Навиния сказала это твёрдо и спокойно, – и Советник уставился на неё так, словно принцесса только что сообщила ему, что небо на самом деле зелёное.
– Вини, что…
– Я не сбежала. Меня отпустили. Всё, что мы думали о тёмных, ложь. – Девушка без страха, без смущения смотрела в его глаза. – Вы же видите, я жива и здорова, и Дэнимон с Фаником – тоже. Тёмные не желают нам зла. Давно уже не желают.
– Вини, – голос старика сбился почти на шёпот, и в нём прозвучал суеверный ужас, – подумай, что ты говоришь. Ты и правда…
– Я знаю, что говорю.
– Они запудрили тебе мозги, девочка моя. Не знаю, как, но…
– Да не могли они запудрить мне мозги! Вы же знаете, как я сильна, они бы никогда не проникли в моё сознание! И они спасли Фаника. У меня на глазах. А его похитили и пытали люди, наш народ, вирт Форредар, наш народ! – Навиния отчаянно качнула головой. – Мы должны остановить это безумие. Заключить мир, объединить наши народы, довершить то, что хотели сделать мои родители. Вывести на чистую воду настоящих злодеев.
Советник растерянно опустил руки.
– О чём ты гово…
– Это не дроу убили жену Хьовфина. Тогда, восемнадцать лет назад. Это сделал кто-то другой, но в его преступлении обвинили тёмных, и сейчас то же самое пытались проделать с Фаником! Кто-то из светлых заказал его убийство, но хотел обставить всё так, что виноваты дроу.
– Жену Фина… убили не дроу? А кто же?
– Мы подозреваем эльфов. Дом Эльскиар. Сейчас мои дру… кое-кто допрашивает человека, который поможет узнать это точно.
Комната погрузилась в долгое молчание.
Наконец вирт Форредар отступил на шаг. Ступая медленно и тяжело, вернулся за стол.
– Слишком много новостей для одного вечера, – пробормотал он дорогой. – И для одного старого человека. Слишком много. – Советник опустился на прежнее место так, словно ноги не держали его. – Мне тяжело принять то, что ты говоришь, но… нет, сначала я должен выпить. – Глубоко, прерывисто вздохнув, он кивнул на кресло по другую сторону стола: – Садись.
Опустившись на мягкое бархатное сиденье, Навиния следила, как старик возится с одним из ящиков под тяжёлой дубовой крышкой.
– Будешь? – Советник приподнял над столешницей наполовину початую прозрачную бутыль. – Розовое, твоё любимое.
– Не откажусь.
Поставив бутыль на стол, Советник открыл другой ящик. Какое-то время возился уже с ним. Выставил на стол два серебряных кубка, один рядом с другим, и аккуратно наполнил оба до краёв.
– Бери любой, – устало произнёс он.
Навиния взяла один – первый попавшийся, ведь оба были от неё абсолютно на одинаковом расстоянии. Поднесла его к губам одновременно с Советником, который взял другой.
– Кто бы мог подумать… боги воистину любят играть с нами злые шутки. – Когда они сделали по глотку, Советник задумчиво отставил кубок на столешницу. – Вот уж не ожидал, что всё так повернётся.
– Я и сама не ожидала. Однако это правда. Всё, что я сказала.
– Я говорю не о тёмных. – Советник посмотрел на неё неожиданно печально. – Ты сказала «довершить то, что хотели сделать мои родители»… но ты ведь не знаешь, зачем твоему отцу нужен был мир с дроу.
Принцесса недоумённо вскинула бровь.
– Разве мир нужен с какой-то целью?
– Да. Твой отец хотел во что бы то ни стало уладить проблемы внутри Риджии, чтобы переключиться на внешние. Чтобы развязать войну с нашими соседями. С Керфи. И ради этого он готов был заключить союз с дроу… надеялся объединиться с ними, чтобы они помогли ему начать новую войну. Завоевать другое королевство.
Советник говорил об этом без волнения, немного грустно. Как о чём-то давно минувшем, давно отболевшем.
– Но… это же… я не знала. – Навиния в свою очередь растерянно отставила кубок. – Неужели это…
– Никто не знал. Он говорил это мне одному. И только я один, я и боги… могли его остановить. – Старик прикрыл глаза. – И остановили.
Навиния смотрела, как с его ресниц срывается слеза, по морщинистой щеке сбегая к губам.
Рывком встала, и в пальцах принцессы вспыхнула золотая рапира – одновременно с тем, как в её глазах загорелся очень нехороший огонь.
– Когда я шла сюда, я готова была убить вас, если придётся. Когда я шла сюда, я была готова ко всему. Так мне казалось. Но это… – она выбросила руку вперёд, устремив кончик пламенеющего лезвия Советнику в лицо. – Вы убили его? Моего отца?
– Это… нельзя назвать убийством. Он готов был объединиться с силами зла, чтобы ввергнуть страну в новую войну, а я понимал, что не могу остановить его. Нарушить клятву, которую ему дал, поднять руку на своего Повелителя… и тут эта эльфийская девочка. Одержимая страстью, поглощённая ненавистью. И я решил бросить жребий, дать ей мысль, идею… положиться на волю богов. Решил, если такова будет их воля, – произойдёт то, о чём я думаю. Тогда не будет ни союза с тёмными, ни войны с Керфи. И когда так и случилось, я понял, что был прав. Боги не одобряли планов твоего отца. Как и твоих. – Советник открыл глаза; он плакал, но лицо и голос его были спокойными, лишь бесконечно уставшими. – Ведь я добавил яд только в один кубок. И ты выбрала именно его.
Губы принцессы презрительно дрогнули.
