Пензы, фамилию которой не помнит. Его, естественно, оставили у порога в кабинет и без ответа. Маргоша словно испарилась.
И все же встреча состоялась. В октябре, когда еще не закончился сезон навигации. Случайная. На мосту, который разводился аккурат через двадцать минут, поэтому редкие ночные прохожие и прогуливающиеся парочки спешили пересечь Неву.
Она шла одна. И он был один. Сумерки уже накрыли небо. Но полного мрака не было – звезды и фонари компенсировали отсутствие естественного света.
– Ты? – спросил он.
– Привет! – удивилась она. – Не спится?
– Это ты украла часы? – Зиновия не интересовал диалог, в нем кипела обида вперемешку с ненавистью.
– Какие часы? – сыграла «дурочку» Марго.
Зиновий взял ее за горло и с силой сдавил его запястьем, еще раз задав свой вопрос и озвучив требование:
– Мои часы. Где они? Верни мои часы!
– Прости. У меня не было обуви на осень. Твои часы теперь это мои сапоги, – призналась хрипящим голосом девушка.
– Сапоги? – переспросил Зиновий и ослабил давление на горло.
– Да, вот эти кожаные сапоги. Часы я продала, и купила себе обувь.
Зиновий разжал руку окончательно и впал в кратковременный ступор от внезапно открывшейся правды. Но быстро пришел в себя, придумав окончательное и бесповоротное решение. Недолго думая, он прижал девушку к перилам разводного мостового пролета, потянул на себя правую ногу красотки и снял с нее сапог. Потом левую ногу и снял второй.
Уходя в сторону Кунсткамеры, Зиновий Годин понимал, что оставляет Маргошу совершенно босую в середине осени. Но ему не было ее жалко. Нисколечки! Он бросил ей через плечо вместо плевка:
– Твои сапоги – это залог или компенсация. Одно из двух. Если они для тебя ценность, то ты вернешь часы и получишь их обратно. Равнозначный обмен! Поняла?! А не вернешь, не получишь ничего. Месть такая.
– Не верну, урод! – орала Марго грабителю вслед, но скрип и грохот разводящегося моста делал ее фразы отрывочными и далекими от цельного восприятия. Зиновий удалялся все дальше и дальше.
Нева открылась для судоходства, а мост разъединил окончательно несостоявшуюся пару. На благо обоим.
Зиновий Годин за несколько месяцев смирился с потерей, а сейчас отчетливо понял, что не видать ему своих часов. Да и сапоги женские, тем паче ношеные, ему были ни к чему.
Он захотел избавиться от этой обузы красиво. Не сходя с моста, Зиня швырнул их в реку. Сапоги поплыли на фоне Кунсткамеры, наполняясь холодной водой, чтобы исчезнуть навсегда на дне Большой Невы, утащив в пучину романтику и надежду на ответное чувство и зародив подозрение ко всем девицам-красавицам, с коими нужно держать ухо востро и быть начеку. Ибо женское коварство всегда оборачивается предательством, а алчность их ничтожна по сравнению с его планами и будущими возможностями.
Так стоит ли принимать близко к сердцу данность, ведь их не исправить! Она могла получить гораздо больше, всё! Весь мир! Но ограничилась сапогами…
Один сапог утонул мгновенно. Второй сапог проплыл еще немного, но тоже забулькал и скрылся в разводах, которые зашлифовала ночь… Водная гладь скрыла материализовавшуюся в женской обуви боль одинокого молодого сердца, ищущего любви и уважения, но оставила на нем рубец на всю жизнь. В двадцать лет любая мелкая измена, сопряженная с воровством, кажется предательством вселенского масштаба.
Зиновий пил этой ночью водку «Столичная», а потом явился пьяный домой. Его никто не ругал, но по причине иного свойства. Алкоголь был меньшей из нагрянувшей в семью неприятностью, сопоставимой с настоящей бедой. В доме мамы и отчима Година, отделавшегося два года назад условной судимостью, ждал наряд милиции, прибывший по заявлению некой Маргариты Каблучковой, уроженки Пензы. Та обвиняла Година в грабеже и попытке изнасилования.
По горячим следам менты выявили ближний круг общения подозреваемого. И взяли малолеток прицепом, «тепленькими» и сонными, расколов по совершенно иным эпизодам.
В отделении подельники по прежним делам, малолетние сообщники Жарко, настрочили признательные показания в присутствии своих родителей, вспомнив все свои грехи. Их пап и мам уверили в лояльности в случае добровольного сотрудничества со следствием, пообещав их отпрыскам условные сроки как несовершеннолетним, если те сдадут с потрохами своего «шефа». Тому уже ничем не помочь – Годину, он же Жарко, светит реальный срок по непопулярной в местах лишения свободы статье.
Члены банды, безусловно, испытывая угрызения совести, немедленно сделали все, что от них требуется, и, после шлепков по затылкам от отцов, подписали протоколы допросов и отправились «баиньки».
Глава 22Диспетчерская служба
В приемной в одном из кабинетов в известном здании Ростова-на-Дону на Большой Садовой, 31 аудиенции ждали двое – офицер морской пехоты Владимир Литвин с позывным Оникс и командир подразделения «Шторм V», состоящего из бывших заключенных, с позывным Карлеоне.
