Как и в случае с людьми, когда о разуме можно судить на основе умозаключений, исходя из поступков человека, а не по неврологическим механизмам, Карбан ищет закономерности в поведении своих подопечных. «Я сторонник использования того, что десятилетиями изучала психология, их методов и спрашиваю, применимы ли они к растениям, – говорит он. – В некоторых случаях ответ будет отрицательным, и это прекрасно».
Но он нашел один метод из области психологических исследований, который действительно кажется подходящим. Этот метод помогает ученым анализировать поведение, разделяя его на два процесса. Первый – это распознавание или восприятие необработанной информации, второй – принятие решений, или то, как объект взвешивает затраты и выгоды от различных действий и выбирает наилучшее. По словам Карбана, этот метод прекрасно подходит и для растений. То, как разные виды оценивают угрозу нападения хищников, а затем принимают меры – например, делают листья горькими или, как в случае с махоркой, выделяющей химические соединения для вызова хищников, которые будут есть то, что ест их, – может быть ярким признаком индивидуальности.
То, насколько серьезно они оценивают угрозу и как действуют в ответ, может многое рассказать о разнообразии подходов растений к жизни.
Выйдя за пределы участка, мы спускаемся с сухой равнины в затененный овраг, где протекает ручей. Зелень вокруг насыщенно-яркая. Карбан указывает на дикую тигровую лилию, борщевик обыкновенный. Он замечает островок цветов губастика. «Когда они думают, что их опылили, рыльце закрывается. Если на них действительно попала пыльца, цветок остается закрытым, говоря: больше ничего не нужно, я получил что хотел. Но их можно обмануть с помощью травинки, – он срывает травинку и прикасается к желтому цветку. – Он закроется, но через полчаса или около того опомнится и как будто скажет „что-то пошло не так“ – и откроется снова».
Мы идем дальше. Вокруг осины, незабудки, ольха.
Я спрашиваю Карбана о том, как работа изменила его взгляд на растения. «Люди спрашивают меня, чувствуют ли растения боль? – отвечает он. Но этот вопрос упускает суть. – Растения знают, что их едят. Возможно, они переживают это совсем не так, как мы. Они прекрасно ориентируются в окружающей среде, это очень чувствительные организмы. И то, что волнует их, очень отличается от того, что волнует нас. Когда я наклоняюсь над растениями, заслоняя их своей тенью, они это чувствуют. Смешно, конечно, предполагать, будто они больше любят классику, чем рок, но звуковые волны они точно чувствуют».
Он задумывается и замедляет шаг. «Я очень уважаю их за то, что они – не знаю, подходит ли слово „сознательные“, но они очень осведомленные существа, – говорит ученый. – Что-то новое со мной происходит за последние десять лет или около того. Факты для меня не новы, но изменение мировоззрения – да». Интересно, почему эти изменения произошли спустя несколько десятилетий работы в этой области? «Я из тех людей, которые меняют свое мнение медленно», – признается он.
В 1840 году немецкий химик барон Юстус фон Либих опубликовал монографию[85], в которой перечислил три основные элемента, необходимые растениям для роста, а также раскрыл тайну плодородия почвы, которую долгое время не могли разгадать. В течение нескольких десятилетий эти три элемента – азот, фосфор и калий – стали основой для современной революции синтетических удобрений[86], которая навсегда изменила практику земледелия. Однако с тех пор мы поняли, что здоровье растений гораздо сложнее и что постоянное использование синтетических удобрений в долгосрочной перспективе может нанести непоправимый вред экосистемам и плодородию почвы. Совсем недавно в поле зрения ученых попали новые уровни сложных взаимосвязей в слоях почвы, включающие межвидовые отношения несметного количества микробов и грибов.
Индивидуальные черты растений могут стать еще одним уровнем этой сложности. В настоящее время различия в реакции отдельных растений на вредителей пока не удается объяснить, точно так же, как когда-то долгое время оставались загадкой основы плодородия почвы. Понимание того, что не все растения одинаковы, и того, чем они отличаются друг от друга, может дать ученым путь к пониманию особенностей поведения растений и, возможно, привести к созданию более устойчивых сельскохозяйственных культур.
