Она осеклась: увидев – совсем неподалёку, как раз между ней и мной – то, что привлекло её внимание.
– Брось, – торопливо выкрикнула я, – не успеешь! Даже если б я была тут… хотя с чего ты вообще это взяла? – мой смешок прозвучал напряжённо. – Ты же понятия не имеешь, с чем столкнулась!
Сусликова не ответила, пристально вглядываясь в полукруглую дверь, видневшуюся в стене чуть поодаль.
– Эй! – я выскочила из-за угла, представ прекрасной мишенью, и в голосе моём отчётливо прозвучало беспокойство. – Я с тобой разговариваю, Мэрисуэль!
Не обратив на меня ни малейшего внимания, она шагнула вперёд. Не ко мне, всё к той же двери. Наклонилась, почти уткнувшись носом в зелёную медь массивной круглой ручки… с которой чьи-то пальцы совсем недавно стёрли пыль.
На чистой поверхности которой слегка мерцали сияющие пылинки.
Выпрямившись, Сусликова взглянула на меня, замершую столбом. Улыбнулась – наверное, так же широко и страшно, как вчера улыбалась я.
– Нет! – отчаянно завопила я. – Нет, стой!
Но Сусликова уже без лишних слов рванула дверь на себя.
Я знала, что она увидела там. Тёмную комнату, которую мы не рискнули освещать, чью-то спальню, давным-давно покинутую. Нас с Альей, сидящих прямо на полу – на коленях, друг против друга, с закрытыми глазами, неотрывно держащихся за руки. Морти – на кровати под посеревшим балдахином, с управляющим кольцом на пальце, полученным от брата. Навинию, напряжённо замершую рядом, а подле неё Лода, которому как раз, должно быть, закончили лечить искалеченные руки. И когда дверь открылась, все, включая Алью, уставились на Сусликову, придав лицам подобающе испуганное выражение.
Немудрено, что она, вскинув меч, кинулась в комнату уже без всякой опаски.
Первым же шагом пересекая границу гексаграммы, багровым заревом ловушки проявившейся на полу.
Её вопль я начала слышать ещё до того, как выскользнула из иллюзии, в которой больше не было нужды. Продолжила, даже вернувшись разумом в настоящее тело. Наконец открыв глаза, морщась от боли в коленях, поднялась на ноги, когда ловушка уже завершила действие.
Под крик Сусликовой, всё длившийся, я неторопливо подошла к ней. Присев на корточки, смотрела, как она крючится на полу, хватаясь за шею, воя от боли.
Наверное, будь я добром, мне было бы её жаль. А будь я злом – тем злом, которым она меня считала, – отпустила бы какую-нибудь торжествующую фразочку. Но я не была ни тем, ни другим. И поэтому просто смотрела на неё, пока она не затихла и не опустила руки, явив хитрую вязь рунной цепочки, выжженную у неё на шее магической татуировкой.
Увидев моё лицо, Сусликова с ненавистью в глазах рванула ко мне – и, подчиняясь полыхнувшей золотом татуировке, замерла.
– Спокойно, – вскинув руку с управляющим кольцом, проговорила Морти.
А вот в лице принцессы жалость я всё же увидела. Несмотря ни на что.
Морти такая Морти…
– Что вы со мной сделали?!
Сусликова почти визжала, и в визге её даже сейчас слышалось больше возмущения, чем других чувств.
Глядя на неё, я не ощущала даже удовлетворения.
Ловушку по моей инструкции начертили совместными усилиями Восхт и Навиния. Ставить её прямо в коридоре мы не рискнули – в процессе заметить нас было проще простого. Однако я достаточно хорошо знала Сусликову, чтобы заманить её в нужную комнату, создав иллюзию того, что я этого не планировала. Поскольку принципы магических ловушек я изучила уже давно, дело было лишь за тем, чтобы вписать в эту ловушку нужную формулу. Ведь я справедливо рассудила: избавиться от того, что стало частью тебя – совсем не то же, что от серебряного кольца на шее. И если ошейник мог лопнуть под напором Дара, то татуировка исчезнуть – едва ли.
На то, чтобы вывести правильную формулу, у меня ушло три местных часа. Большая часть того времени, что Сусликова милостиво мне подарила. Преобразовывать заклятие Ильхта, усовершенствованное Лодом, оказалось тем ещё занятием. Чтобы оно подействовало так, как подействовало, да ещё будучи заключённым в ловушку, требовалось изменить довольно многое, не порушив филигранной гармонии формул; но когда я закончила, я знала, что справилась. И, предусматривая риск того, что ловушка не сработает, вынудив нас вступить в банальный бой, была уверена – сработает.
– Надо же, – равнодушно заметила я, – правда подействовало. – Обернувшись через плечо, снизу вверх посмотрела на Алью. – Она ваша, Повелитель.
В золотых, почти кошачьих глазах дроу, неотрывно глядевших на Сусликову, отчётливо сквозила брезгливость.
– Попади она в мои руки ещё летом… – Алья задумчиво, многообещающе помолчал. – Но, думаю, мои гвардейцы не откажутся от развлечения… последнего. Им не терпится повстречаться с девкой, которая убила Сумэйла и едва не убила их любимую принцессу. – Дроу рассеянно повёл рукой. – Правда, боюсь, долго она у них не протянет.
– Что поделаешь. – Навиния за его спиной невинно пожала плечами. – Проявим милосердие. Праздник, в конце концов.
