицы вниз к реке. Зайду с другой стороны, а ты посидишь там смирно, пока я разберусь, что почем…
Дошли быстро. Спрятались за крайней горкой из кирпичей и мусора – чьим-то бывшим жилищем, разнесенным парой гаубичных снарядов. Хозяин наверняка был рыбаком, вокруг сушились сети, по странному стечению обстоятельств не особо разорванные осколками, почти целехонькие. Сетей было много. Некоторые висели приспущенными парусами из-за перекошенных опор, иные – совсем свалились на землю, но достаточно было подравнять бревна, на которых они были закреплены, и сети встали ровным прозрачным забором.
Отсюда, с пика груды камней, досок и железяк, хорошо был виден «двухсотый». Труп лежал прямо на дороге в равном удалении между восьмой и девятой улицами.
Российские морпехи залегли метрах в ста от него к югу, не высовываясь из руин. Из дома, якобы контролируемого «карлеонцами», велся прицельный снайперский огонь. Нетрудно было сделать вывод, что информация о контроле над помещением оказалась ложной, и там засел враг, видимо, он контролировал рацию отряда «Шторм», прикомандированного к морпехам. Иначе как объяснить бравурный доклад о захвате помещения. Хотя вполне вероятно, что он прозвучал из уст человека с приставленным к виску стволом…
Бывшие зэка из подразделения Карлеоне, отправленные командиром отряда штурмовать дом, действительно установили над ним контроль и в уставном порядке доложили по команде. Были они из крайнего набора и не успели приобрести достаточно боевого опыта. Потому поступили недальновидно и опрометчиво, не «зачистив» погреб.
Такая халатность стоила жизни этой двойке – снайперская пара украинских морпехов поднялась наверх, ликвидировала одного из россиян, а второго заставила продублировать доклад об успешном штурме и сообщить о «двухсотом» на дороге. Убитым на дороге затем оказался именно он – после сообщения по рации снайпер перенес тело на центр грунтовой дороги.
Ошибка бойцов могла стать роковой и для посланной на усиление группы морпехов, обрекая на смерть всех, задействованных в зачистке восьмой улицы населенного пункта.
– «Двухсотый» лежит ненатурально. Приманка. Крючок, – оценил вслух ситуацию Леон.
– Да, вижу, без разгрузки. Спешили гады, – согласился Ромео, все еще удивляясь, что украинский пленный ведет себя как свой.
– И не сюрприз. Не заминированный. Так их учили. У него броник расстегнут и тело не изогнуто. Не на холмике, – комментировал Леон.
– В смысле? – не понял Ромео.
– Они так положили, чтобы к нему не боялись приблизиться. Снайпер работает, – заключил Леон. – Я работаю по-другому, на большой дальности и терпении. Но инструкции янки на Яворовском полигоне и канадцев в Урзуфе помню. Это «сыр» для «мышки».
Ромео почесал подбородок. Выглядело все именно так. И у морпехов уже были тяжелые «трехсотые». Приманка сработала… Вот почему парни не высовывались из руин девятой улицы.
– А ты снайпер, значит? – догадался Ромео, смерив Леона слегка презрительным взглядом.
– Дай СВД, увидишь, – уверенно ответил Леон.
– Чтоб меня потом под трибунал. Что я тебя вооружил, чтоб ты сбежал?
– Я не навязываюсь, но у меня к ним свои счеты.
– И какие же?
– Расплатятся, мне коллекторы не нужны, сам справлюсь. А тебе без меня не обойтись сейчас. Если быстро хотите вопрос решить, то нужно идти к дому и бросать эфку в окно, тут даже СВД не понадобится. Дай гранату, я все сделаю. Смотри, у него сектор обзора ограничен. Юг и центр улицы контролирует. Нашу сторону – не видит. Там наверняка пара. Одного «ананаса» вполне достаточно.
– Нет уж, приятель. Тебе «фенюшу» не дам, ты ж «укропитек бандерложий»! Сам пойду. А ты сиди здесь тихо и сторожи СВД.
Не говоря больше ни слова, Ромео снял кевларовый шлем, трофейный, и поправил черный берет. Заодно открыл горло, чтобы тельняшка была видна на пару полосок больше. Он заметил в этот момент реакцию на лице пленника, которого Ромео знал сутки, но тот почему-то вызывал доверие.
Нетрудно было понять значение этого горящего взгляда и едва уловимой мимики с сомкнутыми губами, отражающих не что иное, как чувство зависти. Однако доброй зависти.
