Аарон не мог поверить, что парень говорит всерьез. Но так оно и было. Аарон выудил дискету с софтом для МИУЭМОПРа из дипломата, вставил ее в дисковод в ноутбуке Огла и скопировал на жесткий диск.
Тем временем Огл уже разобрался с кабелем: он подключил его к МИУЭМОПРу и к соответствующему порту своего компьютера.
– Окей. Готов к работе, – сказал Аарон.
Он расстегнул манжет рубашки, вытащил пластиковый браслет из чемодана и замкнул его вокруг собственного запястья.
С браслета свисал десятифутовый кабель. Большая его часть была собрана в кольца и скреплена пластиковой стяжкой. Аарон воткнул его в заднюю панель МИУЭМОПРа.
На экране ноутбука возникло новое окно. Это была постоянно изменяющаяся, анимированная столбчатая диаграмма. Полдюжины разноцветных столбиков разной высоты прыгали вверх-вниз. Под каждым из них имелась подпись:
КД ДЫХ ТЕМП ПЕРСП ПУЛС ГЗР НЕЙР
– Устройство отслеживает мои физические показатели. Видите, эти столбцы означают кровяное давление, дыхание, температуру и несколько других параметров. Разумеется, это самый базовый функциональный уровень, устройство способно на невероятное количество различных...
Ладонь Огла обрушилась на плечо Аарона, пальцы вонзились в мышцы, как вилка для барбекю.
– Я агент Бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака и оружия, работающий под прикрытием, – заявил Ки Огл, – Вы арестованы по обвинению в заговоре с целью совершения теракта на борту воздушного судна. Не двигайтесь или будете застрелены!
– Что?! – вскричал Аарон.
– Да просто шучу, – сказал Огл. – Хау, хау!
– А и правда работает, посмотрите на график, – сказал охранник.
Кровяное давление и практически все остальные показатели внезапно взлетели до потолка. Пока они смотрели и по мере того, как Аарон успокаивался, столбики снова укоротились.
– Спасибо за демонстрацию, сэр, было очень интересно, – сказал охранник. – Приятного полета.
Затем Бристоль отвернулся к вестибюлю. Аарон и Огл тоже смотрели в ту сторону – казалось, всех находящихся там людей охватило общее беспокойство. Причина, однако, заключалась не в хулиганах или террористах. Это были бизнесмены, табунами выбегающие из баров и ресторанов, в которых их застало выступление президента. Они промчались через вестибюль, сшибая простых путешественников и носильщиков и схватились между собой за доступ к телефонам-автоматам.
Огл снисходительно хмыкнул.
– Похоже, президент произнес потрясающую речь, – сказал он. – Возможно, нам следует подключить их к вашей машине.
Как выяснилось, они летели одним рейсом, сидя через проход друг от друга на первом ряду в салоне первого класса. В экономе шаркающих старушек и мускулистых моряков было как сельдей в бочке; в первом практически никого. Первый час полета Огл проработал на своем компьютере – он молотил по клавишам с такой скоростью, что производимый им звук напоминал перестук града по жестяному столу, и время от времени произносил добродушно «Дерьмо!».
Аарон извлек пустой блокнот из бумаги-миллиметровки, снял с ручки колпачок и до самого Питтсбурга таращился на нее. Тут наступило время обеда и он ручку убрал. Он пытался упорядочить свои мысли. Ни одной мысли не было.
После обеда Огл переместился от окна к проходу, поближе к Аарону, и слегка смутил последнего, заказав обоим выпивку.
– Важная презентация, – сказал Огл.
Аарон подавил вздох и кивнул.
– Вы владелец небольшой хайтек-компании.
– Ага.
– Вы разработали эту штуку, потратили весь венчурный капитал, исчерпали, вероятно, лимиты на собственных кредитных картах и теперь должны заработать хоть немного денег, не то ваши инвесторы поставят вас на бабки.
– Да, примерно так все и обстоит.
– А оборот наличности буквально убивает вас, потому что детали для этих штуковин стоят денег, но вы не получите ни цента раньше чем – ну сколько там? – тридцать или шестьдесят дней после поставки. Это если повезет.
– Да, это настоящая проблема, – сказал Аарон.
Он потихоньку наливался желчью. Беседа началась интересно, сразу приобрела неприятный оборот, а теперь начала попросту раздражать его.
– Ну что ж, давайте посмотрим. Вы летите в Эл-Эй. Главный продукт Эл-Эй – развлечения. У вас при себе устройство, которое измеряет реакции людей на разные вещи. Человекометр.
– Я бы не назвал его человекометром.
– Конечно, нет. Но так его будут звать все. Да только оно лучше всех в своем роде, я понял это почти сразу. В общем, вы собираетесь встретиться с целой кучей исполнительных продюсеров с кино- и телестудий, может, из каких-нибудь рекламных агентств, и убедить их купить сразу много устройств, подключить их к средним людям, начать показывать им фильмы и программы, в общем, использовать их в качестве тестовой аудитории.
– Да, примерно так. Вы очень проницательный человек, мистер Огл.
– За это мне и платят, – сказал Огл.
– Вы работаете в медиаиндустрии?
– Что ж, мою работу можно описать и так, – сказал Огл.
– Вам, кажется, хорошо знакома сфера высоких технологий.
