Профессор скосил взгляд на молодого коллегу, который снова уткнулся в монитор и принялся за пирожки.
– Давайте встретимся через полтора часа в кафе. Может, вы видели, это напротив института, через дорогу. У нас как раз будет обед.
– Хорошо, я буду ждать вас в кафе. – Евгений Азарович поднялся, пошел к двери, взялся за ручку, обернулся и как можно приветливей улыбнулся Льву Николаевичу.
Взгляд профессора в этот момент был настороженный и испуганный.
– Лев Николаевич! – сразу же приступил к делу Евгений Азарович, как только профессор сел к нему за столик в кафе. – Что вы можете рассказать о Медникове как о человеке? Мне сообщили, что вы вместе с ним работали три года и он был для вас как друг.
– Знаете ли, друг – это, пожалуй, слишком сильно сказано. Мы работали в одной лаборатории в институте имени Лебедева. Были с ним, скажем так, единомышленниками. Он был у меня на кафедре соискателем.
– А какова была тема его диссертации? – мгновенно спросил Евгений Азарович.
– Он занимался проблемой распада радиоактивных элементов. Это вам неинтересно, – заметил Лев Николаевич. – Так вот, тема диссертации была сложная, но чертовски актуальная. Это совершенно новое направление в ядерной физике. Я ему советовал не торопиться с защитой, так как выводы диссертации основывались только на работах некоторых физиков-ядерщиков, причем вовсе не первых лиц в науке, и на его собственных расчетах. Он меня не послушал, в результате защита провалилась.
– А на чем основывались выводы оппонентов, не принявших теорию Медникова?
– Как бы вам попроще объяснить? – задумчиво произнес Лев Николаевич и потер лоб.
– Да как можете, так и объясните. Я постараюсь понять, – заявил Евгений Азарович.
– В общем, есть такая теория спонтанного деления ядер.
– Это академик Георгий Николаевич Флеров.
– Да, правильно. – Профессор с изумлением уставился на собеседника и полюбопытствовал: – А вы откуда знаете?
– Интересовался, – с усмешкой ответил Евгений Азарович.
– Ну так вот, Ян Карлович установил оптимальную массу ядра, подходящую для такой реакции, кроме того, нашел идеальный источник энергии, позволяющий при любой критической массе заряда преодолевать так называемый барьер деления…
– Что?! – не удержавшись, воскликнул Евгений Азарович. – Он рассчитал туннельный эффект?
– Ну да. – Лев Николаевич подозрительно посмотрел на собеседника. – А вы, собственно, кто?
– Да было дело. Я когда-то работал физиком-ядерщиком. Просто обстоятельства сложились так, что мне пришлось сменить профессию.
– Поэтому вы и взялись разыскивать Медникова?
«Однако в проницательности ему не откажешь, – мысленно отметил Евгений Азарович. – А зачем, собственно, я буду ходить вокруг да около? Скобелев сказал, что человек порядочный, в порочащих связях не замечен. Надо рисковать».
– Лев Николаевич! – Евгений Азарович сложил ладони, потер друг о друга, затем раскрыл и посмотрел в них так, словно хотел увидеть там какую-то информацию. – Я не хочу вам пудрить мозги, буду играть с вами с открытыми картами. Просто ситуация очень серьезная. Я действительно был физиком-ядерщиком, а сейчас действую как детектив по заданию одной очень серьезной государственной структуры. У нас есть информация о том, что Медников разработал ядерную бомбу очень малых размеров, как мне сказали, где-то с апельсин. Он сейчас работает на исламскую террористическую организацию, которая дислоцируется на Северном Кавказе. У нас есть подозрение, что этот умник вплотную подошел к практическому изготовлению изделия. Поэтому скажите мне честно: он действительно способен изготовить такую бомбу?
– Да, – тихо, но убежденно произнес профессор. – Как ученый Медников самый настоящий гений. Поверьте мне на слово.
– А вы действительно не знаете, где он может находиться?
– Нет, не знаю. При таких обстоятельствах я бы вам сказал.
– По какому элементу он делал расчеты?
– Сначала по урану, но потом остановился на плутонии.
– Я так и знал. Скажите, Лев Николаевич, а где все три экземпляра диссертации Медникова?
– Они пропали! – Лев Николаевич недоуменно развел руками. – Это непостижимо! Был даже небольшой скандал. Но потом, чтобы не привлекать внимания компетентных органов, дело замяли.
– А у вас остались какие-то записи, может быть, черновики?
– Остались, – чуть слышно сообщил Лев Николаевич и испуганно осмотрелся. – Ян Карлович заносил черновики на диск и отдавал мне, чтоб не было лишней бумажной волокиты.
– А где у вас сейчас этот диск?
– Дома.
– Вот как?! – Евгений Азарович напряженно посмотрел на профессора.
– Да. – Лев Николаевич тоже внимательно посмотрел в глаза собеседнику. – Я понял. – Он покачал головой, затем взял со стола салфетку и что-то написал на ней. – Это мой домашний адрес. Приезжайте ко мне завтра вечером, после семи я всегда дома.
– А сегодня?..
– Извините, сегодня не могу. У внучки день рождения, обещался приехать.
– Хорошо, завтра к семи я к вам подъеду.
– Подъезжайте. А то, знаете ли, эта информация жжет.
– Тогда до завтра, Лев Николаевич. – Евгений Азарович встал и протянул профессору руку.
