– Ты это серьезно, – произнес Дрешер в изумлении. – Ты полагаешь, что это Ки Огл командировал Гуфи с заданием политически уничтожить Фаулера.
– Это попросту слишком совершенно, чтобы быть случайностью, – сказал Зорн. – Когда происходят настолько совершенные события, можете быть уверены – их направляет чья-то рука. Это как Дукакис и танковый шлем в восемьдесят восьмом. Подозреваю, вы думаете, что это произошло чисто случайно, – эти слова Зорн произнес почти с жалостью. – Кто-то заметил, что Дукакис похож на Снупи. Кто-то всучил ему шлем Снупи. Попомни мои слова, Нимрод Маклейн – где-то ходит персонаж мультика с твоей внешностью.
– Йосемит Сэм{58}, – предложил Дрешер.
– По мне так это чистая паранойя, – сказал Маклейн.
– Эй! – сказал Зорн, воздевая руки, – после того, как Норман Фаулер пожал Гуфи руку, во вселенной нет силы, способной нас остановить. Но, – он строго погрозил пальцем телевизору, – как только президентская кампания наберет ход, мы должны очень внимательно отслеживать вот такие штуки.
– Давайте не будем наглеть, – сказал Дрешер. – Такая сила по-прежнему существует.
– И что это за сила? – спросил Маклейн.
Дрешер мгновенно переключился на бархатный баритон с южным акцентом, безупречно изобразив Преподобного доктора Уильяма Джозефа Швейгеля.
– Сила ЙЙЙЙЙ-исуса! – провозгласил он.
– Верно замечено, – сказал Зорн. – Давайте-ка пошевелим булками, нам пора на этот клятый пикник.
33
– Я как раз мазал этой изысканной горчицей для гурманов свой франкфуртер, – произнес Преподобный доктор Билли Джо Швейгель, поднимая баночку с острой приправой повыше, чтобы ее смогли рассмотреть все присутствующие на завтраке, – когда заметил какие-то странные включения. Так вот, в той части страны, из которой я родом, цвет горчицы ярко-желтый и консистенция ее гомогенна. Но с тех пор, как мне пришлось приехать в Калифорнию... – оставив намек на шутку висеть, он сделал паузу, чтобы дать смеху родиться и затихнуть. После того, как все отсмеялись он, как умеют только политики, все-таки пошутил. – Скажем так: субстанция, которую я спокойно намазываю на франкфуртер в южной Калифорнии, в тех местах, откуда я родом, была бы конфискована и отправлена на анализ в полицейскую лабораторию, – аудитория с готовностью разразилась смехом вторично, но преп. Швейгель не желал оставлять тему. – Я вовлек одного из своих сотрудников в непринужденную беседу об этой горчице, или, как написано на баночке – «БУ-рчице» – и он проинформировал меня, что включения, о которых я упомянул, на деле являются настоящими семенами горчичных растений. Горчичными зернами.
Воцарилась мертвая тишина, как в воскресной школе, когда детям становится предельно ясно, что сейчас им с высокой степенью вероятности посулят адский огонь. Те из участников Съезда Правых Южной Калифорнии, кто вырос в христианской вере (то есть большинство), сообразили, к чему идет дело. Не-христиане были до того подавлены преобладающей на столе пищей из свинины, что помалкивали уже и так.
Швейгель продолжил.
– Господь наш ЙЙЙисус говорил как-то о горчичном зерне. Он сказал: чтобы творить чудеса, всего-то надо иметь веру хоть с горчичное зерно.
Этот отрывок Писания я знал с самых малых лет. Но до сего дня я не понимал, что он на самом деле означает. Видите ли, за всю свою жизнь я ни разу не встречал горчичных зерен. Горчица на моем столе всегда была ярко-желтой субстанцией, которую я уже описал. И потому я, честно признаюсь, не знал, маленькое ли горчичное зерно, как маковое, или огромное, как кокосовый орех. Так что, читая эти слова господа нашего ЙЙЙисуса, я не знал, говорит ли он о самой малой частице веры или обо всей вере целиком. Но сегодня ГОСПОДЬ счел нужным просветить меня и я впервые вкусил дорогой южнокалифорнийской «БУ-рчицы» и узрел настоящее горчичное зерно. И, доложу я вам, горчичное зерно оказалось не слишком маленьким и не слишком большим.
Нимрод Т. (Тип) Маклейн сидел в десяти футах от кафедры, сложив руки на коленях и борясь с соблазном заказать еще один хотдог. Он точно знал, чем закончится эта проповедь, и не позволял себе отвлекаться на пустяки.
Преподобный доктор Швейгель был одессой. Действия его основывались на чистых, тупых принципах, и по этой причине он собирался сейчас обрушится на Типа Маклейна с применением ЙЙЙисуса, как это вошло у него в обыкновение в последнюю пару недель – с тех пор, как Уильям Э. Коззано начал появляться в телевизоре.
Медиа не чинили Швейгелю препонов всю дорогу вплоть до Суперчетверга. Им нравилось, что в кампании участвует отъявленный дурень; он вносил разнообразие в унылую жизнь писак. Когда же на Суперчетверге он показал неожиданно хороший результат, писаки на него набросились.
Маклейн тоже на него набросился. В рамках иллинойского этапа кампании все кандидаты совершали ритуальное паломничество к постели Уильяма Э. Коззано, который на тот момент еще находился в больнице. Маклейн, как и все прочие, был поражен тем, как скверно Коззано выглядел.