Однако более сложной задачей станет уважение к этой индивидуальности. Исследователи в области сельского хозяйства предупреждают об опасности монокультур – посадки одного генетического сорта на больших участках земли – с середины XIX века, когда один микроб вызвал болезнь, известную как фитофтороз, и он оказался особенно смертоносным для картофеля сорта «ирландский лумпер», основной сельскохозяйственной культуры в Ирландии в то время. Гибель урожая картофеля привела к массовому голоду и смерти около миллиона человек. Тем не менее, учитывая экономику современного сельского хозяйства, которое превыше всего ценит урожайность, многие основные продовольственные культуры в мире по-прежнему выращивают на огромных полях как монокультуры, без смешения с другими растениями. При этом основное внимание уделяют продуктивности, часто за счет других качеств, например способности к самозащите. Поэтому для их поддержания часто требуется огромное количество пестицидов и удобрений. Интересно, являются ли экземпляры монокультуры, подобные тем, что выращиваются на этих полях, также представителями одного типа личности?
Что могло бы произойти на этом поле с точки зрения развития личности, если бы туда было допущено больше генетических вариаций? Может измениться культура этого места, могут ужиться несколько стилей жизни. Множество исследований уже показали, что на устойчивость фермерского поля или экосистемы влияет биоразнообразие. Но разнообразие экземпляров с разными индивидуальными чертами может быть еще одним условием того, что заставляет все это работать. Поле, отличающееся многообразием, может давать урожай именно благодаря множеству подходов к жизни тех культур, которые на нем растут. Как показывают эти первые результаты, ни скромные, ни смелые особи не могут сохранить вид в одиночку.
Глава 4Они живые и чувствуют
Мы всего лишь порождение эволюции
Сидим здесь и пульсируем
И толком не понимаем, о чем именно пульсируем.
Электричество – сила коварная. Оно не является живым существом, но очень часто становится лучшим признаком жизни. Это косвенный индикатор активности, а может быть, и сама жизнь. Электричество проникает в каждый аспект нашего существования. Оно стоит за нашей способностью двигаться, думать, дышать. У него самого нет пульса, но оно в нем присутствует, или, скорее, электричество – причина существования пульса вообще. Как назвать материю не совсем живую, но, несомненно, и не инертную? Теоретик Джейн Беннетт называет ее пульсирующей. И мне это нравится. У электричества есть своя пульсация. Оно заставляет нас действовать.
Электричество заставляет жить и растения, или, по крайней мере, так считает наука. С определенной точки зрения, растение – это мешок с водой, а точнее, кожистый мешок, состоящий из клеток, каждая из которых заполнена текущей жидкостью. (У нас, людей, кстати, то же самое.) Такое строение делает растения исключительно электропроводящими. Электрические импульсы проходят через тело растения очень быстро. Но могут ли растения использовать электричество, чтобы понимать этот мир и реагировать на него, как это делаем мы? Чтобы двигаться, расти, посылать сообщения своим удаленным частям? В то время как в нашем теле большинство электрических импульсов проходит через мозг и возвращается в виде информации, растения такой возможностью не обладают. Так как же электричество может служить средством передачи сигналов, придавая смысл поступающей информации, если у растений нет мозга? Над разгадкой этого вопроса сейчас бьются ученые. Некоторые из них поделились со мной предположениями о том, как это возможно, – их выводы граничат с мистикой. Или, по крайней мере, они граничат с совершенно новой концепцией жизни, которая часто начинает казаться мистикой, не так ли?
Дотроньтесь до щеки. Почувствуйте, как подушечки пальцев коснулись кожи. Возникшее ощущение вызвано электричеством – сложной цепной реакцией, идущей от клеток на кончиках пальцев и на щеке до мозга и обратно. В человеческом теле электричество работает следующим образом: мембранный потенциал наших клеток, когда они находятся в состоянии покоя, слегка заряжен отрицательно. Положительно заряженные элементы – ионы натрия, магния, калия и кальция – перемещаются в плазме между этими клетками. Это и есть ваши электролиты. При прикосновении к ним клетки открывают в своих мембранах каналы и позволяют ионам проходить через них. Вспомните, как шлюзовые ворота в каналах пропускают воду внутрь и наружу.
Внезапно с притоком ионов заряд клетки меняется с отрицательного на положительный.
Это порождает разряд электричества, известный как потенциал действия.
Этот внезапный импульс заставляет ионные ворота в соседней клетке тоже открыться, в свою очередь электризуя ее. Эта цепная реакция протекает быстро, передавая информацию с помощью электрического тока, создаваемого возбужденными клетками, от вашего пальца (и щеки) к мозгу и обратно. Вырабатывать электричество способны почти все наши клетки. Мышцы электрически активны в момент, когда сокращаются и расслабляются; именно электричество делает это движение возможным. То же самое относится и к гладкой мускулатуре вен, которая сокращается и расслабляется, чтобы кровь циркулировала по телу. Наш мозг, конечно же, фантастически наэлектризован – он побуждает нас прикоснуться к собственной щеке еще до того, как мы успеваем задуматься о том, как будет ощущаться это прикосновение.