бя? – он погладил тыльную сторону её ладони. Одним пальцем, коротким и нежным движением. – Тебе нет в этом нужды. Ни наказывать себя, ни винить – ни в чём. Ты прекрасная, ты удивительная, ты…
– О, Миркрихэйры. Вам стоило бы взять себе девизом «Верны до последнего». – Губы принцессы изогнула горькая усмешка. – Я всё время пытаюсь остановить тебя, Лод. Уберечь от падения.
– И я благодарен тебе. Мне это нужно.
– Нет, не говори мне то, что я хочу услышать. Не будь… тем, кто любит меня. А я знаю, что ты всё ещё меня любишь. – Она неотрывно смотрела на переплетение их рук. – Ты сам оберегаешь себя. Куда успешнее, чем я. А я вижу в тебе тень того, кого давно уже нет… но ты – не он. И если я не могу убедить себя в этом, все эти годы спустя, то я… не та. И ты это знаешь.
Лод не ответил. Просто вглядывался в её лицо, так внимательно, словно искал в нём что-то, чего никак не мог найти, – пока Морти осторожно и бережно высвобождала свои пальцы из его ладоней.
– Я люблю тебя. Я желаю тебя. Как и ты – меня. Но в душе, наверное, я давно уже поняла… мне нужен не ты. А тебе нужна не я. – Сидя ровно и прямо, она сложила руки на коленях, в простом кресле держась принцессой на троне. – Ты ведь тоже это понимаешь. Думаю, на самом деле ты понял это лучше и раньше меня.
– Ты делаешь это ради меня, – тихо проговорил он, – но не хочешь этого. Не хочешь, чтобы я уходил.
На сей раз промолчала она.
Прикрыв глаза, на пару мгновений придержав ресницы книзу, Лод неторопливо поднялся на ноги.
– Прости меня, если сможешь. Я никогда не хотел делать тебе больно, – его ладонь сдержанно коснулась её волос. – Но сейчас не время тревожить Алью подобными разговорами, а твою печаль легко списать на тяжёлое положение нашего народа. Я не оставлю тебя, пока ты не будешь к тому готова.
– Лод…
– Я отправляюсь к лепреконам. У нас есть план, как достать жемчужины. И эту беседу лучше закончить, – голос его остался мягким, но в интонации скользнула непреклонность. – Пожелай мне удачи.
Не дождавшись в ответ ни слова, Первый Советник Повелителя дроу склонил голову. Без упрёка, без улыбки. Развернувшись, вышел; и когда дверь за ним закрылась, Морти уронила голову на руки. Слёз уже не осталось, поэтому она просто сидела, закрыв лицо ладонями, и лишь плечи её порой судорожно вздрагивали… пока в дверь не постучали.
Морти замерла, не отвечая, но постучали снова. С отзвуком неуверенности.
Затем дверь всё же приоткрылась.
– А, так ты здесь, – увидев принцессу, Лу проскользнул внутрь. – Я искал тебя, Алья говорил… – вглядевшись в её глаза, дроу осёкся. – Что случилось? На тебе лица нет!
– Ты знаешь, что происходит. На нас надвигаются…
– Нет, здесь кроется нечто иное. – Стремительно приблизившись к ней, Лу коснулся её плеча: голос был требовательным, но жест – исполненным бережного трепета. – Кто посмел обидеть тебя?
Она просто смотрела на него. Тусклыми глазами, утратившими янтарный блеск.
– Моя принцесса, – порывисто опустившись на колени, дроу сжал её руку в своей, – одно слово, и тот, кто причинил тебе боль, не переживёт этой ночи.
У неё вырвался тихий, совершенно безысходный смешок. И только.
– Скажи мне, – он пересчитал поцелуями хрупкие косточки на её пальцах, и слова его звенели настойчивостью. – Если есть хоть что-то, что я могу для тебя сделать, скажи!
Она взирала на мужчину, чей взгляд жёг её обожанием и страстью, занимавшего то же место, что и другой – совсем недавно, так же преклонившего колени, так же державшего её руку… бесконечно, безнадёжно, невыносимо непохожего на него.
В глазах принцессы снова полыхнули живые отблески, а по лицу скользнула тень. Решительная.
Отчаянная.
– Да, – молвила Мортиара из рода Бллойвуг, негромко и обречённо. – Есть кое-что.
Захлопнув счётную книгу, казначей Повелителя лепреконов устало потёр переносицу. Поднявшись с кресла, снял со спинки камзол, который сбросил на время работы; надев его поверх рубашки, застегнувшись на все пуговицы, проследовал к выходу из своего кабинета.
И, ещё не выйдя за дверь, ощутил на шее нечто чужеродное – одновременно с тем, как просторную дворцовую комнату огласил тихий щелчок.
– Иди в сокровищницу, – негромко велела окружающая пустота, вдруг вздумавшая обзавестись приятным мужским голосом.
Казначей попытался удивлённо приоткрыть рот, но неведомая сила удержала его губы сомкнутыми. Она же вынудила его пальцы провернуть дверную ручку, а ноги – покорно зашагать в указанном направлении.
За высокими окнами дворцового коридора засыпал Ювелл. Столица королевства лепреконов утопала в зелени предгорных лесов, домишки с черепичными крышами, которые показались бы людям игрушечными, сияли россыпью золотых огней. Свет уличных фонарей, чьи пёстрые стёкла напоминали о леденцах, отражались в блестящей брусчатке. Королевский дворец возвышался на холме над всей этой красотой, и в нём тоже преобладали золотисто-зелёные тона: что во внешней отделке, где жёлтая яшма соседствовала с малахитом, что во внутренней, где по изумрудным панелям на стенах вились янтарём узоры затейливой росписи.