Билли Джо Швейгель сделался процветающим теле-евангелистом на утверждении, что он способен исцелять силой веры.
Он избавлял от болезни всех подряд в обмен на десятидолларовый взнос. Естественно, возник вопрос: почему он не исцелил Уильяма Э. Коззано, оказавшись с ним в одной комнате? Типу Маклейну этот вопрос казался совершенно законным, и потому он то и дело поднимал его на публике и в ходе дебатов. Вопрос представлялся совершенно безопасным – все равно как попросить Швейгеля исцелить какой-нибудь лунный кратер.
И вдруг Коззано чудесным образом взял и выздоровел.
Швейгель продолжил:
– Итак, господь нас ЙЙЙисус говорил вот что: чтобы двигать горы, очень много веры не требуется – ты не должен быть каким-нибудь святым – но крохотной частицы веры для этого тоже недостаточно. Мы должны иметь разумное количество веры. В некотором роде – среднее количество веры.
И вот, у некоторых людей веры чуть больше, чем у других. Не думаю, что нечестно говорить так. И мне припоминается один вечер, пару месяцев назад, и конференц-зал в Иллинойсе, в котором один из моих оппонентов выказал почти полное отсутствие веры.
По толпе пробежало движение. Краем глаза Маклейн видел, как длинные объективы разворачиваются к нему, делая наплыв на его лицо в ожидании реакции.
– Некий кандидат, которого я не стану называть, выражал скептицизм насчет того, что я смогу, с божественной помощью ЙЙЙисуса, исцелить ужасный недуг, сразивший некоего видного иллинойсца. И должен признать: в тот вечер и моя собственная вера уменьшилась настолько, что стала гораздо мельче горчичного зерна. Я вернулся в свой номер в отеле и вопросил, как вопрошал ЙЙЙисус на кресте: «Боже, отчего ты оставил меня?». Но было мне сказано, что это не Бог оставил меня, а наоборот. Постепенно вера моя вернулась и все росла и росла, пока не стала больше горчичного зерна, больше семечка подсолнуха – может быть, сравнялась с бразильским орехом. И спустя всего лишь несколько недель я был потрясен, включив телевизор и увидев того самого видного иллинойсца, выглядящего как само воплощение здоровья. Восславим Господа!
Примерно три человека в разных концах зала прокричали: Восславим Господа! Все остальные продолжали сидеть со смущенным видом.
– Воистину, пути Господни неисповедимы, – сказал Швейгель.
Уж это точно, сказал себе Маклейн, думая о Гуфи.
Норман Фаулер-мл., Гуфмейстер, реинкарнация Марвиса, не был приглашен на этот небольшой междусобойчик на заднем дворе (размером с футбольное поле) поместья Маркхем в Бель-Эйре. Коалиция Правых Южной Калифорнии была организацией не из тех, что могли позволить умеренным вроде Фаулера тусоваться на своих мероприятиях и неподалеку от своих сундуков. Тип Маклейн был фаворитом Правых, а Швейгель получил приглашение благодаря широкому представительству евангельских христиан в ее рядах.
После разгрома в Иллинойсе, за которым последовали жестокие избиения в северо-восточных штатах, где у телевизионных евангелистов возникли определенные проблемы с имиджем, Швейгелю удалось удержаться на дистанции, как единственному представителю евангельских избирателей. Он был политическим вампиром. Его широковещательная сеть в Библейском Поясе{59} служила неисчерпаемым источником финансов, а в каждом городе у него имелась сплоченная группа сторонников, на которых можно было положиться.
Невероятное выздоровление Уильяма Э. Коззано привело к внезапному скачку популярности Швейгеля. За счет тех, кто поверил, что Коззано излечил Швейгель, его показатели достигли двузначных значений и он превратился в главный источник раздражения для Маклейна.
Но не более того. Швейгель был достаточно страхолюден, чтобы стать собственным злейшим врагом, своим личным Гуфи. Там, где по результатам опросов популярность Швейгеля росла, его начинали больше показывать по телевизору; из-за этого людям начинали сниться кошмары и его популярность падала.
Наличие на столах хотдогов говорило об этом завтраке все. Жители Голливуда не стали бы подавать хотдоги. Они бы подали черную икру, тонкие вина, калифорнийские блюда и все прочее, позволяющее продемонстрировать богатство и тонкий вкус. Однако на этом завтраке было полно людей, которые пришли в Калифорнию и обзавелись здесь недвижимостью еще до изобретения кинокамеры; иными словами, они были очень стары и отягощены богатствами, без труда затмевающими жалкие гроши кинозвезд. Богатство это было сосредоточенно отнюдь не в ликвидных ресурсах; суммарная территория, которой владели присутствующие, по площади превосходила многие северо-восточные штаты. Но как ни посмотри, а богатство есть богатство, и от таких приглашений не отказываются.
Человеком, который пригласил Маклейна поговорить, был не кто иной, как сам Карл Форт. Форту сейчас было за девяносто. Он давно перестал вкладываться в сельхозпредприятия. Те первые инвестиции сделали его богатым, но получать с них стабильный доход можно было только находясь на земле и лично руководя костоломами с черенками от лопат. Когда микроменеджмент стал чересчур утомителен, Форт переместился в сферы не столь приземленные.