– О чём ты?
Фрайндин не ответил. Он смотрел в ночь, и зимняя синева его глаз сейчас казалась ещё темнее. Но мне не так и важен был его ответ.
Значит, зёрна сомнений, которые мы посеяли в прошлый наш визит, всё-таки проросли. Значит, мы помогли ему в свою очередь сопоставить факты – наконец; ведь на самом деле это было совсем не сложно. Требовалось только разбить кривое стекло, через которое ты привык смотреть на вещи.
Потому что редкие преступники не совершают ошибок. И я не верила, что девятнадцатилетняя девчонка, потерявшая голову от любви и ненависти, не допустила ни одной.
– Скажите мне только одно, – не глядя на нас, выговорил эльф. – Она задумала всё это сама? Отравить свою госпожу, подставив тёмных? Убить её ребёнка, свалив вину на них же?
– Нет, – Лод ответил спокойно, точно ожидал вопроса. – По крайней мере, идею об убийстве Повелительницы ей подкинул другой человек.
– Советник Форредар? – Фрайндин медленно повернулся в сторону колдуна. – Поэтому вы убили его?
Это меня не удивило. Я ожидала, что тело Советника быстро обнаружат, и догадывалась, что вычислить убийцу окажется не сложно. Как и тех, кто за нею стоял.
– О, так это уже известно, – Лод невозмутимо кивнул. – Да. Поэтому.
– Говорят, его сердце пронзили огненным клинком. Очень похожим на оружие Навинии. Люди шепчутся, что Повелительница жива, но тёмные обратили её в свою послушную марионетку. Однако теперь я понимаю… если принцесса услышала правду из его уст… – Фрайндин зажмурился. – Что вы узнали? И как?
Короткий рассказ Лода он выслушал, так и не открывая глаз. Не перебивая, не отвечая, не реагируя. И даже когда колдун закончил, какое-то время ещё молчал.
Затем подался вперёд, к двери:
– Идёмте.
– Куда? – не сдержал удивления Восхт.
– К Дилль. Время позднее, она должна быть у себя, а если ещё не у себя, мы дождёмся её прихода. Я помогу вам проникнуть во дворец – защитные чары не впустят никого из вас, Фин отдал магам приказ… Без меня путь туда вам заказан, – эльф резко обернулся, и во взгляде его был какой-то лихорадочный блеск. – Идёмте! Я должен посмотреть ей в глаза, когда она увидит вас. Должен задать ей вопросы, которые давно следовало задать. Должен увидеть, что она будет делать, когда вы поведаете ей всё это.
– Так ты веришь нам? – выдохнул Фаник.
– Поверю всей душой, если увижу то, что ожидаю увидеть. И тогда попрошу Фина проникнуть в её сознание. Вас он не послушает, конечно же, но меня… Пусть наши маги просмотрят её воспоминания. Боль терпима, а большого вреда ей это не принесёт. И если они обнаружат там то, о чём я думаю… – Фрайн порывисто ухватил Эсфориэля за запястье, точно мальчишка, в нетерпении тянущий старшего брата на прогулку. – Идёмте! Я больше не смогу вынести ни дня, ни минуты! Если это правда, если всё это правда… – эльф опустил голову. – Что же мы наделали…
Перехватив быстрый взгляд Лода, я поняла, что мы вновь думаем об одном и том же.
Да, пока всё складывается даже слишком хорошо. Ведь Фрайндин сам, по доброй воле, предложил воплотить в жизнь наш собственный план.
– Мы не можем исправить ужасов прошлого, однако в наших силах предотвратить ужасы будущего. – Положив руку брату на плечо, Эсфор улыбнулся, но улыбка эта была печальной. – Веди нас, Фрайн. Да помогут нам боги.
Лод, поколебавшись, кивнул, и я возвела тройку в восьмую степень, утихомиривая вдруг заколотившееся сердце.
Даже если это ловушка, с кольцами нас никому не поймать. Мы не ожидали, что всё может свершиться так быстро, но это и без того затянулось на восемнадцать лет.
Ладно. Сейчас так сейчас.
В конце концов, точку в этой истории и правда стоит поставить как можно скорее.
Пожалуй, никогда ещё я не ступала по брусчатке, которой эльфы мостили улицы своей столицы, с таким волнением. Близившаяся ночь уже заставила Детей Солнца вернуться в дома, но Восхт, конечно же, всё равно укрыл нас чарами невидимости. В темноте древесный дворец, по которому разноцветными искрами рассыпались сотни витражных окон, впечатлял ещё больше. У ажурных ворот снова дежурили двое стражников – и, завидев Фрайна, поспешили согнуться в низком поклоне.
– Пресветлый тэлья, – они распахнули ворота настежь: каждый по створке, открывавшейся наружу, в сторону дворцовой площади. – С возвращением.
– Благодарю, – Фрайндин, кивнув, двинулся вперёд. За шаг до того, как ступить в сад, застыл, повернувшись к одному из стражей. – Всё ли спокойно? Ничего подозрительного не замечали?
– Нет, пресветлый тэлья. Можете не беспокоиться, мы смотрим в оба, ведь времена нынче…
Фрайн стоял так, что закрыть створки делалось невозможным, ровно посреди прохода, – но ворота были настолько широки, что позволяли спокойно прошествовать между братом Повелителя эльфов и стражниками. И я подалась вперёд ещё прежде, чем почувствовала, как Лод увлекает меня за собой.