– Ну..., – сказал Огл.
Внезапно он притих и задумался. Он нажал кнопку на подлокотнике и на пару дюймов откинул спинку кресла. Он запрокинул голову и закрыл глаза, сжав в кулаке стакан с выпивкой.
– У высоких технологий есть свои биоритмы.
– Биоритмы?
Огл открыл один глаз, чуть повернул голову, уставился на Аарона.
– Конечно, вам это слово не нравится, потому что вы Мистер Хайтек, а оно звучит как псевдонаучный термин для коктейльной болтовни.
– Именно, – Аарону начинало казаться, что Огл знает его лучше, чем он сам.
– В общем, и правильно, что не нравится. Но все-таки за ним стоит определенный смысл. Видите ли, мы живем при капитализме. Капитализм можно определить как борьбу за капитал. Начинающие бизнесмены и действующие предприятия, ищущие пути расширения, бьются за скудные источники доступного капитала, как голодные шакалы за ногу зебры.
– Какой депрессивный образ.
– Какая страна, такой и образ. В других странах, где у людей образуются сбережения, все не так. Но здесь и сейчас все именно так, потому что накопительство противоречит нашим ценностям.
– Окей.
– Как следствие, вам не хватает капитала.
– Верно!
– Вам приходится добывать его у венчурных капиталистов – или капиталистов-стервятников, как мы их называем – которые кормятся шакалами, когда те так слабеют от голода, что теряют способность защищаться.
– Ну, не думаю, что мой инвестор согласится с этой точкой зрения.
– Скорее всего, согласится, – сказал Огл. – Просто не покажет вида.
– Окей.
– Венчурный капитализм – рискованное занятие, и поэтому капиталисты-стервятники защищают свои ставки, концентрируя средства в фондах и инвестируя сразу во множество стартапов – короче говоря, ставят на разных лошадей.
– Ну конечно.
– Но чего они вам не скажут, так это того, что в определенный момент своей жизни каждому стартапу требуется удвоить или утроить капитализацию, чтобы выжить. Чтобы пережить проблемы с ликвидностью, когда объем средств уходит с отметки «ноль» в область отрицательных значений. И когда это происходит, стервятники охватывают взглядом все свои маленькие компании, выбирают парочку самых слабых – и позволяют им сдохнуть от голода. Остальным они предоставляют необходимый для продолжения деятельности капитал.
Аарон ничего не ответил. Внезапно его охватили усталость и уныние.
– Именно это происходит с вашей компанией прямо сейчас, – сказал Огл. – Вам ведь сколько? Три года?
– Откуда вы это знаете?! – воскликнул Аарон, подпрыгнув на кресле и вытаращившись на Огла, который оставался безмятежен.
Аарон почти ожидал появления съемочной группы программы «Скрытой камерой», нацеливающей свои скрытые камеры из камбуза.
– Просто угадал. Ваш логотип, – сказал Огл, – вы разработали его самостоятельно.
Аарон опять побагровел. Он и в самом деле сам его нарисовал. Но его, в отличие от типичных самопальных логотипов, он считал вполне профессиональным.
– Да, и что? – сказал он. – Нормальный логотип.
– И не стоил вам ни гроша.
– Да это просто смешно, – сказал Аарон. – Откуда вы все это знаете?
– Если бы вы достигли возраста зрелости – если бы вы миновали капитализационный барьер – вы бы немедленно наняли профессиональных дизайнеров, чтобы они взбодрили ваш корпоративный облик. Стервятники заставили бы.
– Да, это наш следующий шаг, – сказал Аарон.
– Не важно. Это хорошо говорит о вас как об ученом, если не как о бизнесмене, – сказал Огл. – Куча народу начинает с образа и пытается придумать суть. Но вы технарь и презираете поверхностную ерунду. Вы отказываетесь идти на компромисс.
– Что ж, спасибо за доверие, – сказал Аарон не совсем саркастично.
Появился стюард. Они заказали еще по выпивке.
– Что ж, вы со своим дедуктивным методом полностью меня разоблачили, – сказал Аарон.
– Да ну бросьте!
– Не хочу, чтобы вы подумали, что я в тупике, – сказал Аарон. – Просто интересно...
– Да? – сказал Огл, очень высоко задирая бровь и глядя на Аарона поверх очков, спустив их на кончик носа.
– Что вы обо мне думаете? Есть ли у меня шанс, как вы считаете?
– В Лос-Анжелесе?
– Ага.
– С важными медиа-могулами?
– Ага.
– Нет. У вас нет ни единого шанса.
Аарон подавил тяжкий вздох, закрыл глаза, сделал глоток спиртного. Он только-только познакомился с Оглом, но инстинктивно верил, что все сказанное Оглом – истина в последней инстанции.
– Это не значит, что у вашей компании нет шанса вообще.
– Не значит?
– Конечно, нет. У вас хороший продукт. Вы просто не умеете его правильно продавать.
– Вы считаете, нам надо заказать броский логотип?
– О, нет, ничего подобного я не говорю. Я думаю, у вас отличный логотип. Просто у вас порочная маркетинговая стратегия.
– То есть?
– Вы нацелились не на тех людей, – сказал Огл просто и прямо, как будто его начало раздражать тугодумие Аарона, не способного сообразить самостоятельно.