Ну да. Глупо было ожидать другого приговора от Альи. И на сей раз Морти промолчала: зная её – не из-за злобы на Сусликову, а потому что в голосе венценосного брата она ясно расслышала – этот приговор обжалованию не подлежит.
Жестоко? Определённо.
Но, пожалуй, в данном случае жестокость Повелителя дроу вполне можно было понять.
– Нет! Нет! – визг Сусликовой окрасил хрип. – Бред какой-то! Вы не можете! Всё не закончится так, не может закончиться…
– Нет, Маш. Оно закончится именно так.
Голос мой был усталым – и заставил её затихнуть, удивлённо глядя на меня.
– Оно закончится так, – повторила я. Не злорадствуя, просто подводя черту. – Потому что ты своими руками выкопала себе могилу. Потому что ты ясно дала понять, что ты такое. Потому что это не глупая сказка для глупых девочек. – Я неторопливо поднялась на ноги. – И потому что мы давали тебе шанс прожить здесь долгую счастливую жизнь, но ты им не воспользовалась.
Оставляя Сусликову позади, я шагнула к Лоду. Сидя на кровати, он крутил кистью левой руки, проверяя чувствительность после исцеления.
Пристально наблюдая за мной.
– Прости, что тебе пришлось смотреть на… то, что ты увидел, – мягко произнесла я. – Но неужели ты правда поверил, что я просто приду к ней на заклание?
– Конечно, нет. – Его улыбка была спокойной. – Однако, согласись, было бы немножко странно, если б я просто смотрел, как тебя убивают.
Его взгляд сказал мне больше. В нём я прочла и «спасибо», и тень облегчения, и то же, что когда-то прочла за шахматной доской. Мой милый, проницательный, все-знающий Лод… как приятно, что иногда мне всё же удаётся удивить даже тебя.
Когда я нашла в себе силы улыбнуться в ответ, я знала: то, что началось в этом самом замке восемнадцать лет назад, наконец закончилось.
Теперь уже точно.
Эпилог
Вечер накануне свадьбы Дэна и Кристы выдался пасмурным. Ветер, стывший на губах холодным привкусом грядущей зимы, уносил с ветвей эльфийского дворца золотые листья, обнажал деревья в саду, но не смущал двух мальчишек, фехтовавших на поляне среди этих самых деревьев.
Отсюда, да ещё в неверных отблесках волшебных светильников, сиявших внизу, рассеивая осенние сумерки, Алья и Дэн действительно казались мальчишками.
– Всё же Дэнимону стоило немного повременить со свадьбой, – произнёс Лод, наблюдавший за ними из-за моего плеча: мы стояли у окна дворцовых покоев, которые эльфы любезно нам выделили. – Траур по его отцу…
– Наверное, боится, что Криста опять убежит. С неё станется. – Я пожала плечами. – Да ладно, не думаю, что эльфы будут роптать.
С пиршества в Мирстофе минуло уже две недели. Все, кто собирался воевать с нами, вернулись к прежней мирной жизни, а дроу с помощью человеческих магов заново отстраивали разрушенную Хьярту. На свадьбу нас пригласили пять дней назад: прежнюю дату Криста и Дэн благополучно скоротали в нашем плену, а новую назначили довольно спонтанно, но, как обмолвился Эсфориэль, «они и так откладывали это слишком долго». Впрочем, поскольку пышное торжество по многим причинам никто затевать не собирался, скрупулёзной организации не требовалось, а помимо эльфийского двора обещали присутствовать очень немногие.
Днём я наблюдала, как по этому же саду прогуливаются Морти с Эсфориэлем. Об их помолвке объявили только вчера. После того что эльф сделал для принцессы дроу, Лу сам пришёл к Алье, отказываясь от притязаний на невесту, и, поговорив с сестрой, Повелитель скрепя сердце решил нарушить старую клятву. Впрочем, если эйтлих однозначно заявил о чувствах Эсфориэля, то вот о чувствах Морти – ничего… да и откуда бы им взяться, этим чувствам? Так что принцесса только привыкала к мысли, что место рядом с ней отныне занимает Эсфориэль, и об особых нежностях между ними пока не было и речи; но сегодня пару раз до меня донеслись отзвуки её смеха, а один раз – даже его. Учитывая, что после смерти братьев я ни разу не видела улыбки Эсфориэля, это был хороший знак.
И по ноткам, звучавшим в их смехе, я понимала: у этих двоих всё будет хорошо.
Лу только жаль. Очень жаль. Но Лод прав, он найдёт себе другую. Ещё вопрос, чего больше было в его чувстве: любви – или чувства долга да детской влюблённости, переросшей в иллюзию чего-то большего.
Я смотрела на эльфа и дроу, сошедшихся в дружеском поединке внизу – так похожих на других принцев, когда-то фехтовавших перед другим дворцом, – и краски эльфийского сада, яркого даже в увядании и наползающей тьме, заставили меня вспомнить кое о чём.
– Я сегодня себя как-то чувствую… необыкновенно, – произнесла я. – Будто мир стал ярче, и ощущаешь всё… чётче.
Это преследовало меня с самого утра. И немного тревожило. Я никогда не принимала веществ, от которых со всех сторон предостерегали социальные рекламы, но почему-то была уверена, что после принятия чувствуешь себя так же.
– Да? – внимательный взгляд Лода я почувствовала спиной. – С чего бы?