Глава 10
Город Махачкала произвел на старых друзей самое благоприятное впечатление. Спокойный, чистый, приветливые жители, нет московской слякоти и суеты. Но главное, тепло, солнце светит как в апреле. Ведомственный дом отдыха им тоже понравился: современные корпуса, питание отменное. Сервис, конечно, не европейский, но это компенсировалось старательностью и дружелюбием обслуживающего персонала.
Григорий и Олег сидели в номере в ожидании гостя. Коллега генерала Скобелева позвонил утром и сообщил, что подойдет к ним в двенадцать часов.
– Как называется служитель мечети, призывающий мусульман на молитву? – спросил Григорий и повернулся к Олегу Леонидовичу, читавшему местную газету. – Вторая буква «у», четвертая «д».
– Муэдзин.
– Подходит! – Григорий удовлетворенно кивнул, вписал нужное слово в кроссворд и отложил его в сторону. – Слушай, Олежек, у меня все не выходит из головы вот какая мысль. Этот Медников, светило науки, ведь он же русский, воспитывался в нашей среде. Как они могли его завербовать? Причем обрати внимание, не несмышленого подростка, а взрослого мужчину.
– Понимаешь, Гриша… – Олег Леонидович поднялся с дивана, подошел к подоконнику, взял с него пачку сигарет, виновато улыбнулся товарищу и осведомился: – Ты разрешишь?
– Да кури, чего уж там. Ты же мне позволяешь проводить тут дегустацию напитков.
– В традиционном исламе много положительного. Он предписывает человеку очень строгие правила поведения. Гораздо более суровые, чем в христианстве. Ислам проповедует труд, любовь к ближнему, высоко ставит семейные ценности. Он запрещает употребление спиртных напитков, азартные игры на деньги, вот это баловство, кстати, тоже. – Олег Леонидович помахал сигаретой. – Вот мы сегодня прогуливались по городу. Ты заметил хоть одну девушку с сигаретой во рту?
– Нет.
– А у нас в Москве не курят разве что монашки. Кроме того, в исламе очень мощная система воспитания и пропаганды, в которую попросту закрыт доступ новых веяний цивилизации. Особенно таких, как нудизм, гомосексуализм.
В дверь гостиничного номера кто-то постучал.
– Открыто, – крикнул Григорий.
В комнату вошел невысокий черноволосый мужчина с шикарными усами. С колоритной южной внешностью гостя контрастировал желтый цвет его лица, ничего общего не имевший с загаром.
– Здравствуйте. – Визитер подошел к мужчинам. – Полковник Саланбеков Джохар Зафарович, можно просто Джохар, – представился он и поздоровался с каждым за руку. – А вы Григорий?
– Так точно, – подтвердил тот. – А это Олег, знаток всех до единого исламских языков.
– Гриша, нет такого понятия «исламские языки».
– Для меня они все одинаковы.
– Это вам. – Джохар достал из полиэтиленового пакета бутылку коньяка и поставил ее на стол. – Наш, местный.
Григорий взял в руки бутылку, рассмотрел этикетку, восхищенно щелкнул языком:
– Настоящий дагестанский! У нас такого не достать. Ну что, за знакомство по пять капель?
– Извините, я не пью. Совсем, – сообщил Джохар.
– Да что за невезение! – искренне возмутился Григорий. – Такой роскошный напиток, а выпить не с кем. Я тогда тоже не буду. – Он со страдальческим выражением лица взял со стола бутылку и поставил ее на тумбочку.
– У меня гепатит после Афганистана, – сообщил Джохар. – С тех пор все. Можно только водку, но совсем немного, не больше двадцати грамм.
– А где воевал? – Григорий заинтересованно посмотрел в лицо гостя.
– Провинция Кандагар.
– Горячее местечко было.
– Значит, так, ребята. – Джохар сел за стол, достал из пакета топографическую карту. – Я кратко обрисую ситуацию и подскажу, на что вам надо обратить внимание в первую очередь. Вот здесь тремя красными кружками обозначены районы возможного скрытного нахождения бандитских формирований. – Вы туда не суйтесь. Могут пристрелить, не спросив имени.
– Джохар, нам нужна подробная информация об этих формированиях, – заявил Григорий.
– Я дам вам ее. В регионе много исламских радикалов разных мастей. Преобладают шииты, но есть и сунниты. Между ними постоянно возникают конфликты, вплоть до кровавых. Недавно у нас образовался Имарат Кавказ. Общественная организация, проповедующая истинный ислам. Вслух не говорят, но нам известно, что основная цель ее деятельности – объединение радикалов Кавказа в государство, халифат, построенный на основе законов шариата. – Джохар профессиональным языком несколько минут посвящал друзей в особенности оперативной обстановки в регионе, в конце повествования добавил: – Теперь о том, что касается вашего объекта. Скорее всего, Медников находится в банде Рамиля Джабраилова. Вот его фото. Этот экстремист имеет связи с террористами с Ближнего Востока. Зафиксирован его контакт в Турции с одним душманом, командиром боевиков в Сирии. Джабраилов – фрукт не простой. Окончил наш университет, затем уехал в Иорданию, по слухам, проходил там какую-то спецподготовку, вернулся сюда, образовал здесь свою банду. Сам Джабраилов – кавказский абрек в худшем варианте. Хитрый, скрытный, коварный. Одной рукой он будет тебя обнимать, а другой всадит тебе нож в сердце.