Бунт в зонах Краснодарского края и Ростовской области, инспирированный извне с привлечением авторитетов уголовного мира, можно было жестоко подавить с помощью спецназа. Однако силовой вариант усмирения бунтовщиков всегда чреват эскалацией и мог привести к плачевному результату с многочисленными жертвами, и что еще хуже, при таком развитии событий бунт мог перекинуться на другие субъекты Федерации.
– Товарищи Литвин и Исмаилов, можете пройти, вас ожидают. – пригласил адъютант.
Морпех и командир «Шторма» вошли. Человек, начавший беседу, был одет в цивильный костюм, не приталенный и казавшийся старомодным. Возраст его был неопределенным, а лицо не запоминающимся, не выражавшим ни одной понятной эмоции, речь его была монотонной без жестикуляций, а взгляд сверлящий. И он не сидел за рабочим столом, скромно умостившись на диване. Видимо, тем самым он подчеркивал, что он никакой не начальник, а командированное лицо.
При этом другой обитатель кабинета, скорее всего его настоящий хозяин, так же не осмеливался присесть в обитое коричневой кожей кресло собственного стола то ли из уважения к прилетевшему в экстренном порядке военным бортом из московского аэродрома Чкаловский высокопоставленному сотруднику, то ли из-за нежелания навредить. Скорее всего силовой способ решения проблемы предлагал именно он, однако гастролер из Белокаменной настоял на ином варианте, и местный генерал ФСБ посчитал, что лучше содействовать, нежели спорить.
– Присаживайтесь ребята, перейду сразу к делу, – начал без представлений гость из Москвы. – Обстановка очень серьезная и взрывоопасная. Бунт, начавшийся в одной из зон Ростовской области, быстро перекинулся на другие пенитенциарные учреждения. Действия в зонах и изоляторах согласованы между собой и координируются из единого центра. Выступления в уголовной среде активировались одномоментно с маршем путчистов. Внутри в зонах установился консенсус между противоборствующими группировками заключенных. Я имею в виду удивительный тандем между осужденными за приверженность к ваххабизму и принадлежность к экстремистским организациям исламистского толка и неонацистов всех мастей. Есть убитые среди персонала ИТК, взяты заложники, в том числе женщины-медики. С появлением в Ростове некого Сицилийца, входящего в ближний круг Година, есть опасность массовой раздачи оружия в зонах и освобождение преступников, которые хлынут в город, что обернется еще большей дестабилизацией, потенциально грозящей кратковременным хаосом.
– Я знаю Сицилийца, – сообщил Оникс.
– Вы здесь потому, что я знаю, что вы знаете Сицилийца, – так же монотонно, ни в коей мере не выказывая раздражения, а лишь констатируя факт, продолжил человек из Москвы. – Телефон, переданный вами органам разведки, а вы правильно сделали, что не отдали трофей в службу безопасности ЧВК, а нашли способ переслать его нам, мы разблокировали. Последняя диктофонная запись, записанная людьми некого Гасана, которых вы, Оникс, «задвухсотили» на окраинах Артемовска, очень интересна. Она была сделана им для собственной подстраховки и отчета перед начальством, но является не столько пруфом, сколько компрометирует его самого. Видимо, он собирался ее отредактировать, но не успел. Карты Гасану спутали именно вы. Этот криминальный авторитет – командир одного из подразделений ГУР МО Украины. Его прямым куратором является американский консультант Марк Картер. Запись содержит диалог, который проливает свет на сегодняшние события и дает нам шанс с вашей помощью купировать угрозу разрастания бунта. Если частную армию Година наш геополитический противник использует вслепую, как сам Годин большинство своих бойцов, то Сицилиец и стоящий за ним Царь, вор в законе, работают на западные спецслужбы вполне сознательно и за большое вознаграждение.
– А Царя знаю я, – вставил Карлеоне.
– Поэтому и вы здесь, – так же тихо и по-канцелярски сухо произнес московский разведчик. – А еще вы знаете вора в законе по кличке Калач. Царь действует на Кубани и в Ростовской области его руками. Сицилиец лишь посредник. До того, как вы, Мага, кровью смыли свои старые грехи и начали жизнь с чистого листа, вы отбывали с Калачом наказание в одной из дагестанских колоний, потом он был этапирован на Кубань, где стремительно возвысился.
Карлеоне понимающе кивнул:
– Да, нашумела та история, «черная масть» против джамаата…
– Мы использовали все способы усмирить бунт, – продолжил москвич. – Увещевания представителей духовенства различных конфессий, в том числе муфтия, православного архиепископа и пастора-баптиста, профессиональные переговорщики, угроза штурма… Но те требования, которые выдвигают лидеры уголовного мятежа, не имеют ничего общего с условиями, которые ставят обычные террористы. Они не просят денег, воздушного или сухопутного коридора, освобождения сообщников. Требования выдвинуты исключительно политические, в унисон с путчистами: выдача руководства Министерства обороны якобы в связи с отказом платить зарплаты, производить компенсационные выплаты и признавать бойцов ЧВК ветеранами боевых действий. Как вы понимаете, эти вбросы не соответствуют действительности и являются лишь частью дезинформационной компании, сопровождающей мятеж.