– Не пытайтесь меня запугать. Я проверила ауменье, прежде чем пить. Корила себя за это, но проверила. На всякий случай. И там не было ничего опасного.
– На тот момент – не было. Зато было десять капель «Ночного покоя».
Ненависть в глазах Навинии сменилась удивлением.
За миг до того, как она рухнула на спину, недоумённо глядя в потолок, жадно хватая ртом воздух.
– Что ты заставила меня сделать, Вини? Что вы заставили меня сделать? Я любил тебя, я любил твоего отца. А вы оба вынудили меня выбирать между личным и важным, и я не мог, не имел права выбрать первое. – Советник бесстрастно наблюдал, как Навиния слабо приподнимает руку: движение девушки было медленным, словно у мухи, залипшей в смоле. – Если ты обличишь Эльскиаров, наш народ поверит тебе и пойдёт за тобой, и ты приведёшь его к гибели. Ты просто не понимаешь… тёмные используют тебя, как хотели использовать твоего отца. Как использовали бедного Эсфориэля. Знают, что в открытой борьбе им не победить, что в их интересах переждать удар, затаиться, пока они не окрепнут. А потом, когда мы поверим им, нанести удар в спину. Но ты не умеешь смотреть в будущее. Никогда этого не умела. И лучшее, что ты сейчас можешь сделать для своей страны, – умереть.
– Ты, – хрипло, едва слышно выдохнула принцесса, – ты, ублю…
Советник смотрел, как лезвие рапиры окутывает золотое пламя. Смотрел обречённо, без всякого страха.
И не выразил ни удовлетворения, ни облегчения, когда огненная волна погасла, так и не сорвавшись с кончика клинка, а ладонь Навинии бессильно упала на ковёр.
– Я сразу решил, что выпью из другого кубка, – просто сказал он. – Что бы ты ни выбрала. Если правда на моей стороне, бояться нечего, если нет – я лучше умру, чем буду наблюдать, как ты довершаешь то, что я когда-то предотвратил. Но теперь… когда твоё тело найдут перед дворцом, это придаст нашим подданным сил для победы. Ненависть всегда даёт много сил.
Поднявшись из-за стола, он подошёл к одному из магических светильников на стене, сейчас не зажжённому. Повернул его наискось.
– Поначалу я огорчался, что ты не станешь той королевой, какую я хотел бы оставить после себя, – проговорил Советник, глядя, как отъезжает в сторону книжный шкаф, пока воспитанница задыхалась за его спиной. – Что не желаешь учиться тому, чему я так хотел тебя научить, что унаследовала своеволие отца, но не унаследовала его хитрости, ума, стремления познать всё, что необходимо правителю… Однако я думал, что сумею вырастить хорошую Повелительницу. Лучше, чем это сделал бы он. – Старик смотрел в чёрный провал тайного хода, на тёмную лестницу, уводившую куда-то вниз. – А потом понял, что это к лучшему. Что ты будешь счастливее, если бремя власти не ляжет на твои плечи, если ты сможешь просто заниматься тем, что тебе по нраву, оставив грязь политики и интриг будущему мужу. И правил за тебя так, как мог, и позволял тебе слишком много, чувствуя свою вину, и понимал, что заслуживаю твоё недоверие, твою неприязнь… и потому в своё время принял отставку как должное. Мне больно было видеть, как ты моментально рушишь то, чего я добивался годами, но теперь боги расставили всё по местам.
Он стоял неподвижно, не оборачиваясь. Видимо, не хотел смотреть на предсмертную агонию принцессы.
И не видел, как та всё же смогла запустить ладонь в скрытый кармашек на юбке, чтобы достать оттуда кольцо.
– Прости меня, – едва слышно, так и не решившись обернуться, произнёс Советник. – Ты была мне как… ты была мне дочерью. Но между личным и важным правитель всегда выберет второе.
Держа серебряный ободок кончиками пальцев – большого и среднего, немилосердно дрожащих, – Навиния отчаянно пыталась надеть кольцо одной рукой. Кое-как приблизила его к указательному, заставила украшение скользнуть на ноготь…
Кольцо замерло, так и не продвинувшись дальше.
А потом принцесса глубоко, жадно, судорожно вдохнула – и выдоха не последовало.
Глава пятаяИзбранники обмана
Леттэ Авэндилль из дома Эльскиар поднималась в свои дворцовые покои, когда столкнулась на лестнице с тэльей Фрайндином.
Брат Повелителя эльфов спускался ей навстречу: задумчивый, отрешённый, печальный. Но, завидев Авэндилль, всё же улыбнулся в ответ на её церемонный поклон.
– Лучезарная леттэ, ваш взор сияет столь же ярко, сколь всегда сиял на моей долгой памяти, – проговорил Фрайндин, остановившись. – Так радостно видеть кого-то, кто в эти тяжёлые дни не позволяет себе погрузиться в пучины отчаяния.
– Зато ваш взор, пресветлый тэлья, затеняет грусть, и это заставляет ваш народ скорбеть вдвойне. – Авэндилль грациозно вскинула голову. – Я уже пыталась выразить вам своё сочувствие и свою тоску по нашим возлюбленным принцам, но тогда у меня не хватило слов. Не хватит и теперь. Скажу лишь, что они были столь же дороги моему сердцу, сколь их прекрасная мать, и гибель их печалит меня в той же мере. – Она мягко коснулась ладони Фрайндина кончиками пальцев. – Однако вам не стоит заживо погребать себя в бездне тоски. Сейчас вы должны быть поддержкой вашему венценосному брату, нашему благородному Повелителю, ведь ему тяжелее, чем всем нам.