…Перебежками от одной груды развалин к другой, за одну минуту Ромео оказался у нужного окошка. Приблизившись к нему, вальяжным напоказ, для зрителей, но вполне осторожным шагом, он подкрался к отверстию, оборудованному под огневую точку. Когда шел, то внимательно смотрел под ноги, ступая ботинками лишь на широкие плоские камни, дабы не задеть ничего трущегося, гремящего, хрупкого и стеклянного.
Сорвав чеку, он забросил гранату, дождался взрыва за стеной, и спустя секунду после него впрыгнул в то же самое окошко. Внутри было двое, Ромео «законтролил» обоих с тем, чтобы не рисковать, к тому же никакой эмпатии к устраивающим «мышеловки» с человеческой приманкой он не испытывал.
Завершив «зачистку» наверху, Ромео «на всякий пожарный» бросил в погреб еще один «ананас», и только после этого покинул дом тем же способом, что и вошел. Краем глаза, но с некоторой опаской он поглядывал в сторону своих, точно не зная, поощрят его за самоуправство или накажут… Сделал вид, что не заметил, сейчас его больше беспокоило другое – он все это время помнил о пленном, которому доверился, оставив без присмотра.
Морпехи оказались в помещении сразу после Ромео, а тот мгновенно растворился, ретировавшись в сторону уцелевшей хижины у берега на девятой улице. Причем уходил он не просто быстро, а стремительно. Никто бы, конечно, не стал его ни за что упрекать. Победителей не судят.
Ромео действительно бежал. Не то чтобы он сомневался в пленнике, но как в народе говорят: «Доверяй, но проверяй!».
Неизвестно, что напугало Ромео больше: то, что он увидел впереди, или то, что услышал сзади…
Зоркий глаз Ромео не подвел. Впереди на крыше лежал Леон с винтовкой СВД и целился в его сторону. Слух тоже пока обходился без контузий, как у некоторых сослуживцев, и не давал никаких сбоев. Сзади отчетливо раздавалось жужжание FPV-дронов, утяжеленных боеприпасами.
А вот выстрел в этом приближающемся рое, произведенный снайпером со стороны хижины, Ромео не расслышал, но обломок сверху и затарахтевший сломанными лопастями пропеллера ближний дрон, уже обреченный на незапланированное приземление, убедил Ромео в том, что главная для него опасность – все же дроны. И он инстинктивно побежал гораздо быстрее, иными словами, что было сил в сторону украинского снайпера, бывшего украинского…
Бежал он так, словно сдавал стометровку, и уже перепрыгнув изгородь их временного вместилища, как барьер на легкоатлетической дистанции, он едва не споткнулся о рыболовецкую сеть, лежащую на земле.
Дрон пикировал на него. Но внезапно сеть натянулась как тетива, превратив эту дырявую преграду в волейбольной сетку, принявшую на себя удар дрона. Боеприпас разорвался в воздухе только после того, как БПЛА отпружинило от сетки словно теннисный мяч. Никто не пострадал.
– Давай в дом! – крикнул Леон все еще бегущему Ромео, но тот не послушался, видно полагая, что третий БПЛА, окажись он в доме, влетит за ним в окно или в форточку. Он побежал прямо к реке, рассчитывая, что родная стихия укроет.
– Как знаешь… Хоть и морпех, но упрям как гусар! – выругался без мата Леонов и забежал в дом, закупоривая ставни.
Оператор третьего преследующего Ромео дрона, глядя на свой экран, действительно рассуждал, какая из двух целей приоритетнее. Но недолго. «Выбор» был сделан в пользу Ромео – тот находился на более-менее открытой и незащищенной поверхности, у песчаного берега не было никакой растительности.
Ромео нырнул в воду и понял, что совершил ошибку. Откуда он мог знать, что тут так мелко. Нырок в мелководье обернулся ударом рук и живота о дно и заметной спиной, на которую и пришелся прилет…
Все удивились, когда смертельно раненного в спину и затылок морпеха притащил санитарам его бородатый пленник. Странно было, что тот не убежал, а эвакуировал своего конвоира. Пленника после такого необычного поведения не приняли по полагающейся процедуре, не этапировали и не допросили. Отпустили под честное слово и дали адрес, куда явиться после сопровождения «трехсотого». Тот сам попросил, чтобы Леонов находился рядом.
Ромео, несмотря на наступающую агонию, продолжал говорить и логично мыслить. Весь путь до полевого госпиталя он, обессиленный от потери крови, изрешеченный осколками, вонзившимися в спину и в череп, думал о своей Юльке, не родившемся наследнике и случайном лекаре «с той стороны», который жгутовал его, перевязывал и тащил на своем горбу несколько километров, не зная, что будет с ним самим.
Перед тем как потерять сознание, а случилось это как раз в момент, когда санитары развернули носилки, Ромео, сжимавший в руке свой берет, протянул его Леонову.