Как назло, на коротком пути в сокровищницу не встретилось ни одной живой души. Казначей всегда засиживался допоздна, когда все другие лепреконы давно уже расходились по своим покоям. Он шёл, чувствуя себя шарнирной куклой, слушая грузные шаги за спиной, явно принадлежавшие людям, – и, сопоставляя эти шаги с ошейником, заставляющим повиноваться, приходил лишь к одному выводу.
Если бы казначей мог, он покачал бы головой. Дивясь дерзкому безумству тёмных, которое всё равно не могло никуда привести. Понятно, что они загнаны в тупик, и от отчаяния чего только не сделаешь; но на что им сдались эти треклятые жемчужины, в конце концов?..
В отличие от коридоров, которые делали с высокими потолками, двустворчатые двери в сокровищницу были ниже человеческого роста. Казначей подметил это с какой-то мелочной мстительностью – что незваным гостям, в отличие от него, наверняка пришлось согнуться, чтобы пройти внутрь. Огромный зал, вымощенный белым камнем, при их появлении озарили магические светильники, золотыми каплями вспыхнувшие под потолком. Он весь был заставлен сундуками, а к стенам жались стеллажи, хранившие многочисленные шкатулки и ларцы: лепреконы любили блеск золота, но аккуратность и порядок всё же любили больше, так что никак не могли позволить монетам и драгоценностям просто валяться неопрятными кучами.
Сокровищницу даже не запирали на ключ. В ключе не было нужды.
– Неплохо, – одобрил один из тёмных, наконец проявившись из воздуха рядом с казначеем: молодой мужчина в серой мантии колдуна, с узлом длинных русых волос. – Но для столь легендарного места… если честно, ожидал большего.
– Зато сила чар вполне оправдывает ожидания, – пробормотал другой, полноватый и темноволосый. Судя по мантии, тоже колдун.
В этой части дворца, строившейся лепреконами для лепреконов, не рассчитанной на рослых гостей, люди смотрелись… странно. Чужеродно. Рядом с мебелью и сундуками, которые разом стали выглядеть миниатюрными, они казались взрослыми, заглянувшими в кукольный домик. Пусть даже куклы были в рост человеческих детей.
– Ничего, справимся.
Русый аккуратно прикрыл двери в сокровищницу. Обратил взгляд на казначея.
– Ты ведь знаешь, за чем мы пришли, – сказал он.
– Догадываюсь. И ничего у вас не выйдет, – злорадно откликнулся лепрекон, даже не сразу сообразив, что к нему вернулся дар речи. – Ошейники вам не помогут. Ни ошейники, ни магия.
– Посмотрим, – колдун небрежно махнул рукой. – Отдавай нам жемчужины.
Серебряная полоска на шее сделалась горячее. Подчиняясь движениям невидимых нитей магии, протянувшихся от ошейника к его ногам, казначей покорно пошёл мимо сундуков к одному из стеллажей, где покоились шесть одинаковых ларцов чёрного дерева. Один за другим снял их с полки, чтобы передать русому вору – в маленьких руках лепрекона шкатулки выглядели ящиками.
Колдун открывал крышки, удостоверяясь, что внутри действительно жемчужины, и отдавал ларцы товарищу, громоздя один на другой.
– Золотые, белые, розовые, зелёные, чёрные, серые, – подвёл итог русый, когда в пальцах у него оказалась последняя шкатулка. Остальные пять уже перекочевали к его подельнику, который придерживал верхний ларчик подбородком, чтобы получившаяся пирамида не обвалилась. – Все на месте… вот теперь и проверим, помогут нам ошейники или нет.
И вернул ларец с серыми жемчужинами в руки каз-начея.
– Отнеси это в коридор.
Пока лепрекон, подчиняясь приказу, переставлял ноги по направлению к двери, он отчаянно напоминал себе, что не имеет никакого права выносить королевскую собственность в угоду дерзким ворам. Помнил, что защита сработает и без этого, но решил помочь магии по мере своих скромных сил. Он подступил к порогу, где паркет коридора стыковался с белым камнем, которым отделали пол сокровищницы; толкнул одну из дверей, попытался выйти – но порог ожидаемо вспыхнул золотой полосой, и нога, обутая в щегольскую лакированную туфлю с вострым носом, уткнулась в невидимую преграду.
Какое-то время казначей бодал лбом защитный барьер, раз за разом отлетая на шаг назад, куда его отбрасывал сгущённый воздух. Тоскливо гадая, когда же тёмным надоест над ним измываться.
– Похоже, и правда не выйдет, – наконец вздохнул русый.
– А я что говорил? – буркнул его подельник.
– Но попробовать-то стоило. Ладно, иди сюда.
Последнее уже было обращено к казначею. Тот подчинился, с ненавистью сверля взглядом собственные ноги, вновь предавшие его.
– Присядь, отдохни.
Отобрав у лепрекона ларец, русый добавил его к пирамиде в руках подельника. Осев на пол, казначей беспомощно смотрел, как русый подходит к дверям в сокровищницу. Заперев их – чтобы скрыться от глаз случайных свидетелей, если бы таковые вдруг объявились, – поднимает руки к потолку.