Мы уже были в саду, а Фрайн всё поддерживал со стражами учтивую беседу.
– Крайне любопытная защита, – обжёг ухо шёпот Лода, когда мы отошли подальше. – Посторонним не преодолеть ограду. Ворота – единственное слабое место, но и они не пропустят незнакомцев. Однако на время, пока через защитный контур проходит тот, кому дозволено свободно входить во дворец, контур нейтрализуется. И пока Фрайн стоит на пороге…
…он служит аналогом изолятора, который не даёт электрической цепи снова замкнуться. Ясно.
Глядя, как брат Повелителя эльфов прощается с бедолагами, только что впустившими в свой дворец шестерых тёмных, я надеялась, что впоследствии Хьовфин им это простит. Мы и без того оставили за собой порядочный след из трупов.
Стражников у дверей миновали тем же образом, и я во второй раз очутилась внутри золотого древа. Только теперь, оставив позади пару пустынных залов, пройдя мимо искусных гобеленов, на которых выткали сцены эльфийских празднеств, мы последовали за Фрайном наверх – по лестнице, образованной всё теми же древесными лозами, обрамлённой перилами, которые украшала филигрань тонких закрученных ветвей.
Фрайндин поднимался не слишком быстро, но легко и непреклонно. Путь озаряли серебряные светильники на перилах и на стенах, колдовское пламя в которых горело ярко, но не слепило. Периодически мы встречали других обитателей дворца. Благо ступеньки были достаточно широки, чтобы мы могли беспрепятственно разминуться, даже если бы эльфы не отступали в сторону, почтительно кланяясь брату Повелителя. Я подозревала, что магия каким-то образом скрывала ещё и звук наших шагов, ведь вряд ли эльфы, которые славились тонким слухом, могли их не расслышать – и точно не оставили бы без внимания незримых гостей.
Лестница вилась и вилась наверх, перемежаясь круглыми площадками, уходившими в глубь дворца широкими коридорами. Несколько раз мы переходили по мосткам от одной площадки до другой, и тогда я старалась не смотреть вниз: лестницу создали по принципу гигантского колодца, и, если опустить взгляд, тебе открывался вид на всё, что ты оставил позади. С каждой минутой идти было тяжелее – я уже не столько держалась за руку Лода, сколько висла на ней, – но просить Фрайндина сбавить темп было опасно и подозрительно. Так что я просто глотала ртом воздух, пытаясь нормализовать дыхание, и заставляла себя переставлять ноги, машинально считая ступеньки.
На пятьсот тридцать второй мы поднялись на очередную площадку, и я поняла, что лестничный колодец смыкается куполом чуть выше наших голов.
Дальше подниматься было некуда.
Фрайндин повёл нас прямо, плавным изгибом светлого арочного коридора, мимо редких дверей – невысоких, полукруглых, из дерева гладкого, словно шёлк. У одной из них в итоге мы и остановились.
– Никаких ошейников. Думаю, вы сами понимаете причину, – тихо произнёс Фрайндин, прежде чем протянуть ладонь к ручке, тоже выточенной из дерева. – Если ошейник окажется на ней, если он делает что-то с сознанием пленников… после никто из светлых не поверит тому, что увидит в этом сознании.
– Мы понимаем, – откликнулся невидимый Лод. – Надеюсь только, что она не сделает некую глупость.
– Нет. Даже если поймёт, что её загнали в угол, с собой она не покончит, и на чужой меч не кинется. Я думал, что знаю её, но если всё правда… выходит, что она умна, хитра и изворотлива, любит себя, и самоубийственные поступки ей не свойственны. А угрозы для нас она не представляет ни малейшей.
– Согласен.
Больше слов не было. Эльф просто толкнул дверь от себя. Без стука.
Позволив мне увидеть ту, из-за кого погибли сотни и могли погибнуть тысячи.
Она сидела у окна, расчёсывая локоны, струившиеся по её плечам нитями солнечной пряжи. В простом зелёном платье – и зо́лотом, в тон её волос, на этом платье выткали гербовые лилии. Когда дверь отворилась, эльфийка обернулась, и лазурь её глаз словно стала ярче от удивления.
– Тэлья Фрайндин? – Леттэ Авэндилль из рода Эльскиар торопливо отложила гребень на туалетный столик. Встав с кресла, присела в реверансе, но не опустила настороженного взгляда. – Чем я обязана тому, что вы почтили меня своим визитом в столь поздний час?
Она и сейчас казалась не старше девятнадцати. Ей должно быть уже тридцать семь, а выглядит девочкой, такой милой, такой невинной…
Ядовитые цветы часто выглядят безобидными в своей хрупкой красоте.
Фрайндин, не ответив, прошествовал на середину небольшой, скромно обставленной полукруглой комнаты.
– Закройте дверь, – бросил он, пока мы с Лодом проходили внутрь следом за ним.
– Закрыть? – эльфийка растерянно выпрямилась. – Хорошо, но…
– Я обращался не к вам.
Лод отпустил мою руку.
Дверь затворилась, заставив хозяйку комнаты вздрогнуть. В следующий миг я увидела Дэна, Фаника и Эсфориэля – прямо перед собой, рядом с Фрайном, – и растерянность в глазах Авэндилль сменилась паникой.
Попалась.
Конечно, она знала, зачем они пришли. Когда твоя совесть нечиста, ты ждёшь этого, постоянно ждёшь. И когда видишь мстительных призраков, сразу понимаешь, что им от тебя нужно.